Голова лошади - Макбейн Эд - Страница 30

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая

— Бегите, Мелински! — крикнул Соломон. — Спасайтесь!

Но Малони не мог убежать, когда на деревянном полу валялись горящие свечи. Он бросился гасить их ногами и заметил, что Пэрсел обернулся и целится в Соломона, который нагнулся над К., готовясь нанести ему еще один удар, на этот раз по голове.

Коухен заорал: «Соломон, обернись!» — схватил с полки охапку талитов и швырнул их на голову Пэрсела, которые окутали его, словно сетью. Малони продолжал торопливо затаптывать свечи.

Грянул револьверный выстрел, от которого задрожало цветное стекло, это выстрелил наугад Пэрсел, ничего не видя из-под шелковых шарфов.

— Перевес на нашей стране! — крикнул Соломон. — Спасайтесь, Мелински!

— Спасибо, — сказал Малони, а может, только подумал, и выскочил на лестницу.

Он вылетел в город, омытый только что прошедшим дождем, так что асфальт стал черным и блестящим, а воздух благоухал сказочной свежестью, сквозь редеющие черные тучи торжественно изливались на освеженную землю ослепительные лучи солнца, отражаясь в мокром асфальте. Малони промчался мимо захлебывающегося от восторга босоногого мальчишки, который шлепал по лужам, разбрызгивая сверкающие брызги. Свернув на Первую авеню, Малони держал направление на библиотеку, в сторону от центра.

С окончанием грозы народ высыпал на улицы, где царило праздничное настроение, отчасти потому, что сегодня была суббота, отчасти — испытывая настоящий восторг от того, что благодатный дождь унес копоть и пыль с улиц этого грязнейшего в мире города. Кроме того, была весна, и никогда дождь не был таким благословением для душного пыльного города, как весной, когда он приносит аромат невидимой зеленой свежести через каньоны Центрального парка, мягко пронизывая им каждое новое дуновение свежего ветерка, прохладного и мучительно сладкого. В Нью-Йорке можно дышать только весной, подумал Малони, можно вдыхать воздух полной грудью, особенно после дождя. Солнце окончательно рассеяло мрачные тучи и теперь заливало весь город своими яркими лучами. Малони бежал, уже не опасаясь погони, ему начинало нравиться вот так мчаться по сверкающему благоуханному городу, ощущая себя таким же смелым и бесшабашным, как, вероятно, чувствовал себя Бельмондо на Елисейских Полях. Это настроение до такой степени овладело им, что, приметив на углу улицы пожилую леди в цветастом халате с хозяйственной сумкой в руках, он подбежал к ней и подбросил вверх край ее халата, обнажив полные ляжки в розовых панталонах. «О Господи!», — воскликнула леди и ошеломленно уставилась ему вслед. Он мчался дальше на встречу с пиджаком, ожидавшим его в библиотеке. На полу пыльного подземелья, где он с Мерили занимался любовью, лежала тайна несметного богатства, часть которого он поставит на Джобоун. Что за счастливый я человек, думал он! Что за поразительно удачливый парень несется по этому весеннему городу, как Джесс Оуэне или Гюнтер Хэгг!

Но, поскольку ему вот-вот должно было стукнуть сорок лет, вскоре он утомился от этого приступа весеннего легкомыслия и, тяжело дыша на бегу, подумал, что, видно, стоит раздобыть двадцать центов, чтобы добраться до библиотеки надземкой, пока он не рухнул на этой прекрасной весенней улице от сердечного приступа. Он остановился, чтобы отдышаться и подумать. Просить милостыню, будучи прилично одетым человеком, было бы странно и безуспешно, кроме того, это было недостойно одежды, ранее принадлежавшей настоящему человеку, как заявила Мелани, а у него не было причин сомневаться в этом утверждении. И, поскольку мысль о краже денег вызывала в нем природное отвращение, он одобрил неожиданно возникшую у него идею, успокоив свою совесть, что обязательно потом вернет деньги, которые, согласно этой идее, намеревался вытянуть у некоего простака.

Он внимательно прошелся по улице, выбрал самую многолюдную закусочную, где устроился за столиком у дальнего конца стойки. Рассудив, что раз уж он попал сюда по делу, то можно и поесть, он заказал себе горячий сандвич с сыром и стакан кока-колы. Он неторопливо жевал сандвич, низко склонившись над столом, избегая встретиться взглядом с официанткой, изредка поглядывая на кассира, сидящего за противоположным концом Стойки, в результате чего его наблюдения лишь подтвердились.

Кассир, плотный пожилой человек в очках, читал «Спорте иллюстрейтед». Закончив еду, Малони взял чек, выданный ему официанткой, и направился в сторону кассы, но миновал ее и вошел в телефонную кабинку. Он снял трубку, сделал вид, что бросил в щель монетку, набрал телефон Ирэн, первый, который пришел ему в голову, и стал вести с ней воображаемый разговор, наблюдая за кассиром.

Касса помещалась на дальнем правом конце длинной стойки, где под стеклом были выложены сигареты. Кассир сидел за аппаратом на высоком стуле, поворачиваясь вправо, как только подходил клиент, чтобы оплатить чек, складывал на машинке стоимость блюд, указанных в чеке, принимал деньги и выдавал сдачу, после чего оборачивался налево, чтобы наколоть чек. Затем он неизменно возвращался к чтению своей газеты, отрывался от него только когда перед ним вырастал очередной клиент.

Малони продолжал притворяться, что болтает по телефону, ожидая подходящего момента.

По его мнению, этот момент наступил, когда к кассе подошли сразу трое отобедавших. Малони тут же покинул кабинку, подошел к стойке и, стараясь не привлекать к себе внимания, встал слева от кассы. Кассир повернулся к клиенту вправо, принял от него чек и склонился над ним, подсчитывая колонки цифр, Малони решительно поднял обе руки с зажатым в них своим чеком и быстро наколол его на иглу, после чего метнул взгляд на кассира посмотреть, не заметил ли он его движения.

Но нет, кассир занимался привычным делом: он вставил в кассу ключ, выдвинул ящик с деньгами, выдал сдачу первой клиентке, пухлой леди в шляпке, украшенной цветами, а затем повернулся влево и наколол оплаченный чек поверх чека Малони.

Казалось, операцию Малони заметил только один человек — это был мужчина из очереди с ястребиным носом, который только недоуменно пожал плечами и отвернулся. Малони подождал, пока все клиенты, особенно этот клювоносый тип, расплатятся и покинут закусочную. Вот кассир снова откинулся на спинку стула и погрузился в чтение любимой «Спорте иллюстрейтед». Малони вежливо кашлянул.

— Да? — Кассир поднял голову.

— Простите, я могу получить сдачу? — сказал Малони.

— Что? — спросил кассир и в первый раз прямо посмотрел на Малони.

— Могу я получить свою сдачу?

— Какую сдачу?

— Я дал вам чек и бумажку в пять долларов, но вы не дали мне сдачу.

— Что значит, вы дали мне чек?

— Пять минут назад. Вы накололи его вон на ту штуку, но сдачи мне не дали.

— Как это, наколол вон на ту штуку?

— Да вы посмотрите, — сказал Малони. — Я брал горячий сандвич с сыром и колу, мой чек вон там у вас.

— Вот здесь?

— Да.

Кассир недовольно поджал губы, покачал головой и подвинул к себе стопку наколотых чеков. Он излучил верхний чек, переданный ему остроносым мужчиной, посмотрел чек под ним, который ему вручил парень в сером свитере, а затем чек дамы в шляпе с букетом цветов, все время невнятно бормоча себе под нос: «Никаких сандвичей с сыром, вы просто ненормальный», и наконец наткнулся на чек Малони, настоящий чек, пронзенный длинной стальной иглой. Он снял его, поднял очки на лоб, поднес чек поближе к глазам, близоруко воззрился на него и сказал:

— Горячий сандвич с сыром и стакан колы, вы это брали?

— Да, сэр.

— И вы дали мне пять долларов?

— Да, проверьте вашу кассу. Я стою здесь минут десять, ожидая своей сдачи.

— А почему же вы не сказали мне об этом сразу?

— Я видел, что вы заняты.

— Вам следовало сказать, — сказал кассир. — Вы ничего не добьетесь в жизни, если будете стоять и молча ждать.

Малони смущенно промычал что-то, наблюдая, как кассир выдвинул ящик и набрал четыре долларовых бумажки и пятьдесят пять центов для сдачи, сандвич стоил тридцать центов, а кока — пятнадцать, всего получалось сорок пять центов.

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая