Два Гавроша - Шмушкевич Михаил Юрьевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/38
• Следующая

На самом дне колодца выступила стрельчатая арка.

— Я была у Круппке, — еле слышно шепнула Жаннетта, дернув Павлика за рукав.

— У Круппке? — не поверил Павлик.

— Да. Хотела его убить, но его не оказалось в комнате. — Жаннетта перевела дыхание и поспешно добавила: — Я стащила у него книжечку. Она валялась на диване. Хотела…

— Когда-то в этом замке жил Буш, — заговорила идущая впереди фрау Эмма. — Он и построил этот подземный ход. В нем, сами видите, много коридоров. Тут очень легко заблудиться.

— Куда он нас выведет? — спросила Жаннетта.

— На ту сторону дороги. На холм, в небольшой лесок, — ответила немка.

Ребята ни на шаг не отставали от своего проводника. Страх постепенно исчезал.

Жаннетта неожиданно рассмеялась:

— Воображаю, какую рожу скорчит Круппке, когда узнает, что мы сбежали и рыжего оставили без штанов!

Фрау Эмма остановилась. Свет фонарика коснулся ее выступающего вперед подбородка и дрожащих губ.

— Мне пора возвращаться, — проговорила она усталым голосом. — До свидания, дети, бог вам защитник. — И, прижав к груди ребят, вдруг спохватилась: — Боже мой, вы босые! Что делать?

— Не беда, — махнул рукой Павлик.

— Не волнуйтесь, — сказала Жаннетта. Ее голос звучал как никогда нежно, ласково. — Спасибо, фрау Эмма, за все. Бог и вас отблагодарит.

Немка протянула Павлику какой-то сверток:

— Это вам, дети, на первое время… — Она едва сдерживала слезы. — Уходите отсюда скорее и подальше. Выход слева. Он для маскировки завален хворостом. До свидания, мои хорошие. Дайте я вас еще раз обниму…

Фрау Эмма сделала шаг и остановилась. Ее, видно, тревожила какая-то мысль, она что-то обдумывала, колебалась.

— Возьми, Павлик… Может быть, пригодится, — сунула она не совсем решительно что-то в руку Павлин ка. — Только будьте осторожны, не игрушка это…

У Павлика забилось сердце: пистолет!

— И фонарик возьмите. Я и без него обойдусь.

Жаннетта возразила:

— Вы заблудитесь.

— Не беспокойся, девочка, я найду дорогу. И котел поставлю на прежнее место. Все будет хорошо.

Едва забрезжил рассвет, однорукий разбудил парикмахера. Он собирался еще до подъема отвезти Жаннетту к Ленгарду и заранее предвкушал удовольствие от встречи с сотрудниками засекреченного института. Он представлял себе, с каким восторгом его там встретят. «Господин фельдфебель, где вы пропадали? Почему вас не видно?» Его ведут по лабораториям. Колбы с разноцветной жидкостью. Бронзовая, зеленая, белая, черная. Пробирки с розовой пылью… Одна капля — смерть. Мгновенная или постепенная. Одна пылинка — безумный, судорожный смех, невидимый огонь, способный в течение пяти минут превратить живое существо в пепел… Один профессор Ленгард — этот бледнолицый старичок с вечной улыбкой на устах — в силах уничтожить все человечество!

Больше всего Круппке ненавидел русских и французов. «Пока эти народы будут существовать на земле, — рассуждал он, — успокаиваться нельзя». Он был в восторге от того, что именно ему выпала честь отвезти к Ленгарду Жаннетту. Он не терял надежды, что вскоре доставит туда и Павлика Черненко.

Парикмахер намылил фельдфебелю лицо и принялся править бритву.

— Быстрее, Ганс, — торопил однорукий.

Распахнулась дверь. В комнату вбежала надзирательница Берта. Она была до такой степени взволнована, что долго не могла вымолвить ни слова.

— В чем дело? — теряя терпение, закричал на нее фельдфебель.

— Жаннетта… Жаннетта пропала! — едва выговорила Берта.

— Про-па-ла?!

— Сбежала…

— Не верю! Тебе, видно, спросонья померещилось.

— Я перерыла весь дом! — Тонкие, бледные губы надзирательницы дрожали, — Она сбежала в одной ночной сорочке..

— Идиотка, подлая шкура, сова сонная! Пристрелю тебя, как собаку! — Круппке сорвался с места и забегал по комнате. — Знать ничего не хочу — девчонку мне найти, и всё!

— Она сбежала…

Фельдфебель бросился в третий взвод.

Койка Павлика пуста. Одеяло скомкано,

— Иоганн, Иоганн! — неистово затряс он рыжего.

Бородавка испуганно открыл глаза. Увидев однорукого, он машинально потянулся к одежде, но ее не было: ни на спинке кровати, ни на тумбочке, ни на полу.

— Болван, что ты ищешь? — в бешенстве закричал Круппке.

Рыжий виновато развел руками:

— Одежду. Где моя одежда?

Эсэсовец дал ему затрещину и, рыча, выбежал в коридор. Тут им овладел ужас. «Когда я вернулся в комнату, то у двери валялся какой-то молоток, — вспомнил он. — Они собирались меня убить!»

Через несколько минут дом был поднят по тревоге. Всех его маленьких обитателей, подгоняя плетками, выгнали на улицу и построили на футбольной площадке. Надзиратели и охрана тем временем занялись «прочесыванием» замка и всех служебных помещений. Поиски, разумеется, оказались тщетными.

События развивались стремительно. Явился Веммер. Он немедленно собрал своих подчиненных и разбил их на несколько групп. Каждая из них, вооруженная автоматами, пистолетами, в сопровождении проводника с собакой, получила определенное задание и тотчас покинула двор.

За этим зрелищем из кухни, приподняв край занавески, наблюдала фрау Эмма. «Неужели найдут? — волновалась она. — Если найдут — их растерзают. Зачем я дала детям пистолет?» Правда, ее немного успокаивало то, что ей удалось поставить на место сдвинутый котел: эсэсовцы кинулись и в баню, но не обнаружили никаких следов.

Хриплый лай овчарки, раздававшийся уже за воротами, усилил тревогу фрау Эммы. Она с ужасом вспомнила, как эта собака обнаружила далеко за пределами замка двух сбежавших русских малышей. Одного пристрелили на месте, а другого собака повалила наземь и держала его, пока не подоспела охрана. Теперь с этой собакой пошел сам Круппке. Негодяй с пустыми руками не вернется.

Фрау Эмма ошиблась. Выход из подземной галереи был завален не только хворостом, но и гранитными глыбами. Павлик и Жаннетта потратили немало времени, выбились из последних сил, пока им удалось проделать небольшую щель, через которую можно было кое-как выползти наружу.

Первым выбрался Павлик. Он вытер рукавом вспотевшее лицо и затаив дыхание огляделся вокруг. Редкий, просвечивающий насквозь лесок. Низенький кустарник. Внизу— дорога. По ней вихрем пронеслась легковая машина. Дала короткий сигнал и скрылась за поворотом. Снова тишина. Шепчутся листья. Тоненький голосок проснувшейся птички. Весь окружающий мир окутан легким розовым туманом. На ветвях деревьев, в траве сверкают крошечные кристаллики утренней росы. В них, как в микроскопических зеркальцах, отражаются косые лучи только что выплывшего солнца.

Павлик радостно вздохнул. Хорошо на свободе! Воздух другой, и дышится иначе. В такую рань он приходил к дедушке на пастбище, помогал ему пригонять лошадей из ночного, отводить их в бригады на работу. Ко^и неохотно покидали луг Они шли медленно, пощипывая на ходу сочную, влажную траву…

Жаннетта дернула его за рукав:

— Чего задумался? Надо поскорее уходить. Хватятся, нас начнут искать повсюду. В прошлом году два русских мальчика…

— Знаю, — оборвал он ее.

— Нам нельзя терять ни одной минуты.

— Мы сейчас никуда не пойдем, — решительно сказал Павлик, устремив взгляд вдаль. — Светло, и лес жиденький. Подождем до вечера.

Жаннетта возмутилась:

— Ты с ума спятил! До вечера?! Нас же тут, как куропаток, пристрелят!

Павлик настаивал на своем.

— Не пойду, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Опасно. Спрячемся в кустах.

Жаннетта в знак протеста повернулась к нему спиной. Посидела с минутку молча, потом встала.

— Не пойдешь? — переспросила она угрожающе. — Нет? Что ж, прощай, трусишка. Привет Круппке! — иронически добавила она. — И твоему рыж…

• Предыдущая
• 8/38
• Следующая