Смерть по ходу пьесы - Макбейн Эд - Страница 22

• Предыдущая
• 22/63
• Следующая

— Я уже начал беспокоиться, — сказал Джонни.

— Почему?

— Копы приходили сюда, чтобы поговорить со мной.

Дверь его кабинета была закрыта, но Лиззи все еще сидела в приемной, а уши у нее были длинные, как у кролика, потому Мильтон машинально перешел на шепот.

— Когда? — спросила Мишель.

— После обеда.

— Почему ты мне не позвонил?

— Я позвонил. Сразу же, как только смог. Но ты уже ушла из театра.

— Я была в театре до пяти часов!

— У меня была деловая встреча.

— Чего они хотели?

— Прощупывали. — Джонни пожал плечами. — Они думают, что это я тебя пырнул.

Он услышал, как у Мишель перехватило дыхание. Воцарилось молчание. Потом она сказала:

— Они выдвинули против тебя обвинение?

— Нет, они же не дураки. Но они расспрашивали, как давно мы знакомы, какие у нас отношения...

— О-е-ей...

— Да. Во сколько я пришел в ресторан, во сколько узнал, что тебя ранили...

— Это очень плохо, Джонни.

— Да нет, мне кажется, я от них отбрехался.

— Ты не догадался, что они пытаются разузнать?

— Само собой, догадался. У них в головах крутилось расписание. Они все пытались вычислить, мог ли я успеть пырнуть тебя, а потом вернуться к О'Лири.

— Именно так, как ты и сделал.

— Ну да.

— И что ты им сказал?

— Я сказал, что заказал столик на семь. Между прочим, так оно и было.

— А они что сказали?

— Они хотели знать, во сколько я туда пришел, а не на какое время делал заказ.

— Джонни, мы влипли.

— Да что ты, нет. Я сказал, что я немного опоздал и пришел в начале восьмого.

— Они все проверят. Мы влипли, Джонни.

— Да кто там мог запомнить, во сколько именно я пришел? Перестань, Миш.

— Кто-нибудь да вспомнит. Тебе не стоило врать, Джонни. Лучше бы ты говорил правду.

— Но ресторан — это мое алиби!

— Да какое алиби, если тебя там не было!

— Что, по-твоему, я должен был сказать? Что я не знаю, где я был? Тебя пырнули в этом чертовом переулке, а я не могу сообразить, где я в это время находился?

— Ты мог бы сказать, что ты был дома. Что ты как раз собирался идти в ресторан. Или что ты ловил такси, потому что опаздывал в ресторан. Невозможно проверить, кто там стоял на углу и махал таксисту, а кто не стоял. Да что угодно было бы лучше, чем сказать, что ты уже был в ресторане, когда они могут сосчитать все по минутам. Они вернутся, Дженни, можно не сомневаться. Возможно, они прямо сейчас уже возвращаются.

— Хватит, Миш, перестань мотать мне нервы.

— Ты лучше попытайся придумать какую-нибудь другую историю к тому моменту, когда они вернутся и спросят, как так могло получиться, что никто в ресторане не припоминает, чтобы в семь ты был там.

— Я скажу, что мои часы немного отстают.

— Тогда немедленно переставь их немного назад.

— Миш, ну не делай ты из мухи слона. Они купились на мой рассказ. Нет никаких причин...

— Откуда ты знаешь, что они купились?

— Они поблагодарили меня за то, что я уделил им время.

— Ты считаешь, это означает, что они тебе поверили?

— Я же говорю — они не проявляли подозрительности.

— Тогда почему они задавали тебе все эти вопросы?

— Это их обычная работа.

— О чем они еще спрашивали?

— Я что, помню?

— Попытайся вспомнить.

— Они хотели знать, где мы живем, как давно ты...

— И ты им сказал?

— Ну да.

— Ты дал им наш адрес?!

— Я сказал, что мы живем на углу Картера и Стэйна.

— О Господи, они меня найдут! Они придут сюда!

— Да нет же, нет.

— Что ты им еще рассказал?

— Я сказал, что ты была моей клиенткой с десятилетнего возраста и что мы знакомы уже тринадцать лет. Они хотели знать, нет ли у тебя или у меня других увлечений...

— Это хорошо.

— Хорошо?

— Конечно. Значит, что они предполагают, что в это может быть замешан кто-нибудь другой. И что ты им сказал?

— Сказал, что мы все равно что женаты и что у нас очень хорошие отношения.

— Хорошо.

— Да, я тоже так думаю. Потом они захотели узнать, нет ли среди моих клиентов такого, который подражает Джеку Николсону, и почему ты так долго ждала, прежде чем обратиться к ним по поводу этих звонков...

— Угу.

— ...я сказал, что это я посоветовал тебе обратиться к ним. Они хотели знать...

— А вот это было глупо.

— Что?

— Сказать, что это ты отослал меня в полицию. Создается впечатление, словно ты исподтишка руководил всей этой фигней. Джонни, мы влипли, я это чувствую.

— Да нет же, они просто стараются выяснить, кто такой этот парень, ну тот, кто звонил. Они хотели знать, не разговаривал ли он со мной...

— Ну да, значит, они считают, что все эти звонки — дерьмо собачье.

— Нет. Я так не думаю.

— А когда они спросили тебя о ресторане, до того или после?

— До того.

— Точно. Они догадываются.

— Нет.

— Они придут снова, Джонни.

— А я тебе говорю — нет.

— А я тебе говорю — да.

— С какой стати им возвращаться? Когда я спросил, поймают ли они этого бандита, блондин — помнишь того блондина?

— Что — блондин?

— Он сказал, что они на это надеются. Что они его поймают.

— Ну да, тебя и поймают. Он говорил о тебе.

— Нет, он говорил о парне, который пырнул тебя в переулке.

— Так это ты и был.

— Да, но они же об этом не знают.

— Предупреждаю, Джонни, — если они заявятся сюда, я скажу, что ничего об этом не знаю.

— Ну правильно, это ты и должна говорить.

— Нет, ты меня не понял.

— Чего я не понял?

— Я скажу, что вообще ничего об этом не знала.

— Правильно.

— Я скажу, что, видимо, ты сам все это придумал.

— Сам придумал?..

— Без моего ведома.

Повисло тяжелое молчание.

— Я не собираюсь идти ко дну вместе с тобой, Джонни.

— Но ты помогала...

— Я намерена стать звездой.

— Но ты же помогала мне все это спланировать! — сорвался на крик Мильтон.

— А ты докажи, — сказала Мишель и повесила трубку.

Она заперла дверь на два замка, повесила цепочку и задвинула засов, но ей все еще было страшно, что он может пробраться через окно или еще как-нибудь, хоть через вентиляционное отверстие. Он, когда хотел, мог превращаться в совершенно сумасшедшего ублюдка. Повесив трубку, она поняла, какого дурака сваляла, заранее сказав ему, что станет делать, если обстоятельства ее заставят. Теперь она сидела и думала, не стоит ли ей немедленно уйти из квартиры и напроситься пожить у какой-нибудь из безработных актрис, среди которых у нее было полно знакомых, или даже поселиться где-нибудь в отеле до тех пор, пока копы его не арестуют, — как она предполагала, это могло произойти с минуты на минуту, раз уж они настолько близко подобрались к нему.

Как он мог оказаться таким ослом — сказать им, что он был в том месте, где он никак не мог быть во время нападения? Разве он не понял, что копы обязательно посчитают, сколько нужно времени, чтобы дойти от театра до заведения О'Лири? Он что, не понимает, что они обязательно будут проверять его алиби? Даже если копы ни на мгновение не заподозрили, что здесь существует какой-то заговор, даже если им и в голову не пришло, что все это придумано, чтобы привлечь к ней внимание и сделать ее звездой и вытянуть обреченную на провал пьесу, даже если они были такими же тупыми, как все прочие копы в этом городе, — неужели он не понимает, что они будут подозревать его только потому, что он играет во всем этом заметную роль? Он что, газеты не читает?

И вообще, что он себе думает? Что в жизни все бывает точно так же, как в кино, — все эти запутанные планы убийства, все эти хитроумные схемы, которые должны принести миллионы тому, у кого хватит ума задумать и выполнить их? Вздор. Любой, кто читает газеты, знает, что большинство убийств совершается вовсе не в соответствии с великолепными планами, а в ходе совершения какого-либо другого преступления, либо среди людей, знакомых друг с другом. Некоторое время назад убийства были случайными, люди убивали совершенно чужих им людей безо всяких явных причин. Но теперь маятник снова качнулся в сторону семейного круга, и люди, некогда любившие друг друга, вдруг стали вцепляться друг другу в глотки. Мужья и жены, любовники и возлюбленные, братья и сестры, матери и сыновья, отцы и дяди — вот кто убивает друг друга в наше время. Она знала об этом, потому что из-за этой занудной пьесы ей пришлось много читать на эту тему.

• Предыдущая
• 22/63
• Следующая