Аутодафе - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/93
• Следующая

Несколько секунд всаднику понадобилось, чтобы справиться с лошадью. Затем он пустил ее шагом, уже никуда не торопясь.

Я пробежал по занесенным землей плиткам пола, задыхаясь, вытащил крест из воды:

— Благословил?

— Да! Это нечисть?

— А кто же еще!

— Выглядит непохоже.

— Они все выглядят непохоже и любят принимать человеческое обличье. Но меня это уже не смущает, потому что шрам не обманешь.

— Ничего! Мы тут в безопасности, — очень нервно сказал старый пеликан и тут же поправился: — Ты в безопасности. Все-таки святая земля. В церковь он не суне…

Лошадь остановилась на границе постройки, а затем сделала первый шаг, переступая преграду. От ее копыт не повалил дым, она не исчезла во вспышке пламени и вообще не почувствовала никакого дискомфорта.

— Просто прекрасно! — сказал я, бросаясь к чаше, и плеснул прямо в лошадиную морду. Вот теперь повалил пар, раздался дьявольский вопль, и животное вместе со всадником превратилось в черный дым, который поспешно начал отползать к колодцу.

С палашом в правой руке и крестом в левой, я бросился догонять эту сущность, не собираясь давать ей времени на то, чтобы прийти в себя. Дым уже складывался в фигуру высокого человека-всадника.

Я подрубил ему левую ногу, размозжив колено, навалился сверху, сунув крест прямо в центр дымной завесы, туда, где должна была находиться голова. Это его проняло, и он, как и все остальные, обратившись в песок, с тоскливым воем ушел под землю.

— Уф, — только и сказал я. — Уф.

— Людвиг, такого не могло быть, — дрожащим голосом произнес Проповедник.

— Могло, — ответил я ему. — Если земля не освящена, то вполне могло. А в ней, судя по всему, ни капли святости.

— Но ведь церковь…

— Мои глаза меня не обманывают. — Я сел возле костра, покосившись на Пугало.

То все так же строгало из кости фигурку.

— Спасибо за помощь.

Пугало усмехнулось, мол, ты и сам неплохо справился, провело серпом и, внезапно подняв голову, уставилось во мрак… Почти сразу же из него выступило худое, костлявое существо в юбке из человеческой кожи, вооруженное сучковатой палкой, украшенной костями и перьями.

Арбалет находился слишком далеко, так что я доверил свою жизнь палашу, но визаган не сделал попытки напасть. Он сел на каменные плитки в пяти шагах от меня, положив посох рядом с собой.

— Все люди такие странные и разговаривают с невидимыми собеседниками? — с издевкой спросил он.

— Ты быстро набрался сил. — Меня не обманула его расслабленная поза, и, как и прежде, я не смотрел ему в глаза.

— Хорошее питание, — осклабился он, растянув окровавленные губы в гримасе-улыбке.

— Сюда ты пришел тоже за питанием? — Я не спешил нападать.

Удобнее всего его прикончить из арбалета, но до оружия надо еще добраться. Совершенно не представляю, есть ли в арсенале этих тварей еще какая-нибудь магия, кроме подчинения?

— Возможно, — проскрежетал тот. — Быть может, за едой. Быть может, за чем-то еще. Я Секач. Это мое имя. А как зовут тебя?

— Человек. — Я не собирался называться ему.

Короткий смешок, визаган наклонился вперед:

— Спас мне жизнь, хотя мог и не делать этого. Почему?

— Мой маленький каприз.

Он вновь рассмеялся, пытаясь поймать мой взгляд:

— Я разрядил твой арбалет, Человек.

Но я и бровью не повел:

— Уходи, пока цел.

Визаган явно был сумасшедшим, потому как засмеялся пуще прежнего, встал, ногой подцепил посох, подкинул, поймал рукой:

— Как скажешь, Человек. Но я не желаю быть чем-то обязан твоему племени. Ты спас меня, и я верну долг.

— Визаганы никогда не отличались благодарностью. Особенно по отношению к людям.

Костлявые плечи приподнялись:

— Это моя земля. От курганов до синебровых лесов на севере, и ты тут незваный гость. В другое время ты бы умер, но я ощущаю в тебе родственную кровь, хоть от тебя и смердит человечиной. Так что я скажу о том, что ждет тебя, когда луна достигнет ноги Копьеносца.[12] Не ради тебя. Ради Темнолесья, которое в тебе.

— Не слушай его, Людвиг, — посоветовал мне Проповедник.

Пугало советов не давало, оно было слишком занято художественной работой, чтобы отвлекаться на такие пустяки, как людоед.

— И что же ждет меня?

— Ты умрешь.

Мы с Проповедником переглянулись.

— Это случится через четверть часа. Если останешься на ночевку в этих развалинах. Я приподнял кабанью тушу, тебе решать, вытаскивать ли из-под нее ноги или лежать, как бревно.

Он пошел к воротам, миновал пятно света и растворился во мраке.

— Проверь, он точно ушел? — сказал я Проповеднику.

Пока тот отсутствовал, я поспешно собирал вещи, то и дело поглядывая на неторопливую луну, которая медленно и величественно, точно каравелла, плыла по небу. Оставалось совсем немного времени, прежде чем она коснется созвездия, о котором говорила эта тварь. Пугало смотрело на меня с иронией, его вся эта ситуация несколько забавляла, но оно, разумеется, не собиралось меня отговаривать.

— Ушел, — сказал Проповедник, когда я уже застегивал сумку. — Постой! Постой! Что ты делаешь?! Неужели ты поверил этой бесовской твари?!

— Нет.

— Тогда почему уходишь?!

— Потому что зерна сомнения проросли в душе моей, и вижу я, что плохо это, — сказал я, заряжая арбалет.

— Этой фразы нет в библии.

— Я импровизирую. И ухожу. Можешь меня не отговаривать.

— А если это ловушка? Если он выманивает тебя за стены?

— Тем хуже для него. Но ты сам видел, земля здесь не святая. Не знаю, что произошло в этом монастыре, но лучше проведу ночь где-нибудь еще.

— А нечисть?! Ты уже забыл о ней? Луна будет в небе еще несколько часов!

— Здесь нет защиты. Ты идешь или остаешься?

— Иду. Эй! Пошли! Хватит рассиживать!

Его последние слова были обращены к Пугалу, но то лишь помахало ручкой на прощание и осталось сидеть у костра.

— С тобой-то ничего плохого не случится, да? — с некоторой злостью сказал старый пеликан. — Ну и ладно. Плакать не буду!

Отсюда монастырь казался маленьким, не больше моей ладони, и его местоположение можно было угадать лишь по темному силуэту на фоне очистившегося от облаков звездного неба и одной маленькой оранжевой точке — факелу, который остался гореть возле ворот. Удар колокола настиг меня в тот самый момент, когда я шел мимо молодых сосенок, залитых лунным светом.

Колокольный бой, очень редкий, тяжелый и приглушенный, доносился словно из-под земли. Я машинально посмотрел на луну, коснувшуюся левой ноги Копьеносца:

— Самое время.

— В монастыре нет колокола. Даже колокольни нет! — Проповедник не понимал, что происходит.

— И, тем не менее, ты слышишь это так же, как и я.

Я не собирался ждать, что будет дальше, поэтому не стал задерживаться. Но старый пеликан, то и дело оглядывающийся назад, внезапно заорал:

— Смотри! — и схватил меня за руку.

Внутри кольца стен медленно и неукротимо начинало разгораться мертвенно-зеленое свечение. Кто бы ни бил в колокол и ни раздувал этот нехороший огонек, он очень быстро поймет, что в его обители были незваные гости. Я даже не подумал затушить костер и факелы!

— Что это за чертовщина?! — Проповедник выглядел напуганным, хотя ему-то чего бояться.

— Не знаю и не хочу знать.

Я постарался двигаться быстрее, что было непросто даже при яркой луне. Почва оказалась вязкой, а луга вокруг — залиты разлившимися от дождей ручьями. Добравшись до соснового бора, я в последний раз оглянулся на монастырь и увидел цепочку зеленых огней, вытекающих из ворот в поля.

Бежать через ночной лес то еще приключение. Корни, кусты, лежащие на земле камни замедляли мое передвижение, заставляли осторожничать и медлить.

Какая бы чертовщина ни происходила в монастыре, мне она не сулила ничего хорошего. Я предпочел убежать от проблемы, а не встречаться с ней лицом к лицу. Потому что в жизни бывают случаи, когда нет ничего зазорного в бегстве.

• Предыдущая
• 34/93
• Следующая