Смерть по ходу пьесы - Макбейн Эд - Страница 21
- Предыдущая
- 21/63
- Следующая
— Что, правда? — спросил старший официант.
Метрдотель был таким же масштабным, как и царящий здесь шум: внушительный мужчина с бакенбардами, с животом, начинающимся сразу от груди, одетый в темный костюм. Его темно-фиолетовый галстук был приколот к рубашке скромной алмазной булавкой. Карелла подумал, что метрдотель выглядит словно британский адвокат из романов Диккенса. Да он и говорил точно так же.
— Да, вместе с Джонни Мильтоном, — сказал Клинг.
— А, с ее агентом! Да, он был здесь. Я не знал, что она собиралась к нему присоединиться.
— Во сколько он здесь был? — спросил Карелла.
— Позвольте, я загляну в книгу.
Метрдотель величественно, словно галеон под фиолетовыми парусами, подошел к небольшому возвышению, перелистнул страницы, словно дирижер, собирающийся подать знак оркестру, и, что-то бормоча себе под нос, стал просматривать записи о предварительных заказах.
— Джонни Мильтон, Джонни Мильтон, Джонни Мильтон...
В конце концов он ткнул в книгу полным указательным пальцем и победно провозгласил:
— Вот! Заказ на семь часов.
— А был ли он здесь в семь? — спросил Карелла.
— Знаете, я точно не скажу, — ответил метрдотель.
— А вы не могли бы попытаться вспомнить, сэр?
— Возможно, он на несколько минут и опоздал, не знаю.
— А на сколько? — спросил Клинг.
Мишель вышла из театра в начале восьмого. Примерно в две-три минуты восьмого. Добавить к этому пять минут сорок две секунды, за которые можно быстрым шагом дойти сюда от театра...
— Был ли мистер Мильтон здесь в пять минут восьмого? — попытался уточнить Клинг.
— Не знаю.
— А в семь минут?
— В восемь?
— В десять? — наперебой заговорили детективы, пытаясь установить точное время.
— Я в самом деле не знаю.
— А может ли это знать кто-нибудь другой?
— Кто-нибудь из ваших официантов?
— Вы не помните, где вы посадили мистера Мильтона?
— Ну конечно, помню. Вот здесь, рядом с баром.
— А этот официант сейчас здесь?
— Тот, который вчера вечером обслуживал этот столик?
— Джентльмены, но в самом деле...
— В семь часов?
— Или в четверть восьмого?
— Примерно в это время?
— Да, он сейчас здесь. Но вы же сами видите, какой у нас наплыв. Я не могу отрывать его...
— Мы подождем, пока наплыв закончится, — сказал Карелла.
Официанта звали Грегори Стилз. Он был молодым, двадцатидвухлетним честолюбивым актером — невеликая диковинка для этого города. Он запомнил, что обслуживал Джонни Мильтона, поскольку знал, что Мильтон — импресарио. Стилз как раз подыскивал себе нового импресарио, поскольку тот, с которым он работал раньше, переехал в Лос-Анджелес. У Стилза были прямые черные волосы, темно-карие глаза и смуглая кожа. Ему с трудом удавалось найти работу, поскольку все считали его латиноамериканцем, а в этом городе — да и во всей этой стране, если уж начистоту, — было не слишком много ролей для латиноамериканцев. Разве что актер-латиноамериканец умел петь и танцевать — тогда он мог надеяться найти место в труппе «Вест-сайдской истории».
В фильме «Прогулка гордеца» — о латиноамериканской мафии в Лос-Анджелесе — главную роль сыграл Робби Бенсон — замечательный актер, но англичанин, а не латиноамериканец. Латиноамериканская община подняла по этому поводу жуткий вой, несмотря на то что благодаря этому фильму появился такой спрос на актеров-латиносов, какого не было с тех самых пор, как мексиканская армия взяла штурмом Аламо и убила Джона Уэйна. К несчастью, в то время, когда шли съемки этого фильма, Стилз жил на Атлантическом побережье и, таким образом, упустил возможность сделать карьеру. Стилза страшно раздражала эта чертова внешность латиноса, особенно если учесть, что предки его были англичанами.
Он сообщил все это детективам после того, как улеглась беготня, вызванная обеденным перерывом. В десять минут четвертого они взяли по чашечке кофе и присели за стол, расположенный рядом с дверью, ведущей в кухню. За дверью вовсю трудилась посудомоечная машина. И шумела она ничуть не меньше, чем пришедшие перекусить бизнесмены.
— Он сказал, что должен кое-кого подождать, а пока закажет выпивку. — Слова Стилза доносились сквозь грохот тарелок, кастрюль и сковородок. Кто-то напевал какую-то арабскую мелодию. — Он заказал мартини «Танкверей» со льдом.
— Во сколько это было? — спросил Клинг.
— В пятнадцать минут восьмого, — ответил Стилз.
Оба детектива внимательно посмотрели на него.
— Как так получилось, что вы запомнили точное время? — спросил Клинг.
— Я как раз поговорил по телефону с моей девушкой.
По мнению полицейских, это еще ничего не объясняло.
— Вы всегда звоните ей в четверть восьмого? — уточнил Карелла.
Вопрос был достаточно логичен.
— Нет, — ответил Стилз. — Если говорить точнее, это она звонила мне.
— Ясно, — сказал Карелла.
Но на самом деле ему все еще было неясно.
— Во сколько она вам позвонила? — задал Клинг вполне разумный вопрос.
— Примерно в пять минут восьмого. Ее попросили остаться для повторного прослушивания, и она хотела предупредить меня. Она тоже актриса. И тоже подрабатывает официанткой.
— Значит, она позвонила вам в пять минут восьмого...
— Да, и я снял трубку вон в той будке, — Стилз кивком указал на телефонную будку, стоявшую в дальнем конце бара. — Оттуда мне был виден весь зал и видны настенные часы. Я видел, как мистер Мильтон вошел, и видел, как Жерар подвел его к столику. Это наш метрдотель — Жерар.
— Во сколько мистер Мильтон вошел в ресторан?
— Я не смотрел на часы в тот момент, когда он вошел. Но я посмотрел на них чуть погодя, когда Жерар подвел его к столику.
— А почему на этот раз вы посмотрели на часы?
— Потому что я знал, что через десять секунд мне надо будет браться за работу. Так что я сказал Молли, что мне нужно идти, и повесил трубку. В этот момент часы показывали четверть восьмого.
— Вы в этом уверены?
— Совершенно уверен.
— Значит, в четверть восьмого мистер Мильтон сел за столик, сказал вам, что еще кого-то ждет, и заказал мартини «Танкверей»...
— Мартини со льдом.
— И что потом?
— Десять минут спустя он пошел к телефону и кому-то позвонил. Все из той же будки в конце бара.
— Это было примерно около двадцати пяти минут восьмого?
— Да, около того. На этот раз я не смотрел на часы. Просто я так прикидываю.
— А потом?
— Он вернулся к столику, бросил на него двадцатидолларовую купюру и выбежал из зала.
— Он не попросил счет?
— Нет. Наверное, он посчитал, что двадцати долларов будет достаточно. Их действительно было достаточно. Даже с избытком.
— Похоже было, что он спешит — так?
— А спешил ли Бегущий?
— Вы случайно не заметили, во сколько он вышел из ресторана?
— Я бы сказал — около половины седьмого. Но это, опять же, только мои прикидки.
— Но вы абсолютно уверены...
— А Нострадамус был уверен?
— ...что мистер Мильтон сел за столик в четверть восьмого?
— Целиком и полностью.
— И вошел в ресторан за несколько минут перед этим?
— Да. Молли позвонила мне в пять минут восьмого, и в это время его еще не было в ресторане. Только несколько минут спустя я увидел мистера Мильтона у входа. Он стоял рядом с Жераром. Если бы мне позволено было высказать предположение, я бы сказал, что мистер Мильтон вошел в зал в десять минут.
— В десять минут восьмого.
— Да. Жерар подошел поприветствовать его — обычная рутина, — пожать руку, и все такое, а потом провел его к столику и усадил за него в четверть восьмого. Именно в этот момент я посмотрел на часы, попрощался с Молли и повесил трубку.
— Благодарим вас, мистер Стилз.
— Не за что, — ответил официант и усмехнулся.
Он почти сорок минут проговорил по телефону с этим нытиком Майком, потом ему пришлось ответить еще чуть ли не на сотню звонков, потом нужно было ехать на встречу с продюсером, который собрался заново поставить пьесу под названием «Фокусник», которую он видел двадцать пять лет назад в Мичиганском университете, но которую никогда не ставили на Бродвее... да и вообще нигде больше, если уж точно. На кой черт продюсеру понадобилось воскрешать такое старье — это было превыше разумения Джонни, но он терпеливо выслушал краткий пересказ сюжета, после чего записал типажи актеров и актрис, которые понадобятся для постановки. В начале шестого он вернулся к себе в контору и позвонил в театр, но охранник сообщил ему, что сегодня все уже разошлись. Тогда Джонни позвонил домой, но там никто не брал трубку. Он звонил еще раз десять, и лишь около шести Мишель сняла трубку. Она сказала, что только вошла в квартиру.
- Предыдущая
- 21/63
- Следующая
