Путешествие на «Тригле» - Сахарнов Святослав Владимирович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/36
• Следующая

Время от времени я поглядывал на манометр. Большой медный манометр висел на торцовой стене камеры.

Мы все смотрели на него. Тонкая стрелка изнурительно медленно ползла влево. Давление падало. Оно снижалось так неторопливо, что казалось, стрелка никогда не дойдет до нуля.

КОГДА ОНА ДОСТИГНЕТ НУЛЯ, ОТКРОЮТ ЛЮК.

Я потянулся и швырнул книжку на пол. Все книжки, которые мы взяли с собой, оказались про шпионов. Немцев взял про шпионов, Игнатьев — про шпионов. И я.

Из-за этих книжек у меня пропал аппетит. Стоило закрыть глава, как из всех углов начинали вылезать шпионы. Они были с черными накладными бородами, подходили ко мне и шепотом называли пароль.

Однажды, когда я задремал, шпион наклонился надо мной, вытащил из кармана пистолет и выстрелил мне в живот.

С диким криком я вскочил и ударился лбом о потолок.

С живота на ноги ко мне скатился Кессон.

— Ты что? — спросил Немцев.

С перепугу он сказал мне «ты».

Я тяжело дышал и мотал головой.

— Вам на живот прыгнул котенок — только и всего!

Я перевел дыхание.

— Давайте поговорим о литературе, — сказал Игнатьев. — Все-таки просидеть три дня в камере с художником и ничего не услышать от него о книгах — обидно. Какие книги вы любите?

— Без выстрелов! — ответил я.

Серебряная стрелка уперлась в нуль и остановилась.

Сейчас нас выпустят.

— Все в порядке! — сказал в телефон Игнатьев. — Ждем.

Снаружи послышался скрип винтов. Мы сели каждый на свою койку и приготовились. Только Кессон, услышав скрип, побежал к двери. Он, наверное, думал, что это скребется мышь.

Наконец скрип кончился. Что-то звякнуло, и круглая крышка люка шевельнулась. Она медленно приоткрылась. Желтый изогнутый луч солнца упал нам под ноги.

Люк был открыт.

Мы по одному выбрались из камеры.

СКОЛЬКО ЗВУКОВ И КАКОЙ ВЕТЕР!

Звучало все: море, толпа, которая собралась вокруг камеры, воздух, который струился над бухтой, корабли, даже горы. Легкий звенящий звук слетал с их вершин и, долетев до нас, повисал в воздухе.

А какой был в этот день ветер! Воздух так и ходил. Он был и жгуч, и прохладен, то и дело менял направление и обдавал нас то запахом морской воды и соли, то густым ароматом трав.

НАВЕРНО, ЧЕРЕЗ ЧАС МЫ НЕ БУДЕМ ЗАМЕЧАТЬ НИЧЕГО.

Я осмотрелся.

В первом ряду стояли корреспонденты. Киношник стоял позади всех.

— Товарищи! — сказал Павлов. На этот раз он решил все-таки сказать речь. — Разрешите от вашего имени поздравить экипаж подводного дома…

За моей спиной раздалось мяуканье.

Павлов замолчал.

— Что это?

— Это Кессон! — сказал Игнатьев.

— Какой Кессон? — удивился Павлов.

Немцев забрался в камеру и появился с котенком.

Кессон щурил глаза, шипел и вырывался. Он не хотел выходить из камеры.

— Это кошка, — сказал доктор, — первая подводная кошка в мире. Она прожила под водой неделю. Как видите, она хорошо перенесла декомпрессию и теперь не рвется на воздух.

Павлов махнул рукой. Как видно, он решил не говорить речь.

— Можно расходиться, — сказал он.

— Ура! — сказал толстый корреспондент. — Ура и еще раз ура! Я знаю, с чего начать корреспонденцию. Я начну ее с этой удивительной кошки. Кошка-акванавт!

И он побежал писать статью.

Ко мне подошел Марлен.

Мы отправились побродить. Дошли до загородки с дельфином и остановились. Я смотрел на пустую загородку и вспоминал Сашу.

Вдруг вода в загородке шевельнулась. Она раздалась, и из нее показалась блестящая черная спина дельфина.

Я ахнул.

— Это что — новый?

Марлен засмеялся:

— Угадай.

— Новый. Вместо Саши.

— Нет.

— Тогда не знаю.

— Посмотри лучше.

Мы подошли ближе.

В загородке по пояс в воде стояла женщина. Она была в черном купальном костюме. На воде дрожало и изгибалось ее отражение: черно-розовое пятно. В руке у женщины была щетка.

Женщина похлопала ладонью по воде, и около ее ног вынырнула узкая дельфинья морда. Поперек лба у дельфина тянулся белый шрам.

САША!

Дельфин повернулся на бок, и женщина начала тереть его щеткой.

— Саша… Саша… — приговаривала она. — Ну повернись еще, повернись…

Почесав дельфина, женщина вышла на берег, взяла с коврика гаечный ключ и, размахнувшись, бросила его в воду.

Саша перевернулся и без всплеска скрылся. Прошло не больше минуты, он вынырнул и стал медленно приближаться к берегу. Он плыл к тому месту, где стояла женщина. В зубах он держал что-то черное. Я удивился: это был гаечный ключ.

Женщина взяла ключ, потрепала Сашу по голубой птичьей челюсти и повернулась к нам. У нее было усталое лицо и волосы, стянутые сзади узлом.

— Видите, принес, — сказала она. — Еще неделя, и, думаю, этот номер мы закрепим.

Я подошел и стал рядом с ней.

— Что же ты, Саша? — сказал я. — Сколько времени дурачил нас.

Дельфин пытливо смотрел на меня удлиненным глазом. Он медленно тонул, погружался. Зеленая вода скрыла его рот, лоб с характерным уступом, макушку с дыхалом.

Когда мы отошли от загородки, я сказал:

— Чудеса! Откуда он взялся?

И тогда Марлен рассказал историю возвращения дельфина.

…На второй или на третий день моего сидения под водой в лагерь привезли газету. На последней полосе была напечатана заметка.

Сперва заметке удивились, потом у Джуса мелькнула мысль.

— Стойте! — сказал он. — Подозрительный дельфин. Уж не Саша ли это?

Решили отправить в Евпаторию человека.

Поехал на мотоцикле Лёсик.

В Евпаторию он примчался в полдень. Поставив мотоцикл около спасательной станции, разделся и в трусах — они у него были ярко-желтые — пошел по берегу.

На пляже люди лежали, как шпроты в банке: они все были коричневые и лежали бок о бок. Потом Лёсик увидел толпу. Купальщики стояли кто на берегу, кто по колено в воде и смотрели на море.

В море дрейфовала лодка. Люди в ней свесились за борт. Один, опустив руки, трогал что-то черное и блестящее.

Лёсик прыгнул в воду и поплыл. Он доплыл до лодки и увидел дельфина. Это был Саша. Он описывал вокруг лодки круги, подплывал и терся спиной о борт.

В лодке стоял ящик с рыбой.

Время от времени люди бросали в воду рыбешку. Дельфин коротким броском настигал ее — ап! — и рыба исчезала в его пасти.

— Саша! — позвал Лёсик. — Саша!

— Зачем вы называете его Сашей? — сказали из лодки. — Это Разбойник. Наш пляжный дельфин Разбойник.

И тут Лёсик совершил ошибку.

— Это наш дельфин! — сказал он.

— Смотрите, — возмутились в лодке, — стоило нам завести дельфина, как появляются нахалы и предъявляют на него права! Плывите назад и помните, что среди нас есть боксер — чемпион области.

Лёсик выбрался из воды и помчался в Голубую бухту.

Он несся так быстро, что на одной горной тропе перепрыгнул на мотоцикле через маленькое ущелье.

— Плохо дело! — сказал Павлов, когда Лёсик рассказал о результатах поездки. — Теперь пляжники настороже, будет трудно…

Стали думать, что делать дальше.

— Надо обратиться в исполком и потребовать дельфина обратно.

— Дельфины не относятся к исполкому. Исполком — это то, что на берегу, а тут море.

— Надо попросить рыбаков, чтобы они поймали дельфина сетью.

— Около пляжа лов сетями запрещен.

— А что, если просто приехать на машине? Одна группа будет сдерживать толпу, а вторая поймает Сашу.

• Предыдущая
• 28/36
• Следующая