Город пахнет тобою... - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 42

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая

 — Вот знаешь, я многие месяцы не хотел возвращаться домой. Придешь — тишина, темнота, запах одиночества. А сейчас не хочу задерживаться в офисе, зная, что дома меня ждет ужин, вечерняя прогулка с собакой, веселая болтовня. Я так ценил свою свободу, а сейчас боюсь потерять свою зависимость, — пробубнил Штефан с набитым ртом, активно уплетая блины.

 — Ты с утра-то чего такой дерганый был? Все-таки из-за встречи?

 — Нет. Встреча нормально прошла. Мы контракт подписали. Герр Йохансон даже в детали не стал вчитываться. Просто боюсь, что тебе дадут разрешение на выезд, и ты уедешь. Я приду домой, а тебя нет. Я так за эти две недели привык к тебе, что даже не понимаю, как можно прийти домой, а тебя не будет.

 Я отвернулась.

 Он несколько секунд смотрел на меня, а потом тихо спросил:

 — Тебе дали разрешение на выезд?

 Кивнула.

 — Надеюсь, ты не завтра улетаешь? — мрачно спросил он. — Оно ведь действительно в течение какого-то времени, да? Недели две? Я смотрел на сайте российского посольства.

 Вместо ответа принесла ему билет.

 — Штефан, я не могу остаться, — начала говорить очень тихо. — Я хотела, правда. Хотела остаться еще на пару дней. Но не могу. У меня что-то с головой происходит. У меня галлюцинации. Мне кажется, что за мной следят. Я чувствую чужие взгляды, меня как будто загнали в угол, загнали и давят со всех сторон. Я с Сашей ведь не просто так таскаюсь по улицам. Стоит мне встретить парня хотя бы отдаленно похожего на моего, и я иду за ним следом, жадно ловя каждое движение. Тот мальчик, который приходил, Даниэль… Он очень похож на брата моего парня. Мы с ним были очень близкими друзьями. Даниэль очень похож на него. Я обманула тебя тогда. В тот вечер я общалась с братом моего парня. Я видела его в каждом жесте, в каждом слове. Мне хотелось прижаться к нему и жаловаться на его брата-урода. И за занавеской в квартире соседей на первом этаже я видела его, понимаешь? Те плакаты — мне казалось, что я вижу его, свою чашку, свой ноут, песню, которую напевала ему, когда только вернулась из Москвы. В магазине мне не плохо стало, в магазине мне показалось, что все полки обклеены картинками с видами нашего дома. Штефан, я схожу с ума, понимаешь? Я не пошла с тобой в Аквадом и зоопарк потому, что боялась опять словить галлюцинацию. Это страшно, понимаешь?

 — Понимаю. Я бы хотел тебе помочь…

 — Это невозможно. Пока я в Германии, он будет жить во мне.

 — Ты улетаешь в час ночи? — щурился он все еще разглядывая билет.

 Кивнула.

 — И вещи уже собрала?

 — Там мало.

 — Да, я знаю.

 — Я отвезу тебя в аэропорт… Черт у нас всего четыре часа осталось. Так мало… Почему ты утром ничего не сказала?

 — Не хотела тебя расстраивать.

 — Я понял.

 Штефан как-то сразу засуетился, начал хмуриться. Торопливо вытер руки и губы.

 — Мы гулять-то пойдем? Ты же хотела… — подорвался с места.

 — Пойдем, — улыбнулась кокетливо. — Я только переоденусь.

 — Хорошо. Я за Сашей схожу.

 Свернула джинсы и блузку, убрала все в сумку. Надела новые трусики и лифчик. Распустила волосы и взбила их руками. Нет, так не пойдет. Завернула «улиткой» на затылке, выпустив концы. Уложила челку и выпустила тонкие височные прядки. Вышло очень даже неплохо, учитывая, что у меня нет ничего для укладки, кроме расчески и лака для волос. Хорошо. Глаза я нарисовала еще до прихода Штефана. Лишь слегка поправила, освежила лицо. Платье. Блеск для губ. Немного духов. По черной капельке — на грудь и в уши. Те самые туфли, что он мне купил. Я походила в них днем по квартире — вот идеально подобрал! И каблук хороший, и колодка удобная. Жаль, что сумочки нет, сюда бы подошло что-нибудь маленькое и изящное. Но сумку я покупать уже не стала, так как у меня дома их полно, а сейчас мне в нее класть нечего. Стояла, смотрела на себя в зеркало и грустно улыбалась. Конечно, понимаю, что ты не виноват в моих глюках, я сама себя довела, но звонить все равно не буду. Фрау Марта права, я потом тысячу раз пожалею о своем решении, я буду жалеть о нем каждый день и каждый час, многие годы, но ты сам мог всё изменить и ничего не сделал. А я уже не способна ничего изменить.

 Мы бродили по парку. Я видела, что Штефан открыто любуется мной, нежно улыбается и постоянно хватает за руку. Он выглядел, как влюбленный мальчишка. От этого становилось тепло. Я кокетничала и отвечала ему игривыми взглядами. Старалась быть той веселой девушкой, которой была всегда, немного стервой, самоуверенной и нежной. Я заставила себя не думать о Билле, пряча грусть за широкой улыбкой и постоянной болтовней. Рассказывала Штефану о Москве, о том, как мы будем зажигать в лучшем столичном клубе. Обещала познакомить со своими друзьями и обязательно притащить к себе на работу. Штефан обещал приехать. Кажется, в Москве есть их отделение. Он приедет, обязательно приедет. От этого опять становилось хорошо — значит, мы будем общаться дальше, ниточка не порвется. Мне очень хотелось сохранить нашу дружбу.

 — Ты очень красивая, — остановился он. Притянул меня за талию к себе. Я не смутилась, но мне это явно не нравилось, опустила голову. Он взял мое лицо в ладони и поднял к себе. Большие пальцы прошлись по щекам. Штефан улыбался — очень мягко и нежно. Легко коснулся губами моих губ. Потерся кончиком носа о мой нос. — Ты очень красивая, — повторил на выдохе, отпуская меня.

 Шаг назад, опуская голову и закусив губу. Щеки горят, губы жжет, словно их перцем намазали.

 — Пойдем со мной, — потянул за руку, широко улыбаясь.

 — Штефан… — тихо попробовала отказаться я.

 — Пойдем. Мне в голову пришла замечательная идея. Идем, тебе понравится, обещаю.

 — Может быть, домой? — робко.

 — Нет-нет! Я давно хотел это сделать. Идем.

 — Куда?

 — В ресторан. Я хотел отвести тебя в свой любимый ресторан. Тебе понравится, обещаю. Прощальный ужин. Тебе понравится, — он говорил быстро и очень нервно. Такое ощущение, что за эти полтора оставшихся часа он спешит сказать всё-всё, боится опоздать или что-то забыть, хочет прожить несколько дней сразу. Несколько дней, которых нам не хватило. Которых я лишила нас. Прости, Штефан, я могу сделать вид, что люблю, но не хочу врать, разреши мне остаться твоим другом, не проси большего.

 — А Саша?

 — Не страшно.

 — Но уже половина десятого.

 — Мы успеем, тут рядом. Доверяй мне.

 Фраза подействовала на меня магически. Я тут же засеменила следом. Саша весело замоталась на поводке впереди, словно знала, куда мы идем. Вот же егоза!

 Ресторанчик оказался маленьким и очень уютным. За столиками сидело человек десять, оно и понятно — сейчас понедельник, кто ходит по ресторанам в понедельник на ночь глядя. В помещении царил полумрак. На столах, покрытых белоснежными скатертями поверх тяжелых бордовых бархатных, в тонких стеклянных вазах стояли красные розы, а рядом длинные белые свечи. Мягкие уютные кресла. Тяжелые бархатные гардины на окнах. На малюсенькой сцене за белым роялем мужчина в черном фраке играет что-то легкое, классическое. Такое удивительно уютное камерное место, куда я бы с удовольствием заглядывала почаще.

 Саше постелили салфетку, и собака развалилась в кресле. Я сидела спиной к сцене и наслаждалась болтовней Штефана. Он перестал нервничать, беспрестанно курить и наконец-то расслабился. Даже взгляд стал спокойнее, не таким сумасшедшим. Я заказала большую чашку ирландского крем-кофе, тирамису и фруктовый салат со взбитыми сливками. Штефан взял нам вино, себе «Цезарь», сухарики и пиво. Я плохо представляла, как он будет пить пиво с вином (впрочем, как и я буду пить кофе с «Бейлис» и все тем же вином), но хозяин — барин.

 — Обещай, что будешь звонить и писать, хорошо? — взял он мою руку в свою и погладил ладонь.

 — Обещаю.

 — И обещай, что, если тебе еще раз придет в голову идиотская мысль сбежать куда-нибудь без денег и документов, ты приедешь ко мне.

 — Обещаю.

 — Вот ни о чем не думая, не боясь, просто сядешь на поезд и приедешь ко мне.

• Предыдущая
• 42/63
• Следующая