Чудесный сад - Сборник Сборник - Страница 23
- Предыдущая
- 23/44
- Следующая
Той порой, что сары-аркинский плут ехал степью, расспрашивая про дорогу, сыр-дарьинский плут добрался до дому и велел жене, чтобы она тотчас же оповестила весь аул о его внезапной смерти, а сам закутался с головой в саван и вытянулся, как неживой. Жена послушно исполнила всё, что он требовал. На вопли женщины стали собираться люди из соседних юрт, пошумели, посожалели, потом снесли мнимого покойника в заброшенный мазар и приступили к поминальному пиру.
В это самое время подъехал к аулу на своем безрогом бычке сары-аркинский плут. Разузнав, что здесь за пир и кого поминают, он сразу обо всём догадался: «Э-э-э, знакомая песня», — но представился, будто поражён горестной вестью, и, зарыдав, воскликнул:
— Если умер мой друг, умру и я! Нет без него счастья, и жизнь без него темна. Об одном прошу: положите меня рядом с другом, не разлучайте нас хоть после смерти.
Проговорив такие слова, он повалился на землю, затаил дыхание и притворился мёртвым.
И похоронили его в тот же день и положили рядом с приятелем.
Вот народ разошёлся, и оба плута остались в мазаре наедине.
— Ас-салам алейкум! — тихонько говорит сары-аркинский плут.
— Валейкум ас-салам! — так же тихонько отвечает сыр-дарьинский плут.
— Не пора ли нам поделить байские червонцы? — спрашивает сары-аркинский плут.
— Что же, может, и пора…
И только они начали этот разговор, как вдруг снаружи раздался топот, шум и звон, и в мазар ввалилась шайка разбойников — сорок отчаянных головорезов.
Усевшись в круг, разбойники стали делить добычу. На долю тридцати девяти человек приходилось по куче золота, а сороковому доставался старый меч. Но никто из разбойников не соглашался взять меч, всякому хотелось получить золото. Поднялся спор. Тогда главарь шайки говорит:
— Глупцы, разве добрый меч не дороже пригоршни монет? С ним удалец защитит свою жизнь и добудет богатство. А этот старый меч достоин служить и батыру. Полюбуйтесь-ка, как я с одного взмаха разрублю пополам этих двух мертвецов! — и он выхватил меч из ножен.
В то же мгновенье, не дожидаясь беды, оба плута в своих белых саванах вскочили на ноги и закричали:
— Тёмные грешники, проклятые кровопийцы! Мало вам слёз живых, так вы посягнули и на мёртвых! Ужасайтесь! Трепещите! Час вашей казни настал!
Что тут было! «Ошалевшая утка ныряет хвостом»… Бросив все драгоценности, друг через друга кинулись разбойники кто куда: одни попали в двери, другие лбом пробили себе выход. Спустя миг, они были от мазара на расстоянии трёхдневной езды.
Тут плуты скинули саваны, разделили по-братски золото и, от души посмеявшись над своими похождениями, разошлись: один подался в сыр-дарьинские степи, другой — в степи Сары-Арка.
Храбрый осел
Надоело ослу поклажу таскать. Вот и говорит он однажды верблюду — своему товарищу:
— Эй, верблюд, надоело мне поклажу таскать: живого места на спине нет! Давай убежим от хозяина, станем жить вдвоём на воле, как вздумается.
Помолчал верблюд, подумал, говорит:
— Плохой у нас хозяин, верно: кормит дурно, работать заставляет много. Я бы и рад убежать, да как убежишь?
А у осла ответ уже готов.
— Я всё обдумал, — говорит, — не беспокойся. Завтра хозяин заставит нас везти соль в город. Сначала мы будем идти послушно и смирно, а как поднимемся на гору, так упадём разом и притворимся, будто совсем обессилели. Станет хозяин нас бранить, станет палкой колотить, а мы ни с места. Выбьется он из сил и уйдёт домой за помощью. Тут уж нам раздолье — беги куда хочешь, только бы ноги не сплошали.
Развеселился верблюд:
— Вот хорошо ты придумал, вот славно! Так мы и сделаем, как ты сказал!
Дождались они утра. Поутру хозяин навьючил на них мешки с солью и погнал в город.
Полдороги шли они как всегда: верблюд впереди, осёл за ним следом, а сзади хозяин с палкой. Но вот поднялись они на гору, и тут осёл и верблюд упали на землю и притворились, что совсем обессилели, не могут на ногах стоять.
Хозяин их бранить:
— Ах вы лентяи, ах вы лежебоки! Поднимайтесь сейчас же, пока палки не отведали!
А они и ухом не ведут, лежат, словно ничего не слышат.
Рассердился хозяин и давай их палкой бить сплеча.
Ударил он верблюда тридцать девять раз — ничего, а как замахнулся в сороковой — заревел верблюд и вскочил на ноги.
— То-то же, — сказал хозяин, — давно бы так! — А сам принялся за осла.
Ударил он его сорок раз — осёл и не охнул, ударил пятьдесят раз — осёл и не вздрогнул, ударил шестьдесят раз — как лежал осёл, так и лежит.
Видит хозяин — дело плохо: должно быть, подыхать собрался осёл. Велика беда, да что поделаешь.
Снял он с осла поклажу, взвалил её на верблюда и тронулся в путь.
Еле шагает верблюд под вьюком, клянёт осла:
— Проклятый осёл, из-за тебя я битый иду, двойную кладь несу!
А осёл подождал, пока хозяин с верблюдом скрылись за перевалом, потом поднялся и пустился бежать, не глядя под ноги.
Бежал он три дня, перебежал три горы и три долины и наконец достиг широкой поляны у быстрой реки.
Ослу понравилась поляна, тут он и поселился. А теми землями уже много лет правил могущественный тигр.
Однажды надумал тигр осмотреть свои владения. Вышел он в путь утром, а в полдень набрёл на осла.
Ходит себе осёл по поляне, помахивает хвостом, ест траву.
Тигр думает: «Что за зверь? Никогда не видел такого».
А осёл взглянул на тигра и обомлел. «Ну, — думает, — пришёл мой конец! — И решил он про себя: — Чем умирать не защищаясь, покажу-ка я лучше страшному зверю свою отвагу».
Поднял он хвост, взмахнул ушами, раскрыл пошире рот да как затрубит во всё своё ослиное горло!
У тигра и свет в глазах помутился. Кинулся он назад, бежит что есть мочи, боится оглянуться.
По дороге встречается ему волк:
— Кого ты так испугался, повелитель?
— Испугался я зверя, страшнее которого нет на свете: вместо ушей у него крылья, пасть у него, как бездна, а ревёт он так, что земля содрогается и меркнет небо.
— Постой, постой, — говорит волк, — да уж не с ослом ли ты повстречался? Так оно и есть. Ладно же, завтра мы с тобой скрутим его арканом.
На другой день волк добыл аркан, один конец аркана привязал он к шее тигра, а другой — к своей шее, и так они отправились на поляну.
Волк идёт впереди, а тигр сзади — всё упирается.
Приметил их осёл издали и опять за своё: хвост кверху, пасть настежь — и заревел громче прежнего.
Тут тигр и кричит волку:
— Э-э, приятель, да ты, видно, тащишь меня на съедение этому чудовищу! — Рванулся он изо всех сил в сторону — у волка и голова долой.
Прибежал тигр домой, не может отдышаться.
В это время прилетела к нему сорока. Натрещала, налопотала, расспросила тигра обо всём, а потом и говорит:
— Погоди-ка, слетаю я на поляну, погляжу, что за зверь там ходит и что он делает. Разведаю всё подробно и доложу тебе.
Полетела сорока на поляну.
А осёл заметил её издали, лёг на землю и вытянул ноги, будто мёртвый.
Сорока глянула вниз и обрадовалась: страшный-то зверь околел!
Спустилась она прямо на осла, расхаживает по нему взад и вперёд, придумывает, что бы такое наврать тигру о своей победе над чудовищем.
Вдруг на свою беду заметила она на земле пшеничное зернышко, совсем уже нацелилась клювом, да оступилась и попала головой ослу между колен.
Тут-то осёл и ожил. Зажал он ногами сороку покрепче и давай её хлестать хвостом. Хлестал-хлестал — только пёрышки от сороки летели во все стороны. А потом как поддаст её копытом — покатилась сорока на край поляны.
Отлежалась она здесь, опомнилась и кое-как, бочком-бочком, кряхтя да охая, полетела обратно.
Летит и ещё издали кричит тигру:
— Беги отсюда подальше, покуда цел! Навеки меня искалечил проклятый зверь! Смотри, как бы с тобой того же не было.
Совсем оробел тигр. Собрал он свои пожитки и навсегда ушёл в чужие страны.
- Предыдущая
- 23/44
- Следующая
