Хождение к морям студёным - Бурлак Вадим Никласович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/68
• Следующая

Дожить до весны!

Зима на остров пришла рано. Утонули в снегах и тундра, и сопки. Труднее стало собирать травы и коренья. Все реже встретишь куропаток. Люди продолжали умирать. Вконец обнаглевшие песцы нападали на ослабевших. Разрывали могилы и выгрызали у мертвых щеки, нос, уши.

Иногда море выбрасывало на берег малопригодные в пищу туши каланов, сивучей, котиков. Люди разделывали их и ели жесткое сырое мясо.

Праздничные дни наступали, когда удавалось убить морскую корову. По свидетельству участников экспедиции, мясо этого безобидного животного не уступало по вкусу телятине. Однако удача не баловала людей. Несколько раз море прибивало к берегу мертвых китов. Чуть прогнившие туши тут же разделывались. Мясо и жир делились между всеми поровну.

Чтобы хоть немного согреть холодные ямы и сварить еду, приходилось целый день собирать на берегу выброшенные морем деревья и долго высушивать их.

Дожить до весны!

Немногие дожили до нее.

Но весна пришла.

И остатки команды во главе с лейтенантом Вакселем в августе 1742 года добрались до Камчатки…

На средиземноморском берегу Алжира, неподалеку от мыса Тенес, в одной из горных пещер есть древнее изображение сфинкса. Над головой сфинкса неведомый художник нарисовал, а вернее, процарапал на каменной стене восьмилучевую звезду. — Это Синий сфинкс и его покровительница Синяя звезда, символы вечных тайн, — пояснил мой знакомый алжирец.

— Но почему ты называешь их синими? — удивился я.

В свете фонаря и сфинкс, и звезда были скорее темно-желтыми.

Алжирец пожал плечами:

— Не знаю. Так говорят старики…

Под сфинксом едва просматривалось изображение спирали и лабиринта — символов вечности, мироздания и человеческого бытия.

Считается, что спираль и лабиринт, построенные древними мастерами, помещены под Большим Сфинксом в Гизе, на севере Египта.

Когда, в каком веке или тысячелетии было сделано изображение в горной пещере близ мыса Тенес, я так и не смог выяснить.

А спустя несколько лет я путешествовал по Черногории.

На юго-западе этой республики находится известняковое плато. Множество пещер пронизывают Черногорское плато.

В одной из них, неподалеку от города Никшич, я увидел изображение сфинкса и восьмилучевои звезды. Очень похожее на то, что находится в пещере близ мыса Тенес, только меньшее по размеру. И не просматривались под сфинксом изображения спирали и лабиринта. Скорее всего, если они и были, то их за многие века размыло водой.

Мои белградские знакомые с уверенностью подтвердили, что на стене пещеры нарисована Синяя звезда — хранительница всех тайн мира. Но кто и когда это сделал — они не знали.

Командорские острова, Черногория, Алжир так далеки друг от друга. Возможно ли, что люди этих уголков земли в древности почитали одну и ту же звезду, слагали о ней легенды? Об этом пока можно лишь предполагать и строить гипотезы.

Было время отлива. Из моря уродливыми клыками торчали камни. Шевелились и блестели на солнце прибрежные луга. Ноги по колено утопали в коричневых и синих водорослях. — Видал, какое богатство? И название красивое придумали — «дары моря». Вот только не научились мы еще разумно этими дарами пользоваться, — Михаил нагнулся и выдернул из воды пучок морских водорослей. — Нам не решить продовольственную проблему, если не сумеем грамотно использовать наши местные ресурсы. На Командорах — богатейшая водорослевая флора прибрежных участков. Ученые насчитали около 180 видов.

«А ведь прав Михаил, — подумал я. — Сколько мне пришлось поездить, на скольких морях побывать, нигде не встречал такого обилия водорослей».

Современное освоение океанов и морей предусматривает интенсивное использование их зеленых ресурсов. Добыча и заготовка водорослей — важный вклад в развитие животноводства. В некоторых странах я видел, как скот выгоняли на берег во время отлива. С каким удовольствием животные поедали морскую зелень!

— Знаешь, сколько преимуществ у кормовой муки из водорослей перед луговым сеном? — прервал мои размышления Михаил. И, не дожидаясь ответа, начал загибать пальцы. — Во-первых, но сравнению с луговым сеном она содержит больше белков. Во-вторых, больше безазотистых и минеральных веществ. В-третьих, в водорослевой муке меньше клетчатки. И вообще, корм, дарованный морем, стимулирует жизнедеятельность животных и птиц. А благодаря витаминам, микроэлементам, ценным кислотам и солям, которых в водорослях предостаточно, их можно применять для предупреждения авитаминоза.

— Ну хорошо, в их пользе убеждать никого не надо. Об этом много пишут и говорят. Но как практически осуществить сбор и заготовку морских растений? Не окажется ли это слишком дорогим удовольствием?

— Нет, — покачал головой Михаил, — добывать и обрабатывать водоросли легче и выгоднее, чем выращивать, скажем, овес. Один гектар морского дна при научном подходе к добыче и заготовке в течение года прокормит стадо коров в 50 голов.

Долго еще стояли мы на берегу, смотрели, как суетятся среди камней кулички, как все дальше отступает к горизонту прибой и как медленно шевелятся коричневые луга — богатства, дарованные морем, но еще мало используемые человеком.

А потом ветер стих. И стало как-то непривычно тихо. Так тихо, что казалось, серебристо звенит мелкорослая тундровая травка. В небе легкими шелковистыми лоскутами замерли облака. И вдруг откуда-то с вышины брызнула веселая песня крапивника. Эту маленькую коричневую птичку с бойко вздернутым хвостиком иногда называют командорским соловьем.

Один орнитолог утверждал, что крапивник исполняет «день около двух тысяч песен. Я поднял вверх голову.

Крапивник то камнем падал вниз и протяжно посвистывал., то опять рвался вверх, превращаясь в черную точку, и тише (Становилась его песня. Для кого он так старается? Кого хочет порадовать своим пением? Долго я наблюдал за его полетом и наконец понял: командорский соловей завлекал подругу.

Может быть, подзадоренные песней крапивника, на мелководье схватились два диких селезня. Раз-другой прикрикнул на них баклан. Ах-ах-ах! — зашумели, загалдели чайки. Всполошились от этой кутерьмы кулики и громко стали посвистывать.

Казалось, передо мной распахнулись невидимые ворота в мир природы, где свои законы и порядки, не всегда понятные и доступные человеку.

Неожиданно шагах в десяти от меня выскочил из норы взъерошенный песец. Зверек несколько раз кашлянул, будто отчитал пернатых соседей: «Чего шумите? Что не поделили?» Потом он замер, вытянув тощую облезлую шею.

Я сделал пару беззвучных шагов, но песец почуял меня. Вначале вздрогнули уши, потом он как-то сжался и резко повернул голову. «А это еще кто появился?» — говорил весь его вид.

Я шагнул навстречу, но зверек не захотел познакомиться со мной поближе. Он сердито и громко заворчал и потрусил прочь.

Наверное, его ворчание стало сигналом тревоги для птиц.

Смолк вдруг крапивник. Пронзительней запричитали на разные голоса чайки и полетели к морю. Следом за ними — баклан и кулики. Отпрянули друг от друга селезни и с шумом рванулись прочь. И лишь вдали еще слышалось рассерженное тявканье песца, но и оно скоро стихло.

Все… Захлопнулись невидимые ворота в мир тундры.

Никольском каждый знает, что в тридцати километрах от села, у северной оконечности острова, за болотистой, с черными торфяными озерами, кочковатой тундрой, заросшей ирисами и пушицей, на каменистых отмелях расположено одно из двух беринговских лежбищ котиков. Морские котики считаются главным богатством Командор.

С грохотом на все Никольское к гостинице подъехал вездеход. Я влез в кузов, покрытый брезентом.

Поприветствовав меня, Федор Гаврилович Киселев сделал водителю знак: «Поехали!» В ту пору он занимал должность первого секретаря местного райкома партии, и в народе его величали «главным командорцем».

• Предыдущая
• 39/68
• Следующая