Орлиный мост - Мазо Жак - Страница 2
- Предыдущая
- 2/62
- Следующая
— Что?! Парня, который покончил жизнь самоубийством на Орлином мосту?
Жером рассмеялся:
— Действительно, не зря же ты полицейский! Ты прав. Ему тогда было двадцать лет. И я хорошо его знал. Это сын Элен и Бернара Дюваль, они жили в Кальвиаке. Я часто навещал их, пока Бернар был жив. С тех пор как он умер, вдова почти ни с кем не встречается.
Оставив соус на слабом огне, Мишель снял фартук и опустился на стул.
— Не правда ли, любопытно, что малышка назвала имя Тома? Ведь, судя по ее возрасту, она не могла его знать?
— Это так. К тому же она живет в Алесе и скорее всего никогда не встречала Дювалей.
Мишель встал, взял пачку сигарет и закурил.
— Скажи-ка, этот Тома действительно наложил на себя руки?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не знаю… В кафе мне показалось, что некоторые старики придерживаются другого мнения.
— Ну да! Они и на тебя нагнали страху! Испокон веков здесь говорят, что это место проклято. По легенде, с Орлиного моста можно наблюдать за жизнью духов. Короче, обычная ерунда, о которой часто болтают в деревне. Но при твоей работе это не должно казаться удивительным.
— Конечно… Ну хорошо, давай садиться за стол — спагетти уже готовы.
— О'кей! А я подброшу дров в камин.
На следующий день Мишель проснулся довольно рано из-за дневного света, бившего в окно. Вчера вечером они столько спорили и столько выпили с Жеромом, что он лег спать, забыв закрыть ставни. Ему бы хотелось еще понежиться в постели, но назойливая головная боль заставила подняться. Мишель принял ледяной душ, проглотил две таблетки аспирина и натянул джинсы и майку, прежде чем спуститься. Он не стал надевать спортивные ботинки — ходить босиком по плиточному полу было одним из маленьких удовольствий, которые он доставлял себе во время отпуска.
Поскольку Жером уже отправился в клинику, Мишель устроился на террасе, лицом к бассейну, чтобы, как всегда, выпить чашечку утреннего кофе и закурить самую ароматную первую сигарету. Начинался новый праздный день без каких-либо планов.
Уже стояла сильная жара, и совершенно не было ветра. Воздух был наполнен удушающим запахом магнолии, растущей где-то совсем рядом. «Быть может, посидеть в тени с хорошей книгой?» подумал Мишель, но тут же отказался от этой мысли — читать он не любил.
Он вспомнил о Френсис, ирландке, которую взял на свой катер и которая дала ему отставку как раз перед его отъездом.
Да, это был сильнейший удар. За два года совместной жизни он успел привыкнуть к ее телу, молочной коже, покрытой веснушками, ее улыбке и даже ее акценту. Впрочем, чтобы понравиться Френсис, ему пришлось подучить английский и привыкнуть пить чай. И хотя Мишель не любил ее, она сумела овладеть его помыслами. В то же время он посмеивался над своим новым статусом — он вновь оказался холостяком, убежденным в том, что не создан для супружеской жизни. У него был совершенно несносный характер, и его начальник и друг, дивизионный комиссар Бертран Барнье, дал ему прозвище Упрямый Осел!
Тем не менее у этого упрямства были и положительные стороны. По этой причине два года назад тот же Бертран предложил Мишелю должность, которую он занимал и поныне. Ему оказалось по силам вести множество сложнейших трудноразрешимых дел, включающих элементы необъяснимых и иррациональных явлений, дел без доказательств, без мотивов, без свидетелей и подозреваемых, то есть таких, какие требовали чрезвычайной настойчивости.
Мишель обожал эти расследования. Прежде всего он априори ничего не брал на веру, считая, что для иррационального и сверхъестественного всегда существует логическое объяснение. Надо только захотеть отыскать его.
Его работа принесла определенные плоды. Лишь немногие дела, считавшиеся неразрешимыми, таковыми и остались. Для достижения результата Мишель применял неизменный метод: правильно поставить вопросы и никогда не довольствоваться ответами, пришедшими на ум первыми.
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Это был Жером:
— Ну как? Хорошо выспался?
— Немного сонный, в остальном — все нормально.
— Скажи, ты помнишь о нашем вчерашнем разговоре? О девушке с горы Монвайан?
— Да. Это та, что заговорила мужским голосом.
— Утром у нее опять был приступ. Она определенно утверждает, что Тома был убит.
— Ну и что?
— Не знаю, разве тебя это не интересует?
— Нет, пусть этим занимаются жандармы из Алеса. А я — в отпуске.
— О'кей, не буду настаивать. Сегодня вечером тебе готовить не придется — мы идем в ресторан.
— В какой?
— Это сюрприз.
Мишель вернулся на террасу. Какое ему дело до бессвязных речей этой девчушки? Он хотел просто спокойно позагорать.
Однако чем упорнее он гнал от себя эти мысли, чем больше времени проходило, тем занимательнее казалась ему эта история. Как получилось, что семнадцатилетняя девушка, никогда не знавшая Тома, стала рассказывать о его смерти?
В конце концов он встал с недовольным видом, понимая, что попался на удочку Жерома.
Был уже полдень, когда Мишель поставил машину у дороги, ведущей к Орлиному мосту. Поблизости не было ни души. Потрескавшаяся земля словно подрагивала под жаркими лучами солнца. Растительность была настолько чахлой и желтой, что казалось, еще немного она вспыхнет.
Оценивая путь, который ему предстояло пройти до вершины, Мишель остановился в нерешительности. Он забыл захватить с собой каскетку и флягу с водой. Тем не менее, подгоняемый любопытством, он двинулся в путь, взбираясь неторопливо и равномерно — как его учили на курсах по скалолазанию в молодости.
Через два часа он был на мосту, выдохшийся, но счастливый: несмотря на разгульную жизнь, которую вел в последние годы, у него хватило энергии и мастерства, чтобы осилить такой подъем.
Изобразив на голове нечто вроде тюрбана, чтобы уберечься от солнца, он ступил на мост. Разглядывая живописную панораму, инспектор лучше понял, что имели в виду старики из кафе Антонена. Перед ним, словно прекрасное Эльдорадо, расстилался новый мир.
Мишель приблизился к парапету и облокотился на него. Камень, оторвавшийся от моста, полетел вниз, в русло реки. Раздалось многократное эхо.
Мишель наклонился и подумал о Тома, бросающемся в пропасть. Даже трудно представить, что он сделал это намеренно. Конечно, упасть по неосторожности можно и со второго этажа Эйфелевой башни, но падение оттуда, равно как и с такого моста, не означало верную смерть.
Спускаясь к реке, Мишель спросил себя, зачем Тома понадобилось прийти на Орлиный мост. Был ли он один? И если правда, что он свел счеты с жизнью, то почему выбрал именно это место?
Он сделал несколько шагов по дороге, усыпанной камнями различной величины и покрытыми пылью. То здесь, то там виднелись островки выжженной солнцем травы.
Уставший от жары, он вернулся назад и сел в тени под мостом. Вероятно, Тома разбился где-то рядом. Мишель внимательно посмотрел на землю, сдвинув несколько камней. Ему пришла в голову любопытная мысль: а что, если ему удастся отыскать то, что в свое время не заметили жандармы?
Не испытывая особого волнения, лишь смутное чувство беспомощности, он жалел только о том, что интуиция, обычно помогавшая ему в таких ситуациях, сегодня покинула его.
На какое-то время Мишель решил здесь остановиться, чтобы проникнуться атмосферой места, попробовать понять безнадежный поступок Тома. Быть может, подумал он с иронией, дух парня поселился здесь. Но в этом месте на первый взгляд не было ничего магического и сверхъестественного.
Полностью разочарованный, он начал спускаться. Это было настоящее испытание: каждый шаг мог привести к падению. Когда же наконец Мишель добрался до машины, его ожидала другая неприятность. Находившийся под солнцем в течение нескольких часов мотор отказывался заводиться. Проклиная все на свете, в том числе и свою непредусмотрительность, обжигая руки о перегретые кузов и руль, Мишель совершил такой маневр, что машина встала по направлению к склону и тронулась с места, когда он выжал сцепление.
- Предыдущая
- 2/62
- Следующая
