Пятая волшебница - Ньюкомб Роберт - Страница 5
- Предыдущая
- 5/141
- Следующая
Но было бы неверно сказать, что Тристан с нетерпением ожидал наступления своего тридцатого дня рождения.
Он не желал быть королем.
Он не хотел, чтобы всю оставшуюся жизнь его опекали и наставляли маги. Истинные чувства принца упорно противились этому, словно подтверждая слова клятвы, произносимой во время церемонии восшествия на престол. После этого ему не останется ничего другого, как следовать по стопам отца до той поры, пока его старшему сыну не исполнится тридцать лет. Тристан вздохнул. У него пока не было сына.
У него пока не было и жены.
Еще один нож, просвистев в воздухе, вонзился в старое, шишковатое дерево бок о бок со своими собратьями.
Тяжело дыша, принц потянулся через плечо за следующим, но обнаружил, что укрепленный за спиной колчан для метательных ножей пуст. Он направился к дубу, чтобы вытащить торчащие из его ствола лезвия. Это старое дерево было выбрано им по той причине, что росло на самом краю отвесного скалистого утеса, раскинув свои ветви над долиной, — если бросающий промахнется, нож улетит в пропасть и будет утерян навсегда. Справедливое наказание для неумелого метателя, полагал Тристан.
Он бросал ножи уже на протяжении трех часов и пока не промахнулся ни разу.
Теперь, стоя на самом краю утеса, принц вытер пот со лба и, держась за ветку дуба, наклонился над пропастью. Отсюда открывался вид на Таммерланд, его родной город, раскинувшийся на берегах извилистой Сиппоры, прокладывающей свой путь к дельте Кавалона на восточном побережье, где, лениво разливаясь, она впадала в море Шорохов. С того места, где стоял Тристан, были хорошо видны башни и укрепления королевского дворца, расположенного на самом возвышенном месте города. Разбросанные по всему Таммерланду рынки и скверы в это время дня кишели людьми. Тристан улыбнулся, представив себе рачительных домохозяек, пришедших со своими дочерьми купить все, что требовалось к столу, и яростно торгующихся с продавцами за каждую мелочь. Однако улыбка быстро сбежала с губ, стоило ему вспомнить о предстоящем ужине в огромном трапезном зале дворца, в обществе родителей, сестры-двойняшки и ее мужа. Принц очень любил их всех, но сегодня вечером у них явно найдется повод побранить его, а ему не особенно нравилось выслушивать нравоучительные замечания от кого бы то ни было. Пожалуй, он лучше поужинает на кухне вместе со слугами, как предпочитал делать в последнее время.
Сегодня Тристан просто-напросто сбежал со своих обязательных ежедневных занятий с магами, чтобы побыть в одиночестве в Оленьем лесу. Скорее всего, сейчас его уже разыскивают. Пустая трата времени. Эту поляну найти почти невозможно. Вздохнув, принц принялся вытаскивать ножи из ствола.
Искусством метания ножей, по крайней мере, он овладел совершенно самостоятельно. Тристан сам придумал, как сделать подходящий колчан, и сам изготовил метательные ножи. Придворным кожевеннику и кузнецу было позволено лишь помогать принцу. Черная кожаная перевязь удобно обхватывала грудь и проходила под мышками, а колчан с дюжиной метательных ножей с помощью серебряной пряжки надежно крепился к жилету сзади, за правым плечом.
Позади остались долгие часы тренировок, которые поначалу доставляли ему одни огорчения. Сначала он проходил обучение на плацу для строевых занятий, находясь в поле зрения королевских гвардейцев. Ножи один за другим летели мимо цели, и Тристан быстро осознал свою ошибку. Чтобы избежать неловких ситуаций, он стал практиковаться в лесу. И вот уже семь лет тренировался в метании ежедневно, уходя в лес после своих занятий с магами, но никто не видел, как принц бросает ножи, и не догадывался, каких успехов он достиг в этом искусстве.
Иногда для того, чтобы отточить навыки в метании, он охотился на обитателей Оленьего леса. Убить ножом крупное животное нелегко, в особенности если оно бежит, меняя направление и скрываясь за стволами деревьев и листьями кустарников. Требуется точно попасть в наиболее уязвимое место; однако теперь даже такие броски не представляли для Тристана особой сложности. Самым крупной его добычей стал олень-самец с ветвистыми рогами. Уложив его одним ножом, точно вошедшим под левое ухо животного, принц аккуратно разделал тушу и отдал куски свежего мяса людям, жившим на опушке Оленьего леса, постепенно ставшего для него вторым домом.
Однако самая опасная встреча произошла с огромным диким вепрем. В Оленьем лесу их расплодилось великое множество, и нередко можно было услышать рассказы о том, что вепрь своими ужасными раздвоенными копытами затоптал кого-нибудь из охотников или разорвал человека острыми изогнутыми клыками. Тристан наткнулся на зверя случайно, и ему не оставалось ничего другого, как убить его, хотя такой цели он перед собой и не ставил. Вепрь стоял на открытой поляне, яростно фыркая и бросая на принца свирепые взгляды. Когда ужасный зверь бросился в атаку, Тристан на мгновение замер от неожиданности. Преодолев замешательство, молодой охотник с молниеносной скоростью метнул нож, вонзившийся вепрю между глаз. Могучий зверь, пробежав еще несколько шагов, рухнул замертво всего в десяти футах от принца. Тристан оставил труп гнить в лесу, радуясь в душе удачному броску. Вряд ли у него была бы возможность совершить второй.
Все еще глядя вниз на Таммерланд и полностью погрузившись в свои воспоминания, принц не услышал, как позади него кто-то вышел из леса; а когда услышал, было уже слишком поздно. Он ощутил сильный толчок в спину и, теряя равновесие, уже готов был сорваться с края утеса в пропасть, но успел вцепиться правой рукой в ветку дуба. Тристан повис в воздухе, покачиваясь на высоте в тысячу футов над долиной. Закрыв глаза, чтобы ненароком не глянуть вниз, он попытался одолеть охвативший его страх.
Только что кто-то пытался разделаться с ним; посмотреть вниз означало позволить убийце завершить свое дело.
Левой рукой принц передвинул колчан на грудь и вцепился в ветку обеими руками. Долго так не провисишь, но хорошо хоть, что ветка старого дуба пока выдерживала его вес.
«Слава Вечности», — мысленно воскликнул он.
Осторожно, по очереди перехватывая руками, Тристан начал поворачиваться лицом в сторону нападавшего, задаваясь вопросом, хватит ли у него сил удержаться на одной руке, бросая другой нож. Он готов был без колебаний убить любого, кто окажется перед ним. А затем надо будет попытаться добраться по ветке до края утеса.
Если только ему удастся это сделать.
Наконец принц повис на левой руке и изловчился достать нож, вознося молитву, чтобы в момент броска не выпустить из руки ветку, которая сильно накренилась под его весом. Изготовившись к броску, Тристан устремил взгляд туда, где, как он ожидал, стоял убийца.
И увидел своего коня.
Озорник, серый в яблоках жеребец принца, с белой гривой и таким же хвостом, стоял на краю утеса, глядя на принца огромными черными глазами. Конь дважды ударил о землю копытом и мягко фыркнул, словно желая сказать: хватит с меня твоих глупостей, хозяин, пора возвращаться в конюшню. Еще в те времена, когда он был жеребенком, толкать Тристана в спину стало излюбленным развлечением Озорника. Вот только ему было невдомек, что на краю утеса этого делать не следовало.
Теперь, благодаря его игривости, Тристан висел на высоте тысячи футов над долиной, постепенно теряя силы. Он спрятал нож в колчан, вновь ухватился за ветку двумя руками и, извернувшись, постарался оценить прочность ветки, на которой висел. Увидев у самого основания ветви трещину, принц едва не застонал от отчаяния: невозможно было рассчитать, выдержит ли временная опора то, что он намеревался сделать. Просто дотянуться ногами до утеса не удавалось — расстояние было слишком большим. Оставалось одно — раскачавшись на ветке, в прыжке попытаться достигнуть утеса. Тристан начал медленно раскачивать тело — так, как это у него на глазах множество раз проделывали придворные акробаты; при этом от ветки начала отламываться кора, и он ощутил острую боль в ладонях. С каждым разом размах движений становился все больше, но одновременно из-под кровоточащих ладоней летели вниз все новые кусочки коры, пот сильнее заливал глаза, а силы уходили с каждым мгновением.
- Предыдущая
- 5/141
- Следующая
