Сборник Поход «Челюскина» - Коллектив авторов - Страница 110
- Предыдущая
- 110/185
- Следующая
Рабочие знают, как иногда трудно бывает сверлить ручной дрелью. Но мы и ее не имели. Пришлось прибегнуть к обычному плотницкому коловороту. Это очень усложнило нашу работу. Чтобы просверлить пятимиллиметровое отверстие в трехмиллиметровом железе, нужно было, напрягая все силы, потратить пять-шесть минут.
Но мы сверлили!
Сначала согнули из добытых полос два квадрата, соединили их планками (впоследствии на них ставили противни), обтянули все полосками из красной меди. Получился прямоугольный сосуд без дна и крышки. Особенно трудно было приладить дно. Для этого нужны были заклепки, а их-то и не было. Заклепками нам служили отрубаемые головки от гвоздей, а последние тоже были дефицитным товаром, но все же все было добыто и пригнано. Через несколько дней духовка была готова. Мы вставили ее в бочку через особо вырубленное отверстие и подвесили на толстой проволоке.
Чтобы духовка быстро не прогорела снизу, над пламенем подвесили толстое железо, служившее раньше дном одной из бочек. Впоследствии оказалось, что этот лист сыграл большую роль в равномерном поджаривании хлеба.
Затем приделали дверцу на шарнирах, на дно бочки насыпали мерзлой глины, и «хлебозавод» готов. Постройка его длилась четыре дня. Мучительно тяжелая сверловка, крайне неудобная клепка, сборка на большом морозе — все это сильно задерживало работу нашей бригады.
Первую выпечку пресных лепешек решили произвести сами строители. С разрешения И. А. Копусова получили муку, замесили тесто, раскатали лепешки, разложили на противни и посадили в духовку. Что-то будет: сгорят или будут сырые?…
Прошло долгих восемь-десять минут, и мы вынимаем румяные, хорошо пропеченные первые полтора десятка лепешек… Итак «хлебозавод» можно сдать в эксплоатацию пекарям.
Под умелыми руками Васи Агапитова мешки с мукой быстро стали превращаться вначале в пресные лепешки, затем в небольшие будочки, а потом уже в настоящие белые хлебцы.
К нашему удивлению, медь неожиданно долго прослужила. Осталось всего шесть мешков муки, когда духовка оказалась в отверстиях. Пришлось сделать перерыв. Пекаря в это время занялись сушкой лапши из муки, а мы принялись за вторичное обтягивание каркаса [69] духовки той же красной медью. Дня через два наша «хлебопекарня» вновь задымила.
Спорным был вопрос, где установить «хлебозавод». Вначале по настоянию т. Ремова его установили в помещении камбуза. Но это было нерационально. В «хлебопекарне» расходовалось много дров, а тепло зря пропадало. Ведь Арктику не натопишь! Мы взяли на себя инициативу добиться перенесения «хлебозавода» в барак, где он принесет явную пользу, отепляя жилое помещение. По распоряжению О. Ю. Шмидта вопрос был разрешен в нашу пользу. И только разрыв барака вынудил нас выселиться с «хлебозаводом» в специально отведенную палатку.
Чиним, паяем, самолеты поправляем
Нам пришлось разрешать не только такие крупные основные проблемы нашего быта, как отопление, освещение, хлебопечение, — наряду с этим нам пришлось также заняться выпуском «ширпотреба» [70] для нужд лагеря. Огромный коллектив в 104 человека испытывал нужду в самых разнообразных предметах бытового обихода, например в умывальниках. Для этой цели был отведен специально отгороженный уголок в камбузе. Умывальники мы изготовили из железных оцинкованных ящиков из-под винтовочных патронов. Верхнее дно было срезано, один бок был сдавлен в виде воронки. Стоило только нажать одним пальцем на сдавленный бок, как вода выливалась на руки. Таких умывальников мы сделали три, и почти весь лагерь пользовался ими в течение всего времени.
Приходилось заниматься даже ремонтом спасенных примусов. Палатки и барак не имели ровного пола, поэтому примусы часто падали. Большой спрос был на припайку отломленных ножек. Паяльника, кислоты и нашатыря мы не имели. Олово добыли с медных бачков, которые ранее вынимали из шлюпок для различных нужд.
Делали так. В печке нагревали утолщенный конец лома, ножку крепко привязывали к примусу, с боков же ножки на примусе накладывали кусочки олова. Нагретый конец лома прикладывали к олову, оно плавилось и заливало кругом ножку. Когда олово застывало, ножка держалась и, нужно сказать, неплохо.
Особенно остро стоял вопрос о столовой и кухонной посуде. В камбузе не было ведра для воды. Суп счастливцы получали в деревянное ведро, а многие здесь же у камбуза получали суп в чайную кружку и тут же его ели. Чай выдавался по очереди, так как кипятить его почти не в чем было — всего два чайника на весь лагерь.
Принялись и за посуду. С вельбота сняли две оцинкованные железные сухарницы. Железо резали уже известными знаменитыми швейными ножницами. Трудно было со вставкой дна. Получались большие вмятины, и посуда текла. Кое-как преодолели и это затруднение и приготовили восемь больших и малых бачков для супа и чая, четыре сковородки, которые очень пригодились для выпечки блинов или для поджаривания медвежатины (когда т. Погосов убил двух медведей). Неплохие ковши для умывальника мы сделали из консервных банок. Ручки к ним приделали деревянные.
Большой спрос был в лагере на рукавицы. Их было мало. В куче спасенного добра нашли мокрый брезент. Его просушили. Плотник, старый моряк А. Д. Шуша после длительных примерок сделал хорошую выкройку. На эту легкую работу были мобилизованы женщины и те из товарищей, которые не могли выполнять тяжелой [71] физической работы. Из просушенного брезента одни стали выкраивать, а другие шить рукавицы. В течение нескольких дней спрос на рукавицы был удовлетворен полностью.
Ложек тоже было мало, а спрос большой. Здесь была проявлена инициатива очень многими.
Большое распространение получили деревянные ложки, которые довольно искусно изготовляли наши плотники. Но не отставали и металлисты. Из белого железа от консервных банок они стали изготовлять неплохие ложки. Ручка ложки представляла собой трубку, свернутую из удлиненной полоски, а самое углубление делалось на более широком конце. Есть железными ложками было несколько неудобно, горячо. Но не в Арктике же бояться тепла… Времени хватило и на то, чтобы изготовить различные культурные игры. Плотники сделали деревянные шашки и шахматы. Из меди нам удалось сделать настоящее домино. Если медь для этой цели была тонка, то ее свертывали вдвое, затем сверлом в коловороте наносилось нужное количество глазков на каждую медяшку. Вышло очень хорошо.
Даже Отто Юльевич Шмидт частенько садился к доске, которая заменяла в бараке стол, и начиналась «забойка козла» — Домино у моряков называется «козлом», а «забивают» его потому, что чем сильнее удары костяшек о стол, тем «смачнее» как-то получается игра. Таков уж обычай у моряков.
Изготовляли и другие мелочи: шила для подшивки валенок — из шомпола от винтовки, дверные петли — из брезента, дверные ручки — из остатков трубочек или из парусины. Нашлись специалисты из плотников, которые наладили производство деревянных портсигаров для папирос и даже медных футляров для очков. Иногда футляры и портсигары делали с «шиком» — на них гравировали координаты места гибели «Челюскина».
Заключительным аккордом в нашей работе был ремонт американского самолета, на котором в лагерь прилетел летчик Слепнев.
Это было 7 апреля утром. Из радиопалатки сообщили, что из Ванкарема в лагерь вылетел т. Слепнев. Почти бегом отправились на аэродром. Едва только пришли, как тотчас же над нами появилась долгожданная машина.
Несколько кругов сделал т. Слепнев, выбирая удобное место для посадки. Наконец он стал садиться. Но машина обладала очень большой посадочной скоростью и коснулась льда только на середине аэродрома. [73]
А дальше?… Жутко! Невольно вспыхнуло в памяти сообщение о крушении такой же машины на материке у мыса Онман, машины т. Леваневского с т. Ушаковым. Неужели и эта?! Сжались сердца. Машина, проделывая трудно описуемые прыжки, то спускалась где-то за ропаками, то лыжи вдруг выскакивали на ропаки. Это продолжалось несколько секунд, казавшихся нам часами. Наконец машина замедлила ход, накренилась на левый бок и грузно опустилась. Она остановилась в нескольких метрах от огромного ропака. По сплошному снегу, глубоко проваливаясь, мы бросились к машине.
- Предыдущая
- 110/185
- Следующая
