Белый шиповник. Сборник повестей - Алмазов Борис Александрович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/52
• Следующая

- Лучше бы кони пропали, чем Борис Степаныч! - зло сказал он.

- Да что ты говоришь! - всплеснул руками старый тренер. - Ну-ка сядь. Вот что я тебе скажу. Жизнь человека, конечно, дороже жизни коня. Когда болен человек, - конь спасает его ценою жизни. Но когда конь в опасности, его любой ценой спасает человек! Если это не так, человек перестаёт быть человеком! Ты понял меня, мальчик?

Глава девятнадцатая

НОЧНОЙ ЗВОНОК

- А я предлагаю такой выход. Сейчас будем звонить прямо по списку и посмотрим, что нам ответят, - сказал начальник манежа.

Шёл второй час ночи, но в его кабинете сидели люди. Здесь были тренеры, ветеринар, старший конюх.

- Я прошу добавить в список ещё одну фамилию, - сказал Денис Платонович.

- Какую? И так уже шесть человек…

- Пономарёв. Пусть он будет седьмым.

- А кто это?

- Вы о нём скоро узнаете, - усмехнулся старый тренер. - Поверьте моему опыту, права он имеет равные со всеми.

- Ну хорошо. Я начинаю. - Начальник манежа снял трубку. - Извините, пожалуйста, за столь поздний звонок, можно позвать мастера спорта? - И он назвал фамилию. - Это вы? Вас беспокоят из манежа. Заболел Конус, мы не знаем, что делать. Да? Вы думаете, нужно старшего конюха разбудить? Вызвать ветеринара нужно? “Скорую помощь”? Хорошо. А вы не могли бы приехать? Нет, я не шучу! Да, такси действительно поймать трудно. Ну, извините! - Начальник манежа повесил трубку и вычеркнул первую фамилию.

Он сделал это так ожесточённо, что карандаш порвал бумагу…

Панама видел цветные сны и от удовольствия причмокивал губами, когда в квартире зазвонил телефон.

Папа нащупал босыми ногами тапочки и пошёл в переднюю.

- Да! - сказал он хриплым сонным голосом. - Он спит. Ему завтра рано вставать. Да что вы, товарищи, ночь на дворе… Ну ладно, попробую… Да я понимаю!

Панаме снились солнце, синее небо, зелёное поле, и по этому полю они скакали на копях. Он. Маша. Юля и даже Столбов.

Кони плавно неслись, словно по воздуху, потому что трава под ними не приминалась. “Как же вы так скачете?” - спросил Панама у коня. Тот повернул к нему голову и вдруг сказал папиным голосом:

- Игорь. Игорь, позвонили с манежа - Конус заболел…

- Что? - Панама с трудом разлепил веки. - Что? - вскрикнул он, когда до него дошёл смысл сказанного. - Счас, счас…

Он начал торопливо хватать одежду.

- Что с ним? - закричал он в трубку. - Ложится? Опять, наверное, обкормили. Я сейчас приеду…

Трубка что-то возражала, но Панама не слышал.

- Ты с ума сошёл! - В дверях стояли родители.

- Ребята! - умоляющим голосом сказал он. - Ведь конь может умереть…

Родители переглянулись.

- Я поеду с тобой! - сказал отец. - Во-первых, ночь… А во-вторых, может быть, я тоже чем-нибудь пригожусь.

- Да! А я, по-вашему, буду сидеть здесь и волноваться? - сказала мама. - Я тоже поеду. Хоть теперь посмотрю, что это за манеж такой. Каким он мёдом намазан, что единственный сын скоро дом на конюшню променяет…

Они быстро оделись, выскочили на улицу. Им повезло: они вскочили в проезжавшую мимо машину.

- Что с Конусом? - ввалился в кабинет начальника манежа Панама.

Все сидевшие в кабинете обернулись. Воцарилось неловкое молчание.

- Всё хорошо! - весело сказал Денис Платонович. - Всё хорошо, мальчик. Ты - молодец. Это твои родители? Честь имею представиться… У нас хороший, добрый мальчик…

- Что же, сказать ему? - нерешительно спросил начальник манежа.

- Нет, вы в самом деле думаете решать таким нелепым образом такой серьезный вопрос? - возмущённо спросил один из тренеров.

- Отчего же нелепым? - сказал Денис Платонович. -Самый правильный способ. Но, я думаю, нужно обставить это торжественнее… После экзаменов, я думаю… Извините нас, вышла маленькая несуразность, - раскланялся Денис Платонович перед родителями Панамы.

Никогда ещё мальчишка не видел своего тренера таким весёлым.

“Чем же старик так доволен? - подумал он. - Ох, неспроста всё это!”

Они вышли на улицу.

Стояла непривычная для города ночная тишина. Из темноты над головами медленно падали большие пушистые хлопья. Они серебрились в свете фонарей и плавно ложились на плечи, на дома.

- Весёленькая шутка, - сказал папа, - поднять людей и два часа ночи за здорово живёшь. Чёрт знает что!

- Мне кажется, здесь что-то непросто! - сказала мама. - Но Игорь поступил правильно! Вспомни, как тренер его прямо расплылся весь от удовольствия…

- Ребята! - сказал Панама. - Вы посмотрите, какая ночь красивая! Как будто Новый год! Это хорошо, что нас разбудили, а то бы мы спали и ничего не видели. Как тихо! И снежинки медленно падают, словно письма от снежной королевы…

Мама остановилась и, поймав снежинку на рукавицу, сказала:

- Отец, тебе не кажется, что твой сын становится поэтом?

- Мне кажется, что он ещё и не такую ночную тревогу нам устроит. Этот бег на конюшню - цветочки, а ягодки впереди…

- Да брось ты ворчать! - сказала мама, скатала снежок и хлоп - папе в спину.

- Стой! - сказал отец. - Есть предложение! Давайте слепим снеговика и поставим его на перекрёстке, вместо милиционера. А?

Глава двадцатая

ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ!

Панама шёл по заснеженной улице, и в руках у него были завёрнутые в несколько слоев бумаги цветы. Рядом с ним с одной стороны шла Маша Уголькова, а с другой Юля Фомина. Они шли домой к Борису Степановичу.

Собственно, собирался идти один Пономарёв, но Маша заволновалась, разахалась: “Как же так идти с пустыми руками! Нужно обязательно цветов купить! Да ты сам выбрать не сумеешь! Я с тобой пойду, хотя мне ужасно неловко”. А Юля Фомина просто подошла и сказала: “Вы к Борису Степановичу? Я с вами”.

Светило солнце, плясали солнечные зайчики. Они прыгали на стенах домов, на боках автобусов, норовили заскочить в глаза, а прохожие морщились, отворачивались, и у всех были очень забавные лица.

- Открыто! - прозвучал за дверью знакомый голос. - О! Вот это сюрприз! Проходите. И цветы! Ну спасибо, спасибо…

Борис Степанович сидел в кресле, худой, с землисто-жёлтым лицом, и нога у него была неестественно вытянута, но он улыбался так радостно, что ребята скоро забыли про его болезнь.

Они весело рассказывали, как идут дела в школе. Никогда ещё Панама не видел, чтобы Юля смеялась так заливисто. “Какая она красивая, - думал он, - и глаза смеются, и волосы такие густые. И вся она какая-то совсем взрослая”.

- Хотите, я вам кофе сварю? - сказала Юля. - Мы ездили в Швецию на состязания, и там меня научили такой кофе варить. Все шведы пьют такой кофе по утрам…

- Да не стоит, - сказал Борис Степанович. Но Юля уже гремела посудой на кухне.

- У вас “Арабика”?

- А бог его знает, - ответил Борис Степанович, - я его от случая к случаю покупаю.

- Ну что вы, кофе обязательно должен быть в доме.

Борис Степанович наклонился к Маше и заговорщически спросил:

- А ты умеешь кофе варить?

- Нет, - тихо ответила она. И вообще она всё молчала и сидела в сторонке.

- Я тоже, - подмигнул ей Борис Степанович и засмеялся.

- Я зато борщ умею! - просияла Маша. - И блинчики.

- Красота! Вот у меня нога новая вырастет, и мы с Игорем придём к тебе обедать. Хотя его сильно кормить нельзя, а то будет мучиться, как Фред Палмер. Он за пятнадцать лет работы на ипподромах мира вынужден был выпарить в бане пять тонн веса. Но тебе, Игорь, это, по-моему, ещё не грозит.

- Вот и кофе! - Юля внесла поднос с маленькими чашечками. - Берите сахар.

Хлопнула дверь в прихожей.

- О! Да у тебя гости! - сказала красивая девушка, входя в комнату. - А я ещё на лестнице подумала: “Где это так вкусно кофе пахнет?”

- Это вот у нас мастерица Юля, - сказал Борис Степанович. - Ну, иди мой руки да садись с нами.

- Это ваша сестра? - спросила Юля, и голос её показался Панаме каким-то странным.

• Предыдущая
• 13/52
• Следующая