Двойные неприятности - Пратер Ричард Скотт - Страница 25

• Предыдущая
• 25/74
• Следующая

Дорога во Фронт-Ройал заняла у меня примерно два часа, причем почти все время мне пришлось мчаться по льду и снегу. Дорожный полицейский во Фронт-Ройале объяснил мне, как проехать к дому Торгесена, который был расположен в четверти мили от шоссе, над дорогой, ведущей в Национальный парк «Шенандоа». Это было большое белое прямоугольное строение с портиком и колоннами на фасаде. На подъездной дорожке были припаркованы две машины — «шевроле» и «рэмблер». Однако я заметил и следы других шин, а также человеческие следы. Я припарковался за «рэмблером», вытащил свой «магнум» из кобуры и побежал по снегу к дому.

Двери были достаточно широки, чтобы сквозь них в дом мог проникнуть средних размеров динозавр. Они открылись как раз в тот момент, когда я до них добежал. Низенький, тощий как щепка человечек с суровым лицом, в полицейской габардиновой форме появился на пороге. Если «магнум» 44-го калибра, который я держал в руке, и заставил его сердце екнуть, это никак не отразилось на его лице.

— Вам лучше отдать эту игрушку мне, мистер, перед тем как войти в дом, — сказал он. У него был неприятный, скрежещущий голос, который как нельзя лучше соответствовал его суровому виду, но никак не вирджинскому выговору.

Он протянул руку. Это была небольшая рука с кожей, похожей на свиную. Я не отдал ему свой «магнум». Он пожал плечами и повернулся ко мне спиной, словно был уверен, что я последую за ним как овечка. Я крутанулся вокруг своей оси и увидел, как человек в полицейской форме бежит к моему автомобилю. Другой, обогнав его, устремился ко мне.

Этот полицейский держал в руке револьвер, пристегнутый к поясу.

— Бросай оружие! — заорал он.

Он подбежал ко мне, задыхаясь. Я отдал ему «магнум». Бросив на него косой взгляд, полицейский осведомился:

— Какого черта вы с ним собирались делать, охотиться на носорогов, что ли?

Доходяга, худой как щепка, с суровым лицом, остановился, смеясь. Он стоял в плохо освещенном коридоре сразу у дверей.

В дальнем конце коридора свет был ярче, и я даже смог разглядеть солнечные блики на стекле.

— Давайте посмотрим, кто он такой, Линдсей, — сказал своим странным скрипучим голосом доходяга с суровым лицом.

Полицейский по имени Линдсей положил мой «магнум» в карман своей куртки и протянул мне ладонь. Я вложил в нее бумажник. Он быстро пробежал глазами по удостоверениям.

— Честер Драм, — сообщил он. — Лицензия частного детектива за номером 2487, Вашингтон. Лицензия частного детектива за номером 480, штат Вирджиния. — Он вернул мне бумажник. — Частный детектив с двумя лицензиями и двумя разрешениями на ношение оружия, лейтенант Баллинджер.

— Вам всем лучше войти в дом, — сказал Баллинджер.

Я проследовал за ним по длинному коридору. Линдсей шел за мной. Мы вошли в огромную комнату в задней части дома, с широким окном от пола до потолка. За окном я увидел три патрульные машины с надписью «Фронт-Ройал» по бокам и катафалк или «скорую помощь», припаркованную за домом.

Комната была загромождена массивной кожаной мебелью из темного дерева. Перед камином на медвежьей шкуре лежал труп, накрытый брезентом. Какой-то человек, склонившись над тиковым столом, рисовал план комнаты на синьке.

Между ним и трупом лежала опрокинутая набок стойка с каминными принадлежностями. Литой чугунный совок и щетка оставались на месте. А тяжелая кочерга валялась на полу рядом с трупом. Ее темный острый конец тускло отсвечивал кровью.

— А где сам Торгесен? — спросил у меня лейтенант Баллинджер.

— Понятия не имею.

— Вы работаете на него?

— Нет. Я даже не знаком с ним.

— Тогда что вы тут делаете?

Я снова полез в карман за своим бумажником. Линдсей мгновенно выхватил пистолет.

— Спокойно, — сказал я. — Мне нужен всего-навсего бумажник. Там есть кое-что, что вам интересно будет увидеть.

Я показал Баллинджеру удостоверение уполномоченного по особым поручениям, которое получил в офисе сенатора Хартселла.

— Вот чем я тут занимаюсь.

Баллинджер вернул мне удостоверение. Неожиданно он остановился у трупа и поднял брезент.

— Вы его знаете? — спросил он.

Я взглянул на труп и покачал головой. Это был молодой человек не старше тридцати лет. Никто не удосужился даже закрыть его широко раскрытые глаза. Несчастного ударили в висок над левым ухом чем-то тяжелым — возможно кочергой.

Крови было немного.

— Его звали Таунсенд Хольт, — сказал Линдсей.

— Он имеет отношение к вашему расследованию? — спросил меня Баллинджер.

— Как и все остальное, — ответил я. Мне было интересно, где же Хоуп. Если им известно, что она была здесь, то они скрыли от меня эту информацию.

— Мое расследование конфиденциальное. Почему бы вам не получить подтверждение этому в Хартселльской комиссии?

Линдсей посмотрел на Баллинджера, который пожал плечами.

— Расследование сената? — осведомился Линдсей. — Оно закончилось убийством, не так ли?

— Так что же конкретно вы тут делаете? — спросил Баллинджер.

— Выполняю конфиденциальное задание Хартселльской комиссии.

— Куда? — спросил Линдсей. — В одну из тех, что в центре города, лейтенант?

Тот, помедлив, кивнул:

— Полагаю, да.

Они вывели меня через черный ход. Воздух был холодным и бодрящим, небо прояснилось. Можно было видеть вдалеке белые возвышенности и хребты парка «Шенондоа».

— Это вы ударили его по голове? — неожиданно спросил Линдсей.

— Конечно. И вернулся сюда, потому что решил, что здесь надежнее всего можно спрятаться.

Линдсей уселся на заднее сиденье одной из патрульных полицейских машин вместе со мной. Печка была включена. Шофер сел за баранку.

— Ты знаешь куда, — сказал Линдсей.

И мы тронулись с места.

Лос-Анджелес, 13 ч. 30 мин., вторник, 15 декабря

Я медленно и болезненно приходил в себя. Боль пульсировала, но я очнулся. И вы удивитесь: я думал о кружевных панталончиках Фло с разрезами по бокам.

Постепенно мои мысли вернулись к зданию «Братства грузоперевозчиков», к парковочной стоянке... к выстрелу из пистолета, к автомобилю у Олимпик... затем к повторному выстрелу. И к погружению во тьму.

В конце концов, я же не умер! Пуля не задела мозга. Конечно, для того чтобы попасть мне в мозги, нужен настоящий снайпер. Наконец я вычислил, где нахожусь: окружной госпиталь Лос-Анджелеса рядом с Мишн-роуд. Именно там мне проделали множество внушающих страх анализов. Позднее до меня дошли слова:

— Скверная рана, Скотт. Однако мозг не затронут, и раздробленная кость черепной коробки не оказывает на него ни малейшего давления.

Говорил это врач, один из пары дюжин докторов в окружном госпитале, с которыми я был знаком.

— Тогда все в порядке? Значит, мне можно уйти отсюда, а?

— Конечно, Скотт. Завтра утром.

— Угу. Могу себе представить, как я проведу ночку в палате.

— Я тоже представляю.

И он представлял себе это гораздо лучше, нежели я. Я провел ночь в госпитале. Однако еще до наступления ночи вспомнил о Келли. К тому времени я уже находился в приятной отдельной палате, и сиделка — к сожалению, старая карга — притащила мне телефонный аппарат. Я позвонил в «Сады Аллаха» и попросил соединить меня с домиком Кей Шелдон. Келли сразу же сняла трубку.

— Это Шелл, золотко, — сказал я. — С тобой все в порядке?

— Да. Если не считать того, что я совершенно изнервничалась. Я все ждала и ждала, когда ты позвонишь. Где ты, Шелл?

Я беспокоюсь за тебя.

— Потом расскажу. Но сперва докладываю: все под контролем. Все идет как надо.

— Так, и что же ты имеешь в виду?

— Ну, в меня стреляли. Ты меня слушаешь?

— Что случилось?!

— Повторяю: в меня стреляли. Если точнее, то даже попали. Рана пустяковая, однако я в больнице...

— Шелл! Как в больнице?!

— Говорю же тебе: все идет как надо. Я просто хотел дать тебе знать, что сегодня ночью меня не будет с тобой. Увидимся завтра.

• Предыдущая
• 25/74
• Следующая