Сплошное свинство - Онищенко Алексей - Страница 31
- Предыдущая
- 31/82
- Следующая
Однажды Василий был в церкви (святил куличи вместе с женой) и услышал там проповедь. Полный батюшка с длинными волосами и намечающейся проплешиной говорил что-то о вечной жизни. Общий смысл сказанного для Василия остался загадкой: священник обильно пересыпал свою речь церковнославянской вязью, в которой обходчик с узловой станции был не силен. Но одно словосочетание запало ему в душу. Жизнь Вечная. Ни больше, ни меньше. Батюшка произносил эти слова на подъеме, дрожащим голосом, с блестящими глазами. И Василий понял, что святой отец плохо представляет себе то, о чем говорит. Жизнь Вечная не стоила того, чтобы ею восхищаться. Она пахла гарью и поскрипывала гравием. Но все же она была вечной, в этом Василий соглашался со священником. Все на свете может измениться: политический строй, государственный язык, валюта. Вырастут и уйдут дети. Умрет жена, умрет Нинка-кастелянша, умрет наконец и сам Василий. А вечная жизнь — останется. Подошел, нагнулся, ударил молотком… В каком-то смысле это было бессмертие. Василий не знал, радоваться этому факту или нет. Он понимал только, что уже сейчас обрел бессмертие, ибо его самого как такового уже не существовало. Когда-то, учась в школе, в техникуме, он о чем-то мечтал, переживал, печалился. А теперь — нет. Существовало только тело. И внутри его жила работа, она же Жизнь Вечная. Подошел, нагнулся, ударил молотком…
Сегодня, впрочем, незыблемая истина подверглась сомнению. Или почти сомнению. Узловой станции, какой ее помнил Василий всегда, больше не существовало. Только море огня и огромные, словно в аду, клубы дыма. Покореженные цистерны. Пылающие здания с сыплющимися оконными стеклами. Свистящие в воздухе ошметки металла. Жизнь Вечная изменилась, трансформировалась, преобразилась. Василий, правда, и теперь не знал, нравится ему это или нет. Ни плохо, ни хорошо. «Интересно» — вот нужное слово. Также интересно то, что одной из причин этого преображения являлся он сам.
На втором пути горел пассажирский состав. Пятнадцать вагонов пылали подобно елочным игрушкам. По-другому быть не могло: поезд оказался в самом эпицентре взрыва, рядом с нефтехранилищем. Пассажиры при таком раскладе шансов не имели вовсе. Пламя буквально въелось в сонный уют вагонов и выжгло все. к чему прикоснулось. Несколько объятых огнем фигурок все-таки выскочили из лопнувших окон. Но и они, сделав пару шагов, упали на землю и задергались в конвульсиях. Василий глубоко сомневался, что хоть одна живая душа из пятнадцати вагонов осталась жива после взрыва.
В отблесках пламени Василий заметил три фигуры. Лечо, Валдис и Серега. Чеченец, эстонец и русский. Полный интернационал — одним словом. Они тоже были причастны к крушению Жизни Вечной.
Сначала Василий познакомился с Серегой. Обстановка знакомства соответствовала старым русским традициям: тесный зал сохранившейся еще с советских времен пивной, дармовое угощение, неспешный разговор «за жизнь» в перерывах между обсасыванием воблы. Тогда еще не прозвучало никаких предложений. Затем на сиену вышел Лечо. Он угостил Василия не пивом, как Серега, а водкой, причем весьма хорошей. И невзначай поинтересовался, доволен ли Василий жизнью. Обходчик затруднился с ответом. Жизнь Вечная существовала вне оценок и категорий типа «доволен — не доволен». Лечо заметил эту отрешенность. Последнюю точку поставил Валдис. Он предложил Василию «отчень ви-и-годное дело». Несколько рейсов со свертками под охраняемые цистерны — и пятнадцать тысяч долларов в карман.
Василий заинтересовался. Не то чтобы его увлекала перспектива заработка. Конечно, пятнадцать тысяч долларов — весьма значительная сумма. Можно купить хорошую квартиру в Приморске или чуть похуже — в районном центре. Но деньги мало интересовали обходчика, потому что он слабо представлял себе, чем займется, когда купит квартиру, или, на худой конец, подержанный «мерседес». Гораздо больше Василия увлекла перспектива проверить Жизнь Вечную на прочность. Она уже полностью подавила его — и вдруг представляется такой шанс. В успех Василий верил слабо, но все же заинтересовался словами эстонца. В результате обходчик согласился на предложение, взял аванс в тысячу Долларов и стал выполнять указания Валдиса, являвшегося, по всей видимости, старшим в этой группе.
То, что в свертках была взрывчатка, Василий понял сразу. Он служил в саперных войсках и хорошо помнил запах тротила. Да и места закладки — опоры нефтяных Цистерн — говорили о многом. Но это ничего не меняло. Взрывчатка так взрывчатка. Василий не испытывал ненависти к кому-либо и не желал смерти охранникам цистерн, хорошо его знавшим и пропускавшим на территорию объекта без проверки. Но Василий хотел посмотреть, как поведет себя Жизнь Вечная, когда ей будет угрожать опасность. Ради этого стоило пожертвовать многим. Только бы посмотреть…
И вот сейчас он стоял на покрытом сажей гравии и улыбался.
— А, живем, Вася! — осклабился пробегавший мимо Лечо.
Василий радостно кивнул в ответ. Он сомневался, что чеченец может постичь истинный смысл радости. Но это не имело значения. Главное — Жизнь Вечная уничтожена. Василий понял, что никогда больше не будет этого однообразного «подошел — нагнулся — ударил молотком». Как не будет и изнуряющих дежа вю по пути на работу, с завернутым в полиэтилен обедом. Секса с Нинкой-кастеляншей, правда, тоже не будет, поскольку каптерка превратилась в груду развалин. Ну и хрен с ней, с этой Нинкой, со всеми ее заскорузлыми от масла телогрейками…
Я понял, что пора приступать к действию, а потому взял управление телом Василия в свои руки. Это напоминало компьютерную игру, в которую резался Свин. Такое же полное управление, только не компьютерной мышью, а усилием разума. И вместо бравого десантника— обалдевший от счастья обходчик в оранжевой накидке. Я двинул его тело к стоявшему чуть в отдалении составу. Он не особо сопротивлялся потере контроля над своим телом — вообще не сопротивлялся, по правде сказать. Его сознание купалось в новых ощущениях. Кажется, он даже чувствовал себя творцом…
Этих цистерн взрыв не коснулся — наверное, так планировалось изначально. Восемь черных бочонков на колесах, с едва проступающими через несколько слоев грязи надписями «Осторожно, огнеопасно!», стояли на безопасном от бушующего пламени расстоянии. И локомотив к ним в придачу.
Знакомая троица находилась возле кабины локомотива. Лечо и Сергей возились с системой сцепления. Валдис снимал происходящее на портативную цифровую видеокамеру, то и дело отрываясь на панорамные, пожираемые огнем виды.
— Отличная работа, Василий! — заметил он моего подопечного. — Сейчас отправи-им небольшой гостинец встречному поезду и полностью с тобой рассчи-итаемся. Корошо?
Я подтянул мышцы лица обходчика, изобразив подобострастную улыбку. Валдис вернулся к своему занятию. Сергей тем временем закончил возиться с системой сцепки вагонов с локомотивом и прыгнул в кабину. У меня оставалось совсем мало времени. Этот самый небольшой гостинец, как я понял, предназначался пассажирскому поезду «Москва — Приморск». Восемь цистерн огнеопасной смеси на полном ходу — лоб в лоб…
Я лихорадочно соображал, что мне следует предпринять. Телом обходчик Василий не вышел: жиденькие бицепсы, ослабленные двадцатилетним курением легкие, слегка трясущиеся руки — как от постоянных ударов молотком по стали, так и от перманентного пьянства. Хотя молоток — тоже идея. Я заставил обходчика пошарить по карманам. Молоток обнаружился в правом кармане телогрейки. Что ж, или сейчас, или никогда.
Узловатые пальцы крепко сжали отполированную временем рукоятку. Начинать следовало с Валдиса: я заметил, что из кармана его куртки поблескивает сталь китайского «ТТ».
Я подошел сзади, заставил Василия занести руку. В последний момент Валдис обернулся:
— Василий! Да ти что…
Молоток с хрустом опустился на светлую макушку. Кровь брызнула в разные стороны. Видеокамера упала на щебень, продолжая снимать Апокалипсис Узловой станции. Я руками Василия достал из кармана мертвого эстонца пистолет и привел его в боевую готовность.
- Предыдущая
- 31/82
- Следующая
