Миру и Велимиру (выпуск №1, 2011г.) - Кедров Константин Александрович "brenko" - Страница 20

Война

черный хлеб

на роскошном фарфоре

Всполохи

и хотя мы одни с тобою

мы совсем не одни

балеринами над стеною

танцуют огни

Страсти по Шекспиру

все меняется

и мы изменяемся

страшнее

по залам дворца

вспоротым горлом гонца

кровавый крик

сумасшедшая пена

И З М Е Н А

Мое пространство

есть пол и потолок  моих стремлений

а между ними я

и если потолок высок

как гений

то пол

как сгусток бытия

Скоротечность

время пуля

и летит она в тебя

Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус

-------------------------------------------------------------------

Наталья Никифорова

Перспективы бабочки и сигареты

Какая перспектива у сигареты,

которая  тлеет в  пепельнице мраморной с двумя моржами?

Или у бабочки, на иголку наколотой

и лежащей в гербарии, засунутом между стеллажами?

Пожалуй, нисколько не лучше,

чем перспектива попасть в источник у воды,

что вчера была пролита на бумагу со множеством многоточий.

Но пески Сахары иногда быстро перемещаются по поверхности.

И даже на очень большие расстояния.

Случится зима,

Когда под вечер все деревья вдруг сбросят свои одеяния.

Ретроспектива – это командная активность

пересмотра ближайшего отрезка времени работы.

На ретроспективу ни для бабочки,

ни для сигареты не выданы квоты.

А пески, обретя вдруг подвижность, летучесть,

просто однажды становятся тучей и улетают на одинокий остров.

За собой оставляя пустыни голый остов.

От сигареты останется только пепел,

да еще наверное дым, от которого першит в горле.

Красотой бабочки восхищаются,

даже после того, как она стала мертвой.

Вот с песками сложнее, пролетая сквозь красное солнце,

они становятся намного сильнее,

и постепенно они забывают пустыню,

становясь просто пляжем, который греет чью-то спину.

--------------------------------------------------------------------------

Юрий Анежин

В позолоте

Мелькает солнце в позолоте!

На росах кутанных травиной

Обтянет тина пень в болоте

Кликнет в чащобе соловьиный!

Янтарно-желтое убранство!

Березы пакли потускнели

В трущобах папоротника влавство

И птицы трели!

Цветовые

В синие утрены

Ветром колоша

Спящие матрены

Втянут семена!

Потянут цветочки

Лепестковый ряд

Распустят листочки

Зеленной наряд!

Медовые слады

Сотканы с душой

По утру, узорной

Трудовой пчелой!

В чаши окунает

Для наполни сот

Пасечник венчает

Урожайный год!

---------------------------------------------------------------

«Люди! Над нашим окном

В завтрашний день

Повесим ковер кумачовый,

Где были бы имена Платона и Пугачева».

Велимир Хлебников. 1921 г.

Сергей  Бостонарь

Окна

Ты знаешь, окна тоже говорить умеют,

Их можешь ты разбить, они тебя – не смеют,

Они спонтанны, постоянство чуждо окнам,

Не подчиняются годам, не верят срокам.

У них нет радости, их бремя тяжесть грусти,

Пройдешь их около – они тебя отпустят,

Не могут побежать, сказать, остановиться,

Все что осталось – отражать на облаках немые лица

Их выражение – когда шумят метели

Песком прямо в глаза, песком! как на расстреле…

Не отвести свой взгляд, их веки бесконечны,

Печальны, непросты, наивны, так беспечны

Они как звезды состоят из точек,

Осколков и обид, из запятых и строчек,

Они как снег, им суждено разбиться,

Мечтать взлететь, мечтать… но их мечтам не сбыться.

Фотокомпозиция Александра Лысенко

----------------------------------------------------------------------------------

Борис Фальков

(1946 -2010)

Мюнхен, Германия

ВОЗВРАЩЁННЫЙ ОРФЕЙ

(фрагменты из цикла)

Я всматриваюсь в вас, о числа,

и вы мне кажетесь одетыми в звери.

—

Ветер бросает нечет и чёт,

тихо стоят невода.

—

И грядет бесшумно зверь

парой белых нежных чисел!

Виктор Хлебников

* * *

Земное время описало очередной свой круг. Возвратились давно сбывшиеся события и спетые песни. Одни пришлось заново пережить, другие наново переписать. Теперь достаточно сравнить тот их вариант с этим, чтобы убедиться. Только вот – в чём?

Вопрос опасный: что именно в них содержится? То есть, что оправдывает существование событий и песен? Вопрос не ценности, и даже не смысла, а присущих им значений.

Это так. Ведь это те же песни. Они всё это время существовали, не важно – где, важно, что они были и есть. Как был, и значит – есть октябрь 66-го, когда я, подобно Орфею, вышел в очередной раз из-под земли на Невский, подталкиваемый ровно дующим в спину ветром. А это, в свою очередь, возвращает к тому, что в 46-м я вышел... откуда? О, я-то помню – откуда. И числа эти незабываемы. Значит, все они тоже есть.