Воин мрака - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 16

– А я рядом с тобой, темный дух! – объявила девочка.  – Со мною тебе будет тепло!

Можно сколько угодно удивляться странным нравам жителей холодных краев, но когда одежда шьется только из меха, приходится выбирать: или ты спишь голым, или в шубе и сапогах. Когда рядом с погасшим очагом в доме становится так же холодно, как на улице, а на улице плевок не долетает до земли, превращаясь во льдинку, то либо ты спишь под общим одеялом со всеми, кто есть в доме, или к утру льдинкой становишься сам.

Впрочем, даже под общим меховым пологом и на мягкой подстилке из нескольких шкур, с девочкой, уткнувшейся носом между лопаток и горячо дышащей сквозь ткань рубахи, Олег все равно проснулся от холода. Огонь в очаге, конечно же, давно погас, а через клапан для дыма медленно падали на постель крупные ленивые снежинки, подсвеченные мертвенным лунным светом.

Хозяева, разумеется, посапывали в две дырочки, несмотря на колотун, словно так и надо.

Ведун вылез из-под полога, развел огонь, благо дров девочка наносила с запасом, искать не пришлось. Когда пламя разгорелось, согрел возле него кольчугу, натянул ее поверх поддоспешника, сверху застегнул налатник, на него накинул плащ Карачуна и, все более и более напоминая колобок, влез в малицу. Вышел из яранги, скользнул в отброшенную луной тень сосны – и помчался по ней к лесу. Свернул на реку, скользнул вдоль берега и тут же отправился назад.

Плащ, даже спрятанный под верхнюю одежду, действовал так же хорошо, как и наброшенный сверху. Магия повелителя мрака не обманывала глаз людей и животных. Она меняла своего владельца. Ведун об этом догадывался – но проверить не мешало.

Олег скользнул под закрытый полог на входе яранги, пролетел вокруг и нырнул во внутреннюю загородку. Как оказалось, хозяева уже встали, и охотник недовольно отчитывал жену:

– Ты его даже не поцеловала! Вот наш гость и обиделся!

– Он не обиделся, – сказал Середин, подставляясь свету костра.  – Просто он другой. Ты мне нравишься, потомок храброго воина Ханторума, и потому в путь к горе великанов я отправлюсь вместе с тобой. Но ты не будешь меня видеть, охотник. Я появлюсь из нижнего мира, когда настанет час великой битвы…

С рассветом восемнадцать охотников из рода росомахи отправились в ратный поход. Восемнадцать мужчин, из которых пятеро были просто подросшими детьми, еще не достойными думать о браке, еще столько же едва дотягивали до двадцати лет, трое выглядели стариками и только четверых можно было назвать крепкими воинами. Восемнадцатым был шаман, из оружия имевший только нож, било и бубен.

Зато голову шамана украшал медвежий череп. Не шлем, конечно, – но хоть что-то. Остальные обходились шапками и малицами. Из своего оружия охотники взяли копья с каменными наконечниками, гарпуны с костяными и топоры. Лучников не нашлось ни одного. Да и что проку в бою от простого охотничьего лука, стрела которого дальше полусотни шагов даже налатник не пробивает? Хитрых составных лесные охотники делать не умели, а простой деревянный для убийства людей откровенно слаб…

Еще у охотников имелись снятые со светлых воинов мечи. Но меч – оружие особенное, им нужно уметь работать. Резать – когда рубишь, переносить по дуге – когда колешь, привыкнуть к дальности выпада, к движению и инерции тяжелого лезвия…

Если дело дойдет до драки, Олег предпочел бы увидеть в руках потомков Ханторума топоры. Ими они работали с детства, знали все повадки и капризы, легко могли отмерить удар нужной силы и направления. А то, что топоры были каменными, а не стальными… Так ведь для раздробленного черепа это разве утешение?

Лыжники шли гуськом прямо по середине реки, легко скользя по плотному насту. Шли без припасов и без привалов – а потому быстро. Когда же над рекой сгустилась ночь, они просто зарылись в снег, пробив неподалеку друг от друга три колодца, а потом уже понизу прокопав по короткой пещерке для каждого. Еду тоже не готовили – достали из-за пазухи кто копченую рыбу, кто кусок мяса, кто еще какую-то нехитрую снедь, перекусили да и ушли под снег спать. Утром сборы оказались такими же стремительными: поели каждый свое, вместо питья зачерпнули снега и снова встали на лыжи.

Может быть, потому и путь занял куда меньше времени, чем обещал опытный охотник Салтык. Еще задолго до полудня Олег увидел впереди пологую лысую гору, на вершине которой стояла рубленая церковь с пятью луковками. Неподалеку от нее сидели могучие великаны, поросшие рыжей шерстью. Великаны самые настоящие – даже сидя, они возвышались головой на уровне церковных куполов. А уж если встанут…

Однако охотников интересовало совсем другое. С реки они свернули на дорожку, идущую от овальной проруби вдоль по берегу, чтобы потом двинуться влево, за высокий каменный уступ, поверху поросший почти лысыми, худосочными елями. Путь оказался долог и неудобен – а наверху послышались тревожные крики еще до того, как нежданные гости миновали прорубь. И когда отряд рода росомахи по кружной дороге добрался до деревни светлых воинов, там уже успели собрать своих мужчин и выставить на подступах к селению.

Это была обычная деревня: никаких укреплений, стен или даже изгороди от зверья; два десятка разбросанных в сотне саженей друг от друга больших рубленых изб с курными продыхами под кровлей; небольшое открытое святилище с двумя идолами, тоже не огороженное, а лишь окруженное кучами снега, появившимися после чистки поляны вокруг богов. Несколько утонувших в сугробах столбиков, огораживающих то ли загоны, то ли огородики, навес с соломенными и камышовыми матами, стожок сена. И все.

Зная, что в таких больших домах живет порой до трех семей, а в иных, помимо отца, бывают и возмужавшие сыновья, ведун оценил возможности деревни в сотню воинов, не более. Не так уж и много для охраны столь ценного святилища. Хотя, может статься, таких деревень окрест имелось несколько. А пять-шесть сотен бойцов в этом мире считались уже могучей армией – не каждое княжество устоит.

Охотники добрались до обширной расчищенной площади вокруг святилища и остановились там, опершись на свои копья. Успевшие выбежать навстречу гостям воины столпились у входа в святилище. Их было пока всего ничего, однако со всех сторон на помощь защитникам деревни сбегались все новые и новые ратники.

Низкое солнце светило охотникам в лицо. Две тени от идолов дотягивались примерно до середины площади, тени от голов воинов у святилища останавливались там же. И это освещенное пространство, словно пропасть, надежно отделяло защитников деревни от спрятавшегося в темноте воина.

Нападать малым числом стражи святилища не решались. Мужчины же рода росомахи и вовсе были людьми мирными, сражаться не приучены и что делать – не знали.

Между тем отряд светлых воинов быстро увеличился до четырех десятков. Ратники приободрились, растянулись в строй из двух рядов. Щитов и копий, правда, не имелось ни у кого – но все равно, держались правильно.

Наконец к святилищу быстрым шагом пришел седобородый староста, простоволосый и смуглый, с двумя шрамами на обветренном лице, в накинутом на плечи, но не застегнутом овчинном тулупе. На груди его, поверх красного сукна, сверкал золотом семиспицевый коловрат, доказывая право старшинства.

– Кто вы такие, жалкое зверье?! – еще издалека грозно рыкнул он.  – Что вам здесь надо, грязные лесные твари?

Разглядел неладное и замедлил шаг:

– Откуда у вас мечи?!

– Духи тьмы пришли в наше стойбище, светлый воин! – Пурлахтын вышел из толпы охотников и торжествующе ударил в бубен.  – Духи тьмы разгневаны вашей злобой и возжелали вашей крови! Духи тьмы пришли из нижнего мира, чтобы покарать вас за жадность! Они падали на вас с деревьев, они поднимались к вам из-под земли! Они выходили из мрака и пили кровь светлых воинов! Они рвали плоть светлых воинов! Они терзали вас зубами и клыками, и несть им числа!

Приплясывая и стуча в бубен, шаман выступал все дальше вперед, вытягивая за собой темный манящий мост. Олег выскользнул из тени молодого охотника, неслышимый и невидимый мелькнул между телами, прокрался вперед и затаился под ногами Пурлахтына.