Трудная профессия: Смерть (СИ) - "Mirash" - Страница 58

— За что ты прощения-то просишь, ты ни в чем не виновата, — успокаивающе сказала Наталья Федоровна.

— Лариса Степановна, вы не могли бы посмотреть записи Ксении? — попросил Виктор Андреевич.

— Конечно, — несколько растерянно отреагировала она, пробегая взглядом по моему экзаменационному листочку.

— Здесь почти все правильно.

— Думаете, этого достаточно для положительной отметки? Или нужны дополнительные вопросы? — поинтересовалась Топотова.

— Да какие ей еще дополнительные вопросы, пусть отлежится! — махнула рукой Подбельская. — Все, Мягкова, ты сдала, только не нужно так переживать. Еще чего не хватало, в обмороки на экзаменах падать!

— В обморок я не упала, — возмутилась я, приподнимаясь на локтях. — Вы мне из-за этого отметку ставите?! Так не нужно, я сама учила!

— Ксения, когда же ты угомонишься? — вздохнула Топотова. — Чего развоевалась? Поднимайся, сейчас в лаборатории полежишь немного на диване. А лучше поспишь. Витя, давай отведем ее, пока перерыв не начался, в коридорах никого нет…

Я действительно очень устала. Неудивительно, что стоило мне принять горизонтальное положение, как я моментально отключилась и проспала до самого вечера, пока меня осторожно не разбудила Вересная.

— Ксюш, давай тебя домой заброшу, я на машине.

— А что ты тут делаешь? — удивилась я, потому что Женя не имела никакого отношения к лаборатории.

— Наталья Леонидовна сказала, тебе было нехорошо днем и ты здесь отлеживаешься. Что случилось?

— Устала. И… Подбельскую испугалась, — призналась я.

Женя сочувственно улыбнулась.

— Я ее тоже боюсь. Как отловит в коридоре да начнет по ушам ездить…. Не знаешь, куда деваться.

— Тебе то что? Она тебя так любит…

— Иногда думаю, что лучше бы не любила. Эти ее хвалебные речи вгоняют в краску, хочется провалиться под землю.

— Отличники тоже плачут, — философски заключила я, натягивая кеды.

Женя улыбнулась и снова спросила:

— Так что, тебя подбросить?

— Нет, — с сожалением сказала я. — Мне еще убираться.

— Много, а то я подожду?

— Порядком, часа полтора обычно уходит. Да ладно, доберусь сама. Я уже в порядке.

— А давай я тебе помогу?

— Мыть туалеты? Вересная, ты, делая это предложение, рассчитываешь на мою совесть? Что я постесняюсь согласиться?

Женя рассмеялась.

— Да нет, я серьезно. Почему не помочь?

— Сама напросилась, — ухмыльнулась я.

Мыть вдвоем оказалось значительно быстрее и проще, чем одной.

— Спасибо большое, Жень, — искренне сказала я, убирая инвентарь в хозяйственную подсобку.

— Не за что, мне было не сложно. Ну что, поехали домой?

— Поехали.

В машине я почти сразу снова отключилась, Женя разбудила меня уже около моего дома. Я поблагодарила ее, попрощалась и она уехала. Дома снова не было Танремии. Где она опять пропадает? Каттер и Лузза ничего не знали.

— Кать, надо поговорить, — я плюхнулась на стул на кухне, придвигая к себе невразумительное кулинарное творение Луззаремии.

Из всех нас немного приемлемо могла готовить только Каттер, да и то…. Первое что я себе позволю, когда у меня появятся свободные деньги — схожу в университетскую столовую и наемся до отвала.

— Что-то с моим обучением? — напряженно спросила Каттер, судя по виду готовясь мужественно принять плохие вести.

— Да. Расслабься. Мне сегодня позвонили и сказали, что тебе разрешат в порядке исключения пересдать экзамен на следующей неделе. Дело за малым — сдать его на отлично. Думаю, тогда со следующего семестра ты будешь уже учиться на бюджетном отделении. А пока — я достала из кармана пачку денег, — это за первый семестр.

— Но откуда ты их взяла?!

— Кредит в банке. Ничего страшного! — не дала я ей возразить, — это не такая крупная сумма, что бы я не нашла способ потом рассчитаться. Один семестр мы можем себе позволить оплатить.

— Спасибо, Ксю!!! — глаза Каттер сияли радостью и легким чувством вины. — Я так тебе должна…

— Не вопрос, отработаешь на кухне. Могу еще запрячь на уборку газона, устроит?

— Устроит, — улыбнулась она. — Спасибо еще раз.

Среда закончилась, начался четверг. Я лежала на полу в комнате наставницы, любуясь на очередную ее свечу. Я методично их изводила, практически каждый вечер устраивая себе часок-другой релаксации. Уютный вид пламени успокаивал мои мысли, помогал обрести внутреннее равновесие, которого мне так не хватало. Здесь я могла спокойно обдумать дела, наметить планы, оценить прошедший день. Интересно, наставница использовала их в тех же целях? Сложно представить ее лежащей на пузе около свечки и задумчиво грызущей ногти…

Через сутки я принимаю дежурство у предыдущей группы, перед этим нужно распределить между нами дни. До этого днем закрыть все вопросы по работе, пораньше начать вечернюю уборку. Так как у меня в этот раз три полноценных пары участников, я могу в пятницу съездить в институт утром и вечером, что бы все убрать. Мое отсутствие днем никого сильно не удивит, я и так постоянно сейчас в забегах, все привыкли. А в субботу работы нет, но прогуливаю занятия. Ладно, куда деваться, не страшно.

Остался последний немаловажный вопрос: как распределить пары? В первый день пара должна быть сильная, что бы я могла безбоязненно уехать по делам. В субботу лично мне дежурить будет удобнее всего, в понедельник опять на работу… Что по составу пар? Есть большое искушение подсунуть Танре наставнице или Элиремии, с ними не забалуешь. С другой стороны, потом ее протестные настроения выльются на мою голову с удвоенной силой. В общем, лучше сразу принять огонь на себя.

Выходит, мы дежурим с Танре в субботу. Разделять ли Элиремию и Оксаремию по разным парам? Да нет, пусть закроют мне вдвоем пятницу. Вот уж точно уеду без опасений на работу, только дежурство ночью приму и пару раз наведаюсь для порядка. Да и не хочу смущать своих соучениц непривычными напарницами. А так Лузза и Каттер отлично должны справиться с воскресным дежурством. Все, решила, так и сделаю.

Я посмотрела на догорающую свечу. Гореть ей оставалось совсем немного, задувать нет смысла, завтра возьму новую. А пока полежу пару минут и просто посмотрю на пламя…

Свечи хватило на дольше, чем меня, утром я проснулась на полу в комнате наставницы. Хорошо хоть телефон взяла, сейчас бы будильник бессмысленно будил пустую кровать в моей комнате. Воровато оглядываясь, я пробралась к себе, приняла душ и побежала в институт. Ставший уже привычным ритуал по утреннему мытью полов и сантехники, быстрые переговоры со второй уборщицей и несколько распоряжений электрику, кофе в лаборатории. Все, пора на занятия.

Я теперь сидела на первом ряду в компании своей подгруппы. С Вересной нас сейчас объединяли больничные заботы и общие тайны — она тоже не хотела распространяться в институте о проблемах крестной. С другими я по-прежнему боялась лишний раз заговаривать, ограничиваясь ответами на их вопросы, но мне оказалось неожиданно комфортно находиться в их обществе.

— Мягкова, что у тебя с руками? — удивился Митя, тоже прибившийся сегодня к нашему ряду.

— Ничего, — пробормотала я, поспешно пряча их под стол.

Руки и впрямь выглядели ужасно, опухшие и красные, с сухой шелушащейся кожей, потрескавшейся до крови. Постоянный контакт с холодной водой, моющими средствами и резиновыми перчатками быстро сделали свое черное дело, с каждым днем ухудшая картину.

— А что такое? — заинтересовалась Лабутчер.

Не добившись ничего, кроме упрямого молчания, она бесцеремонно потянула меня за руку.

— Ничего себе, ты их в мясорубку засунула?! — я возмущенно открыла рот, но она от меня отмахнулась и полезла в сумку.

— Сейчас будет жечь! — предупредила она, разбрызгивая из небольшого пузырька на мои руки жидкость, судя по запаху, чистый спирт.

— Ой! — пискнула я, потому что жжение было ну очень сильным, — что это?!

— Антисептик, бывает полезно его иметь в общественных местах. Давай руки, сейчас намажем. Да не бойся, тут уже ничего страшного не будет.