Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 13

– И, к твоему сведению, я не так часто езжу в монастырь Брондела.

В подобных скучных поездках игра в угадайку за обедом, должно быть, приносит Пиаски немало похвал. Лицедейство, которым он ловит слушателей на крючок, – на самом деле один из товаров, которыми он гордится. И действительно, хоть Хоро и продолжала есть с выражением лица «мне эти ваши скучные игры неинтересны», но мяса в ее миске меньше не становилось. А прямодушный Коул, как и ожидалось, застыл на месте с ложкой в руке, уставившись на деревянный узор на столе.

Того, кто дает им развлечение, такое поведение, несомненно, должно радовать, но Лоуренса слегка кольнуло раздражение. Лишь опытные торговцы среагировали бы на слова Пиаски так, как он, и лишь опытные торговцы знают ответ на эту загадку. Более того – даже если ответ стоил пары смешков, Пиаски не мог быть уверен, над какой именно частью ответа в итоге будут смеяться его слушатели. Сам Лоуренс смеялся бы безудержно.

– Что ж, мне не хочется, чтобы кто-то от глубоких раздумий потерял сон, так что не стесняйтесь, можете просто подойти и спросить. Я с радостью скажу ответ.

Подначки Пиаски было достаточно, чтобы два простака перед ним нахмурили брови еще сильнее; вот теперь они точно потеряют сон. Если Лоуренс будет бездействовать, они так и просидят за своими мыслями лишь Господу ведомо сколько времени.

– Кроме того, если вы будете слишком усердно думать над ответом, вы снова проголодаетесь, а ответ ваши животы не наполнит.

Когда желудок пуст, даже в скучном путешествии не уснешь, так что Хоро и Коул при этих словах вернулись к реальности и продолжили есть. Лоуренс и Пиаски переглянулись и обменялись усмешками. Кто бы что ни говорил, а веселая трапеза оставалась для Лоуренса величайшей из драгоценностей.

– Если бы только монастырь Брондела был на самом краю земли.

– Я, конечно, много загадок знаю, но не настолько много.

Смех, еда, питье – так они провели вечер.

***

На следующий день снегопад усилился. Хорошо еще, что ветер не задувал, иначе за снежными хлопьями размером с ноготь ничего бы не было видно. Впрочем, путники опустили капюшоны настолько низко, что они и так почти ничего не видели (а почти все, что видели, тонуло в белом тумане дыхания).

Но все это едва ли было препятствием для возницы, который ездил этим путем уже сорок лет. Для него это было так же нормально, как для престарелого городского торговца, теряющего зрение за конторкой, – сложная паутина торговых отношений в городе.

Когда путники покинули постоялый двор, лошадь, направляемая молчаливым возницей, размеренно пошла прямо через белоснежную целину; теперь она была запряжена уже не в повозку, а в сани. Они ехали и ехали, не останавливаясь, ведь малейшей остановки хватило бы, чтобы их занесло снегом. И сколько они ни ехали, взгляд их приветствовала лишь белизна, сменяющаяся еще большей белизной.

Съев обед, Коул не выдержал и уснул прямо на спине лошади. Это была всего лишь лошадь, но земля лежала пугающе далеко. Если мальчик упадет, то серьезно поранится. Подумав об этом, Лоуренс извлек кусок веревки, приготовленный заранее, и собрался было обвязать им Хоро и Коула, как вдруг заметил, что Хоро вовсе не дремлет, как ему казалось, и ее руки крепко обнимают мальчика.

– О, так ты не спишь?

Снег не только мешал видеть, но и глушил звуки. Несмотря на царящую вокруг тишину, Лоуренс едва мог расслышать собственный голос. Не вызывало сомнений, что Пиаски, чья лошадь шла сзади, слышать их просто не мог.

– Я не сплю.

Лоуренс едва не рассмеялся над ее полусонным ответом. Но он знал: Хоро так отвечает, потому что в плохом настроении, скорее всего – из-за вчерашней загадки Пиаски за ужином. Эта загадка была не из тех, ответ на которые можно найти, просто рассуждая. Вообще-то угадать ответ не под силу даже торговцу.

Коул быстро сдался и отправился спать, но Хоро, всегда гордящаяся своим титулом «Мудрой волчицы», размышляла долго и упорно. Ну, разумеется, она не могла не показывать всем видом, что, мол, «если бы эта загадка имела какое-то громадное значение, то ладно, а на такую бессмысленную тратить целую ночь – что за глупости».

Неспособность найти ответ ее, должно быть, страшно злила. Естественно, Лоуренс знал, что, когда Хоро начинает думать и вести себя по-детски, она нарочно стреляет в него глазками украдкой – вот как сейчас. Она добивалась того, чтобы он посмеялся над ее раздражением, сказал «что, не получается?», а потом быстренько дал ответ. Таким путем она решала подобные проблемы в большинстве случаев.

Но сейчас Лоуренс спуску ей не давал. По правде сказать, ему хотелось, чтобы она вообще забыла про эту загадку, если такое вообще возможно. Ответ ему в каком-то смысле не нравился. Поэтому, несмотря на ощущение, что он чувствует то, чего нет, он случайно пропустил мимо себя первый ее взгляд. А второй взгляд он пропустил нарочно. И третий. И четвертый.

Растратив впустую столько усилий в попытке раскопать ответ, Хоро явно расстроилась. Сейчас Лоуренс уже даже не мог состряпать какой-нибудь ответ, который насмешил бы ее – она бы только сильнее рассердилась. С каждым пропущенным взглядом раскрыть ответ было все труднее, а теперь Лоуренсу и вовсе следовало не дать ей узнать правду. Знай он, что так получится, он бы просто вывалил ответ сразу же, но сейчас было уже поздно.

***

– Вот так.

Лишь второй раз за этот день Хоро говорила с Лоуренсом, но разговор вышел односторонним. Она говорила без умолку, лишь изредка вставляя раздраженные вздохи, пока не добралась наконец до конца своего монолога. Коул, развешивавший дорожное платье всех троих на веревке для просушки, застыл и ошеломленно слушал ее речь.

После ужина, едва Лоуренс с Коулом заметили, что Хоро ушла из комнаты и ее нет уже довольно долго, как она явилась и сразу перешла к делу. Неудивительно, что Коул так среагировал. Лоуренс был весьма впечатлен, что цепочка рассуждений Хоро позволила ей прийти к заключению.

– Ты абсолютно права…

– Ах ты дурень!

Оправдания Лоуренсу не было, так что он мог лишь искренне ответить. Хоро тоже обругала его искренне. Впрочем, из-за столь нелепого его поведения, ее гнев быстро выгорел. Хоро уселась, потребовала у Коула принести ей бутылку и, зло вытащив зубами пробку, принялась пить.

– Это твое странное поведение заставило меня еще сильнее желать найти ответ. Кто бы мог подумать, что –

– Так вы пошли и спросили ответ у него?

Еще совсем недавно Коул дрожал при малейшем намеке на гнев Хоро, но сейчас ему достало храбрости задать этот вопрос, когда она передала ему пробку.

– О да. Я сказала, что потеряла сон, пытаясь найти ответ, и он надо мной смеялся. Надо мной! Волчицей Хоро Мудрой!

– В школе меня учили, что «есть вещи, которые не узнаешь, пока не спросишь». Ну так какой же ответ?

На этот вопрос мальчугана, который снова вернулся к развешиванию одежды, Хоро отвечать не стала. Вместо этого она повернула голову к Лоуренсу, всем видом говоря: «Не хочу себя утруждать, объясни ты». На самом-то деле, видимо, ей просто было лень. Держа в одной руке бутылку с крепким спиртным, она принялась есть сушеное мясо, которое держала в другой.

– Такие, как Пиаски, – привыкшие путешествовать в одиночку, но умеющие готовить еду на многих, – встречаются очень редко. Он, должно быть, участвует в закладке новых городов и рынков. Он упоминал, что часто прокладывал дорогу для других; думаю, он имел в виду первопроходцев, желающих начать новую жизнь на новой земле.

– Вот, значит, почему…

Даже слушая Лоуренса с изумленным выражением лица, Коул успел отработанными движениями закончить свою работу и проверить огонь. Очага здесь не было, да и свежий воздух поступал не очень хорошо, так что следить за силой огня было трудно.