Восхождение в затерянный мир - Макиннис Хеймиш - Страница 10

— Рубашка, что же еще, — ответил он с легкой обидой в голосе. — Нравится?

Я ответил, что она вполне подошла бы жокею на больших национальных скачках, и продолжал хохотать.

— Ладно, я так и знал, что ты будешь насмехаться, — проворчал Дон. — Нет у тебя ни капли вкуса. Беда с вами, северянами. Вы так привыкли к дождям, болотам и туману, что малейший намек на краски выводит вас из себя! Ничего, зато мои штаны не такие яркие. Одри сама сшила их для меня на машинке.

И он показал мне живописные штаны с резинкой в поясе, хитроумно рассчитанном на любое уменьшение его знаменитого брюха!

— Ты-то, надо думать, собираешься носить свою самую нарядную шотландскую юбочку, — продолжал он, — Только не забудь надевать вниз нейлоновый костюм, чтобы пауки не добрались до твоей волосатой сумочки!

После ряда совещаний с правительственными учреждениями было наконец достигнуто соглашение между Би-би-си и гайанскими властями. По этому соглашению гайанцы должны были получить определенное количество фильмокопий, нам не разрешалось снимать поселения индейцев, и к экспедиции прикомандировывались Морис Бэрроу (сын одного из министров), лейтенант гайанских вооруженных сил Майк Эзерли и радист Чаман Прасад, в звании капрала. Мало того, что нам навязали этих сопровождающих, которых мы между собой мрачно величали шпионами, так еще Адриан настоял на том, чтобы взять Джонатана Уилкинза, сына одного своего друга; предполагалось, что он будет фотографировать растительность. Еще в Великобритании мы получили от Джонатана несколько бесцеремонное письмо, в котором он спрашивал, как ему оформить свое участие в качестве бездоговорного фотографа и какую пленку и прочие материалы сможет предоставить экспедиция. Я тотчас ответил, что все права на публикацию принадлежат «Обсерверу» и что лишней пленки для членов экспедиции не будет.

Джонатан водил маленький грузовичок, расписанный греческими буквами, и Адриан пытался нас умиротворить, говоря, что он поможет нам с транспортом.

Дон очень точно выразил наши чувства, когда раздраженно спросил:

— Сколько же всего мусора будет с нами в этом путешествии?

— Ну, что касается двух ученых, так они предусматривались с самого начала, — оправдывался Адриан. — Но Морис и этот лейтенант для меня самого сюрприз. Ничего, лейтенант пригодится, в гайанских вооруженных силах есть славные ребята.

— Пожалуй, радист нам нужен, — заметил Джо. Мы сидели в гостиной, потягивая ром и лаймовый сок. — Сможем наводить вертолет, когда будет летная погода, и получать по воздуху все, что нам понадобится.

Ученый мир представляли Майк Тамессар и Рагу Прасад.

Майк Тамессар — зоолог; почтенного вида сорокалетний мужчина индийского происхождения, спокойный, надежный, уживчивый. Он признался, что находится не в лучшей форме для походов, но заброску на вертолете вполне выдержит. Вместе с Адрианом и ботаником Рагу Прасадом его предполагалось, если позволит погода, высадить на вершине, чтобы они могли пополнить свои коллекции. Симпатяга Рагу тоже представлял индийскую часть населения Гайаны; в памяти тех, кто читал песнь о Робине Гуде, его развалистая походка вызывала образ брата Така. Неряшливый с виду, он подкупал своей честностью и прямотой.

— Дружище! — говорил Рагу. — Надеюсь, мне не придется много ходить, я совсем для этого не гожусь!

Майк Эзерли по первому разу произвел на меня впечатление человека сдержанного и вдумчивого; профессиональный воин, он выглядел отлично тренированным и энергичным. Словом, ценное приобретение для любой экспедиции. Лично я полагал его участие вполне оправданным — ведь придают же экспедициям в таких странах, как Непал, офицера связи, который обычно с полной ответственностью относится к своему поручению.

Моя первая встреча со «шпионом» Морисом состоялась в аэропорту, куда мы приехали, чтобы лететь на самолете гайанских ВВС в Камаранг, где располагалась ближайшая к Рорайме посадочная площадка. Кудрявый и стройный, чуть ли не субтильный, он произвел на меня впечатление типичного выпускника гуманитарного колледжа.

Первым рейсом вылетели Дон, Джо, я и наш кинооператор Алекс Скотт. Самолет вел майор Чан-А-Сью, абсолютно невозмутимый, обаятельный, несколько тучный человек. Держался он с обманчивой небрежностью, присущей летчикам, которые привыкли к полетам над опасными горами и девственными лесами. Под его наблюдением мы с минимумом волокиты прошли контроль, включая взвешивание платного багажа.

— Ну что, ребята, хотите взглянуть на Рорайму? Горючего нам хватит.

— Конечно, хотим, если погода позволит, — сказал Джо.

— Что ж, тогда попробуем.

Самолет быстро взмыл над лесом, и мы увидели сверху Джорджтаун, расчерченный на клеточки улицами, спускающимися к реке Демерара. Серый в утреннем свете Атлантический океан был потемнее у самого берега, где великие реки откладывают свой ил, образуя грязные, уродливые пляжи. Затем под нами простерлась могучая Эссекибо. В широком потоке медленно текущих вод таилась грозная, необузданная сила, словно в теле огромной анаконды. Реки поменьше прокладывали себе извилистые пути, пробиваясь к морю или к своим старшим сестрам. Местами они чуть не завязывались в узел, описав петлю длиной в полтора километра и больше. Кое-где мелькали лодки с одиноким гребцом-индейцем; на расчищенном клочке на берегу можно было увидеть одинокую лачугу.

Реки — транспортные магистрали южноамериканских лесов, однако вблизи Рораймы нет судоходных рек, так что до появления авиации путешественникам надо было совершать изрядные переходы. Первые этапы преодолевались на лодках, но затем приходилось топать пешком, и с каждым километром усложнялась проблема провианта. Большую часть припасов несли на себе, поскольку редкие селения были очень бедными и могли предоставить лишь немного маниока и других видов продовольствия. В прошлом большинство путешественников следовали вдоль Рупунуни на юге или вдоль Мазаруни на севере. Часть южного маршрута проходит по саванне, где идти довольно легко. Северные подходы совсем иное дело. Здесь вас ждут густые кустарники и леса, а реки могут внезапно разлиться, затопляя в несколько часов большие площади леса яростными потоками.

Вот почему такие путешественники, как Шомбургк, Аппун Бэррингтон-Браун, Эджингтон и Флинт, нередко были вынуждены отступать из-за нехватки продовольствия. Переход через Рупунунийскую саванну занимал до восемнадцати дней. В 1878 году Мактэрк и Боддэм-Уэтем, следуя по реке Мазаруни и через западную саванну, дошли почти до южных склонов Рораймы. Издали они видели также северный склон. И пришли к выводу, что подняться на вершину невозможно, поскольку поросший густым лесом северный склон выглядел неприступным.

В 1879–1884 годах район Рораймы посетил страстный орнитолог Генри Уайтли.

«Саванна у подножия Рораймы усеяна огромными глыбами и менее крупными обломками песчаника. Очевидно, они в далеком прошлом откололись от скальной поверхности. Я расспрашивал стариков индейцев, в том числе таких, которые были на службе у Роберта Шомбургка сорок лет назад, но никто из них не видел воочию, чтобы сверху срывались камни. По их мнению, эти обломки откололись в незапамятные времена, потому что даже в преданиях предков ничего не сказано о таких явлениях…

Виды вокруг Рораймы грандиозные. Большую часть моего пребывания в этом районе Рорайму и Кукенаам поливали дожди, и горы целыми днями кутались в облака. Когда же тучи расходились, было видно срывающиеся со скалы водопады, и при свете солнца очень красиво смотрелись вздымающиеся над мрачным лесом в нижней части склона красные стены. Похоже, что подняться на вершины Кукенаама и Рораймы можно лишь на воздушном шаре, притом только с южной стороны, поскольку отсюда постоянно дует сильный ветер. Другая возможность — сооружать подмостки из бревен, заготовленных в обширных лесах внизу, но этот труд потребует больших расходов и много времени».