Завидная биография - Некрасов Андрей Сергеевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

Глаза мальчиков быстро перебегали с высотки на высотку, от елочки к елочке, от болота к болоту. А мысли, опережая глаза, пытались разгадать, за которой из этих высоток в трудном тысяча девятьсот сорок первом году незаметно стягивались бойцы, чтобы разом ударить на врага? За которой из этих елочек притаился партизан с автоматом? В каком болоте бесславно закончил поход выкованный из рейнского металла неприятельский танк?

И с бесконечным уважением у нижней кромки карты они снова прочитали имена майора Чугунова, капитана Плотникова и красноармейца Орлова, которые создали это маленькое чудо, позволявшее в любую минуту своими глазами увидеть кусочек родной земли.

Хорошая вещь карта! Не скучно и час и два промечтать над ней. И мальчики промечтали бы и час и два, но как раз в это время раздался сигнал на завтрак. Горнист соврал на полтона, и Зайка, скорчив болезненную гримаску, демонстративно зажал свои большие, оттопыренные уши.

Петрушка вежливо поклонился, почистил нос и улетел в лес по делам.

Гриша быстро сложил карту, убрал ее в планшетку и, посмотрев на Владика, спросил:

— Ну?

— По-моему, ты прав: разведать, а пока вести себя так, будто ничего и не случилось… Пошли…

Вот и все, что было сказано на этом секретном совещании, которое тем не менее сыграло очень важную роль в жизни звена.

Внешне ничего не изменилось. Второй отряд девочек сразу после завтрака отправился отдыхать. Первый отряд вместе с другими занимался на стадионе подготовкой к лагерной спартакиаде. «Мудрецы» вели себя мирно, ничем не выдавая ни своей обиды, ни своих замыслов, и остальные ребята из их отряда в душе считали поведение первого звена по меньшей мере странным.

Без боя уступить Гоге, проглотить горькую обиду, сдаться на милость победителя — это было, конечно, не в традициях первого отряда, и равнодушие «мудрецов» многим казалось не вполне достойным.

Впрочем, это равнодушие было только показным.

Отбросив обычное миролюбие, на этот раз «мудрецы» приняли вызов и готовились к генеральному сражению.

Скрытая война уже началась, и разведка мальчиков действовала безукоризненно.

Неоценимых успехов в этом деле добился Лева Вяжлинский, имевший личные счеты с Гогиной подружкой, Маргаритой.

Маргарита, высокая, стройная девочка с длинными темными косичками, была полной противоположностью Гоге. Только в одном она была похожа на подругу: обидные имена, придуманные ею, крепко и надолго прилипали к людям.

Однажды утром, проходя мимо башни, Маргарита увидела такую картину: в черных трусиках, в тапочках, в огромных тренировочных перчатках Лева прыгал, как одержимый, нанося быстрые сокрушительные удары по пустому месту. Это был «бой с тенью» — испытанный способ тренировки боксера. Маргарита ничего не понимала в боксе. Она постояла, посмотрела, вдруг всплеснула руками, расхохоталась и, сказав: «Вот мурзилка, настоящий мурзилка…» — пошла дальше своей дорогой.

И нужно же — кто-то услышал, подхватили, разнесли… И с тех пор даже малыши стали звать Леву Мурзилкой.

Получив это имя, Лева несколько дней ходил сам не свой, но потом привык и, затаив смутную надежду когда-нибудь расквитаться с обидчицей, успокоился, и, кажется, это был единственный случай, когда Лева смирился с обстоятельствами.

Во всех других случаях он блестяще выходил из затруднительных положений. Ему даже нравилось это. Он, например, сам не любил играть в шахматы. Но когда один из игроков, оказавшись в безнадежном положении, складывал оружие, Лева охотно брал его партию и, частенько случалось, находил-таки неожиданный путь к победе.

У Левы была изумительная память. Он блестяще разгадывал ребусы, кроссворды и всевозможные загадки. Вероятно, и картографией он увлекался потому, что всякая карта, даже самая ясная, это в конце концов длинный ребус, в котором пытливый ум всегда может найти множество интересных загадок и решений.

Но больше всего Лева увлекался спортом и из всех видов спорта предпочитал бокс.

Это тоже было остроумное решение ребуса, который загадала ему судьба. Маргарита недаром прозвала Леву Мурзилкой. Ростом он не вышел и в четырнадцать лет выглядел десятилетним мальчиком. Не раз поразмыслив над своей бедой, Лева пришел к выводу, что таких, как он, легких боксеров немного на свете, и в своем весе рассчитывал достигнуть мировых побед. Впрочем, к чести его нужно сказать, что надеялся он не только на свой вес: он упорно тренировался и легко побивал противников вдвое тяжелее себя. Нехорошие люди побаивались Леву, а хорошие — от души любили его. Во всех отрядах он был желанным гостем, и «мудрецы» не ошиблись, когда поручили ему собрать подробные сведения о походе девочек.

Сразу после обеда решено было устроить военный совет. Захлопнув люк, «мудрецы» уселись за стол, расстелили секретную карту, и Гриша, который вел заседание, пригласил Леву высказаться.

— Ну вот, — сказал Лева, — я, конечно, не могу ручаться за точность данных разведки. Девочки спят сном праведных, и мне пришлось пользоваться агентурными сведениями и непроверенными слухами… В общем картина такая: сначала у них все шло, как часы. Потом там есть, помните, спуск и брод в овраге. Так вот, то ли им приснилось, то ли в самом деле, только оказалось, что там не овраг, а озеро. Переправы нет. Ну, Нина и повела их в обход. Забрались в дремучий лес, потеряли ориентиры — умеючи, долго ли! — ну и пошли плутать… — И Лева пальцем изобразил на карте примерный путь девочек, закончив его неожиданной спиралью. «Мудрецы» помолчали, внимательно изучая положение. Наконец Тося совершенно серьезно спросил:

— А ты не узнал, Лева, рыба там есть?

Это был неуместный вопрос. Гриша строго посмотрел на Тосю, еще строже постучал карандашом по столу и сам взял слово.

— Рыба к делу не относится, — сказал он, — тут одно из двух: или в карте допущена ошибка… или девочки врут. Сомневаться в карте Генерального штаба у нас нет ни права, ни оснований. Значит, остается одно: они где-то сбились с пути, сами напутали, а на нас решили свалить ответственность. Ясно?

— Точно, — сказал Миша, который всегда соглашался с Гришей. — Валят с больной головы на здоровую.

— Похоже на то, — согласился Игорь Кузнецов и, достав из кармана трусов вороненый разводной ключик, положил его на дальний угол карты, с которым то и дело заигрывал сквознячок, свободно гулявший по «храму науки». С этим ключиком Игорь никогда не расставался и замечательно ловко умел находить для него самые неожиданные способы применения.

Игорь больше ничего не сказал, и, выждав еще секунду, заговорил Владик Киряев, худое, длинное лицо которого все гуще и гуще покрывалось крупными веснушками.

— Ребята, — сказал он, стараясь сохранить спокойствие, — я согласен с Гришей: сомневаться в карте Генерального штаба у нас нет оснований… Ну, а ка-а-кие основания у нас есть сомневаться в словах юных ленинцев? Одно дело па-па-шутить, па-па-дурачиться, но сказать перед строем, на линейке неправду? Нет, ребята. И ты мне, Гриша, не говори, ты не прав! И потом н-не могли девочки заблудиться с нашим планшетом… Уж мы им так все разжевали, т-теленок, и тот разберется. Тут, ребята, что-то не то. И по-моему тут вот что: карта у нас сорок первого года, а сейчас…

— Правильно, Владик! — перебил его Лева, которому Гришины выводы совсем не понравились, потому что ставили под сомнение с таким искусством добытые данные разведки.

— Па-па-дажди, Лева, — в свою очередь перебил Владик, — я н-не кончил… Утром Гриша правильно говорил: главное — разведка. Вот и нам нужно по-настоящему, на месте разведать это дело, а тогда и решать… И я предлагаю, ребята…

Но что предложил Владик, на этот раз никто не узнал. Прозвучал горн, и наступило самое скучное, но зато очень полезное время лагерного дня. Это время нужно бы назвать «живительным часом» или «часом здоровья», а его почему-то все называют «мертвым часом»…

Зайка просвистал тихонько: «Спать, спать, по палаткам!», и мальчики мигом улеглись на койки.

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая