Третья истина - "Лина ТриЭС" - Страница 15

Лулу рванулась следом, но передумала. Нет, Виконта надо просить, когда он будет один, и когда она сама будет в достойном виде. Не теряя времени даром, она выбежала из зала. Ей уже не было дела до разговоров вокруг.

Запершись в своей комнате, она приступила к созданию «идеальной ученицы Александры Курнаковой», чтобы каждому захотелось с ней заниматься.

Прежде всего, следует надеть форменное платье. Оно приехало с ней из Франции и расположилось где-то в глубине шкафа. О! как она выросла из него, рукава до локтей, да и дырки откуда-то взялись, моль, наверное… Как выйти из положения? Лулу вспомнила, что такого же, коричневого оттенка платья носят в доме горничные. Значит, вниз, к Тоне. В комнатке под лесенкой никого не было. Лулу сорвала с плечиков платье, ничего, кто-кто, а Тоня, точно, простит. Она помчалась наверх. Платье очень понравилось Лулу. Длинное, ей – до пола и даже несколько длиннее. Оно придавало взрослый и серьезный вид. И не беда, что широковатое. Ведь сверху она наденет черный пансионский передник. Тоже не вырос, мал на нее! Что ж делать, раз другого нет? Пояс почти под мышками, но зато хорошо стягивает платье. Теперь голова… Локоны необходимо убрать. Узел на голове а-ля фрау Граббе, несомненно, самая подходящая к случаю прическа! Голова заскрипела – так сильно Лулу стянула волосы на затылке. Мелкие колечки надо лбом она тщательно намазала сахарным сиропом – растворила немного сахару в водичке. Посмотрев в зеркало, осталась очень довольна. Волос почти, совсем не видно, а то, что видно – как гладкая глянцевитая головка кегли. Забежав в библиотеку и схватив первый попавшийся толстый том на русском языке, Лулу решительно пошла в комнату Виконта. Рано или поздно он сюда придет! Вот здесь, на этом кресле, на самом краюшке, она и посидит, выпрямившись в струнку, как примерная ученица. Шаги… Лулу поспешно открыла книгу и с глубокомысленным видом уставилась в одну из страниц. Пусть видит, что она читает русскую книгу, не теряя ни минуты даром.

Быстро, расстегивая на ходу жилет, Виконт вошел в комнату и присвистнул от удивления. Лулу сделала вид, что ей ну, никак не оторваться от чтения.

Подойдя, Виконт охнул:

– Боже мой! Она добралась до половины «Воскресенья»!

Лулу не без достоинства кивнула. Выхватив у нее книгу, он простонал:

– Только не терзай меня этим зрелищем! Это и для барышни в шестнадцать чтение не слишком подходящее... – Лулу сообразила– схватила что-то не то. Тут же стала оправдываться:

– Я не прочитала еще. Только раскрыла. Потому, что я уже читаю русские книги. А вы еще не видели!

– Ну, слава Богу, – сказал Виконт и провел рукой по ее голове. Но тут же отдернул пальцы:

– Ты сегодня полна неожиданностей, Александрин. Это что – панцирь? Чтобы ничто чуждое не проникло в голову?

– Это, чтобы не кудрявились. – Лулу спохватилась: она же совсем позабыла о роли благонравной ученицы! Встала и заложила руки за спину.

Едва охватив ее взглядом целиком, Виконт зажмурился и потряс головой:

– А я думал, что уже отвык удивляться!

Сначала Лулу показалось, что он поражен ее деловым видом. Но не прошло и полминуты, как разглядела – его удивление какое-то не восторженное. От восторга так не улыбаются… Лулу не на шутку испугалась: своим видом и чтением неподобающей книги она, наверное, испортила все дело. Как можно более убедительным тоном, она сказала:

– Я пришла к вам на урок, Виконт, а мои платья такие легкомысленные, с противными оборками. Я одолжила форменное у Тони. Ведь вы будете со мной заниматься? – вздрагивающим голосом докончила она. – Пожалуйста!

Виконт сел на ее прежнее место, вытянул ноги, критически оглядел и, пряча улыбку, сказал:

–Лично меня кудряшки устраивают больше. – Он немного помолчал, – а заниматься будем с одиннадцати до часа ежедневно, исключая ВОСКРЕСЕНЬЯ. – Шаховской похлопал по отобранной книге, засмеялся, а затем серьезно заключил:

– И не у меня, а в библиотеке. Мое обиталище останется на случай дружеских визитов.

Лулу в полнейшем восторге чмокнула его в щеку и, прежде чем он что-нибудь сказал, вылетела за дверь.

Будущие уроки Лулу воображала в виде увлекательной игры вперемежку с веселыми историями и беготней. Не сдерживая блеска горящих от нетерпения глаз, наскоро проглотив утреннюю еду, без пяти одиннадцать она стояла перед дверью библиотеки, разряженная, как рождественская елка.

Виконт велел придти в оборках и кудряшках? Их на Лулу было в избытке. Она с презрением вспоминала унылую особу в коричневом платье, явившуюся вчера к Шаховскому. Вот глупая! Как будто, он по примеру Клары Ивановны собирается давать ей нудные уроки! Платье из оранжевой тафты с крылышками в несколько рядов и оборками по широкому подолу, светло-желтые туфельки с бантиками, а в довершение великолепия переливающийся абрикосово-красный бант в распущенных кудрях. Для того чтобы Тоня помогла ей так одеться, пришлось наспех сочинить что-то о дне рождения любимой пансионской подруги, свято соблюдаемом преданной Лулу. Ровно в одиннадцать к двери подошел Виконт, одетый, против обыкновения, в пиджак.

Лулу радостно кинулась ему навстречу, но он только кивнул:

– Доброе утро, Александрин, – и пропустил ее внутрь библиотеки.

– Садись в то кресло и оглянись вокруг!– он медленно обвел рукой периметр комнаты.

Лулу, шурша оборками, несколько удивленно, но послушно уселась и добросовестно завертела головой.

Шаховской оперся локтем о книжный шкаф, откинул светлую прядь со лба и так же медленно заговорил по-русски.

– На этих полках, Александрин, таятся несметные богатства. Путешествия и открытия, прошлое и будущее – здесь все! Но, как сокровища затонувших кораблей, они лежат мертвым грузом для тех, кто не умеет их извлечь! Путь ко всему этому – язык. Ты говоришь по-французски, немного пишешь и читаешь и уже поняла, какой волшебный ключ в твоих руках. Французский – чудесный язык: тонкий, острый и выразительный. Несомненно, ты и дальше будешь употреблять его. Но я намерено говорю сейчас на другом языке, пусть тебе труднее его слушать, на языке Пушкина, Гоголя, Толстого – на русском. Пройдет время и книги, с этими (и другими) именами на обложках, откроют тебе изумительный мир. Тебе будет трудно, может быть, досадно учить то, что твои сверстники впитали без усилий. Но результаты твоего труда, поверь, будут достойной наградой!

Лулу, как зачарованная, следила за губами, произносящими слова, действительно не до конца понятные, но переполняющие ее гордостью. С ней говорили, как со взрослой! Мысли о веселых развлечениях как-то незаметно испарились из головы. Она почувствовала себя значительной и способной на любые подвиги в учении. Прижав руку к груди, она проникновенно сказала:

– Мсье Поль Андрешь. Я буду очень стараться, всеми силами моего ума!

– Мое имя произносится «Павел Андреевич», но я вообще-то не настаиваю, чтобы ты его употребляла… – небрежно махнул рукой Виконт, усаживаясь в кресло напротив. Лулу не обратила внимания на смену его тона и с прежним подъемом продолжала:

– Все ругают, что я не хочу учиться, это никакая не правда! Я очень хочу! Начинаем прямо в эту минуту!

– Если ты собираешься начинать учение только сейчас, как, интересно знать, ты определяешь времяпрепровождение с незабвенной Кларой Фон Граббе? – спросил Виконт.

Лулу смущенно промолчала. Не затягивая паузы, Шаховской придвинул к себе одну из книг и шепотом пропел:

– Итак, мы начинаем!

И они начали. Предложения и слова, существительные и глаголы, корни и суффиксы, нагонявшие такую черную тоску, вдруг подмигнули Лулу и впустили ее в свой мирок, где жили собственной жизнью, образовывались одно от другого, сцеплялись и распадались, становясь то веселыми, то грустными, изменялись до неузнаваемости, но все же сохраняли родство, принесенное из глубины веков. И Лулу жадно запоминала: надо уважать букву «А» , она неспроста идет впереди всего алфавита. Этот привычный значок не что иное, как бычья голова с рогами. Алеф, альфа, первая буква, на древнем фи-ни-кийском языке и значит бык! Главный, тот, что ведет стадо. А как не совать эту рогатую букву, куда попало в русских словах, если она всюду слышится? Почему, например, не написать «спасибА»? Потому что это древнее пожелание «спаси Бог»! Или «столица»... Она никак не может быть «стАлицей», потому что в ней стоял стол, на котором сидели, и скорее, можно было бы назвать ее «стулицей», так как когда-то стол был стулом…но это просто смешно, тут не ошибешься… А престол – это и вовсе выдающийся стол-стул, царь стульев...И приставка «пре» часто так работает: прекрасный – выдающийся по красе, сама же «краса» произошла от слова «кресить», что значит «высекать огонь»! То есть, красный – цвет огня! Вот это цепочка! Еще много-много таких играющих, танцующих слов и сочетаний пронеслись перед нею, а она с азартом писала под диктовку, сама подбирала похожие слова, запоминала новые … Это совсем не было игрой, как она ожидала, приходилось помучиться, но было так захватывающе, что она не заметила, как пробежало время и Шаховской объявил: