Жестокость - Хэмилтон Алекс - Страница 4

— Вот, подрастут немного, и я снова пойду работать, — сказала она, обращаясь к мужчине, предварительно плотно притворив дверь спальни.

— Очаровательные дети, — произнес мужчина с неподдельным энтузиазмом в голосе, — сами по себе достижение. Когда снова пойдете работать, обязательно вспоминайте их именно такими, какими видите сейчас, — красивыми и здоровыми!

Женщина лишь добавила:

— Я люблю работать с такими детьми. Что хочешь, то и делай с ними.

— Ой, куда там! — рассмеялась Мюриэл.

Ей почему-то захотелось поскорее уйти. Она совершенно не представляла себе, что можно еще сказать, а кроме того, ей казалось, что этой паре тоже не терпится заняться своими делами.

— Пошевеливайся, дорогой, — позвала она Селвина, — пожалуй, нам пора. Начало там в полвосьмого, а дорога неблизкая!

— Не волнуйся! — отозвался Селвин. — Это же все-таки вечеринка, а не Гранд-опера. Что они, дверь у нас перед носом закроют, если чуть опоздаем?

Однако на радость ей он тут же вышел из ванной. Подавляя желание обменяться с сиделками прощальным рукопожатием и поблагодарить их за предстоящие хлопоты, Мюриэл сняла плащ и позволила мужчине поухаживать за ней. Ей даже показалось, что его рука слегка погладила ее по волосам, хотя это так и осталось лишь предположением. Наконец они были готовы, и Севлин что-то пробормотал насчет того, что надо по пути заехать на бензоколонку.

Уже у калитки они обернулись и увидели стоящих в дверях нянь: мужчина обнимал женщину за плечи, оба смотрели им вслед. Стартуя, Селвин чуть было не сорвал сцепление. После того как они отъехали (вполне гладко), Мюриэл сказала:

— Извини, Селвин, за то, что я там болтала. Они и в самом деле прекрасные и вполне надежные люди. Когда ты впервые заговорил о них, я даже не предполагала, что они могут оказаться столь зрелыми и хорошо воспитанными. Всегда думала, что это будут какие-нибудь шалопаи, которым захотелось немного подработать, а потому, естественно, волновалась. Но теперь уже нисколько не волнуюсь.

— В самом деле? Но я все равно выдам им пару звоночков.

— Не надо делать глупостей, дорогой. Такие надежные люди. А если что случится, они нам сами позвонят. Я оставила им телефон.

— Как знать. Однако как только подумаешь о том, что они с головой уйдут в это свое увязывание и смешивание, то невольно начинаешь сомневаться, останется ли у них хоть немного времени на такую ерунду как наши дети.

— Ну что ты, конечно, останется! — сказала Мюриэл и тихонько засмеялась. — А я знаю, в чем дело! Селвин, тебя же насквозь видно — ты просто ревнуешь!

— Ревную?! Да ты что! Чего и кого мне ревновать?

— И все равно я все вижу. Чудесно! Фантастика!

— Мюриэл, ты просто бредишь! Прошу тебя!..

— И позвонить тебе хочется, чтобы их… прервать.

— Прервать? Что прервать?

— Прервать, когда наши няни будут заниматься любовью.

— У тебя только одно на уме! Разве можно на основании только лишь того, что они прекрасно смотрятся, делать вывод, что им взбредет в голову подобная идея? А кроме того, какое мне дело, чем они станут заниматься, лишь бы только с нашими детьми было все в порядке.

— А смешно все-таки, — сказала Мюриэл, наклоняясь вперед, чтобы в свете мелькающих за окнами машины уличных фонарей подправить грим на лице, — что на самом деле так оно и есть, правда ведь? Ведь ты думаешь не столько о том, как они занимаются любовью друг с другом, сколько о том, как они это делают с другими людьми.

— А что, девочка пару раз стрельнула в меня глазами. И я, надо признать, был сражен наповал.

— Дорогой, ничего подобного не было и в помине! Она просто находилась там, и ты попал в зону действия ее лучей. Не подумай, что я собираюсь тебя в чем-то упрекать, однако мне кажется, что едва ли следует называть ее «девочкой» — на самом деле ей не меньше лет, чем мне.

— Старушка, вы для меня все «девочки», если, конечно не совсем уж ни на что не годитесь.

— Ладно, не хочу больше о них думать. Еще чего не хватало — портить себе вечер, ревнуя к каким-то няням. Хватит уже того, чтобы приглядывать за тобой на вечеринке, а то тамошние расфуфыренные дамочки того и гляди в тебя вцепятся.

— Слушай, действительно, хватит этих разговоров о ревности. Если уж говорить о настоящей, подлинной ревности, то она должна была бы исходить от меня, наблюдающего за тем, как ты прямо таяла под взглядом этого хлыща.

— Я таяла?! Ну надо же, какой врун! Ничего я не таяла! Просто мне показалось, что он довольно симпатичный мужчина, вот и все. Но чтобы таять, нет уж, увольте!

— Таяла, показался симпатичным, какое все это имеет значение? Мы что, для этого выбрались из дома, чтобы ссориться из-за такой ерунды?

— А мы и не ссоримся. Просто мы вполне разумно обсуждаем проблему.

— Ссоримся, обсуждаем, какая разница, если мы решили прекратить этот разговор?

— Селвин, я люблю тебя.

— Мю, ты моя королева.

Оказавшись на вечеринке, оба быстро поняли, что она станет наказанием им за их долгое затворничество. Дело в том, что они почти никого там не знали. Спасибо хозяевам — вскоре им удалось перезнакомиться чуть ли не со всеми гостями. Немного поциркулировав по гостиной, Мюриэл пришла к выводу, что собрались преимущественно супружеские пары, и к тому же обнаружила, что не существуй на свете такого понятия как няни, многих из них сейчас бы здесь не было.

В общем, вечер явно удался. Было во всей его атмосфере что-то такое, что настраивало всех на дружеский лад; а кроме того, из всех присутствующих дам у нее были самые очаровательные плечи. Можно сказать, что это была точь-в-точь такая же вечеринка, на которой Мюриэл познакомилась с Селвином, разве что тогда она была не замужем и все беспокоилась, кто же отвезет ее потом домой. Она уже успела познакомиться с несколькими людьми, которые, как ей казалось, могут оказать Селвину значительную помощь в его работе, и немного досадовала на него за то, что он постоянно торчит рядом с телефоном. Наконец Селвин попросил у хозяина разрешения позвонить. Как только он положил трубку на рычаг, Мюриэл незаметно ткнула его локтем в бок. Он с виноватым видом повернулся.

— На западном фронте без перемен, — сказал он.

— Кто ответил?

— Она.

— О!..

— Но ведь кто-то же один из двух должен был ответить.

— Ну ладно, ладно.

— Если хочешь, следующий раз можешь сама позвонить.

— Я думаю, что никому из нас больше не надо звонить.

— Как отец я считаю необходимым обозначить свое присутствие.

— А как бабник ты считаешь необходимым потрепаться с этой особой.

— Мюриэл, сейчас же возьми свои слова обратно.

— Селвин, я беру свои слова обратно.

— Мю, ты самая очаровательная из присутствующих здесь женщин.

— Дорогой, отвези меня домой!

— Но мы же только что пришли!

— Ну тогда не подходи больше к этому проклятому телефону.

В течение часа или около того Селвин именно так и делал. Он даже специально отошел в дальний угол комнаты, и она гордилась им, видя его высокую, статную фигуру в окружении небольшой группы людей, заливавшихся смехом чуть ли не после каждой его фразы. Она понимала, что сейчас он ощущал себя джинном, которого выпустили из бутылки, и даже чувствовала за собой некоторую вину за то, что так долго держала мужа привязанным к дому и детям. Какая-то молоденькая штучка с копной белокурых волос постоянно ошивалась поблизости, чуть ли не терлась о его плечо, и Мюриэл всем сердцем и рассудком пожелала им обоим удачи. По своей натуре Селвин был слишком большим лодырем, чтобы изменять жене, хотя, как послушаешь его, так можно подумать, что он просто не вылезает из чужой постели. Позволяя ему немного пофлиртовать, она знала, что никаких неприятностей от этого у нее не будет. Она всегда без малейшего труда распознавала любые отклонения в его поведении, вроде сегодняшнего застенчивого словесного лобзания с няней. Внезапно Мюриэл помрачнела. Теперь уже она должна была позвонить.