Выбери любимый жанр

Акционерное общество «Больше не курим» (сборник) - Кинг Стивен - Страница 32


Изменить размер шрифта:

32

Я невольно вздрогнул, пошатнулся и, отпустив стену, отчаянно замахал руками, пытаясь восстановить равновесие. Думаю, задень я стену хотя бы одной рукой, все было бы кончено. И все же через пару мгновений, показавшихся мне вечностью, сила тяжести сжалилась надо мной и прижала к стене, а не отправила вниз на мостовую с высоты сорока трех этажей.

Воздух со свистом вырывался из легких. Ноги стали ватными. Сухожилия на лодыжках гудели, как высоковольтные провода. Никогда прежде смерть не подбиралась настолько близко, что я физически ощутил ее дыхание.

Я повернул голову и поднял глаза. Из окна спальни, примерно на четыре фута выше меня, высовывался улыбающийся Кресснер. В правой руке он держал новогоднюю хлопушку.

– Помогаю вам стоять на мысочках! – крикнул он.

Я не стал отвечать. Все равно, кроме хрипа, из горла ничего бы не вырвалось. Сердце бешено колотилось. С неимоверным трудом я сумел продвинуться еще на пять-шесть футов, чтобы лишить его возможности похлопать меня по плечу, на случай если это вдруг взбредет ему в голову. Затем я остановился, закрыл глаза и глубоко дышал, пока не почувствовал, что немного успокоился.

Теперь я находился на торце здания. Справа виднелись далекие башни небоскребов, а слева темнела гладь озера, по которой еле заметно двигались крошечные огоньки. Ветер не унимался, продолжая яростно завывать.

Следующий угол я прошел легче – там уже не было встречных порывов. А потом меня кто-то укусил в ногу.

Я дернулся и судорожно вдохнул. Опасаясь снова потерять равновесие, сумел прижаться к стене. И тут меня снова укусили. Нет, не укусили, а клюнули. Я опустил взгляд.

На карнизе стоял голубь и смотрел на меня блестящими ненавидящими глазами.

Голуби в городе – такая же привычная картина, как таксисты, у которых никогда не бывает сдачи с десятки. Эти птицы не любят летать и крайне неохотно уступают дорогу на тротуаре, который считают своим по праву рождения. И еще они часто оставляют свои визитные карточки на капотах машин. Но обычно мы не обращаем на них внимания, просто не замечаем. Конечно, они могут нас раздражать, но наш мир все-таки принадлежит нам.

И вот сейчас я вторгся на его территорию, я был беззащитен, а голубь, казалось, это понимал. Он снова больно клюнул меня в правую лодыжку.

– Прочь! – крикнул я. – Убирайся!

В ответ голубь клюнул меня в очередной раз. Я вторгся в его владения и нарушил неприкосновенность жилища: эта часть карниза была усеяна пометом – как старым, так и свежим.

Сверху послышался писк.

Я задрал голову, чтобы посмотреть, и перед глазами мелькнул клюв. Я невольно дернул головой в сторону, и если бы не удержался, то стал бы первым человеком – жертвой голубей в нашем городе. Клюв принадлежал самке, защищавшей птенцов в гнезде, устроенном под самой крышей. По счастью, гнездо располагалось слишком высоко, и дотянуться до меня оттуда она не могла.

Ее супруг снова меня клюнул, теперь уже до крови. Я чувствовал, как по ноге побежала струйка. Я чуть переместился вперед, надеясь, что мне удастся его испугать и прогнать с карниза. Но не тут-то было! Голуби ничего не боятся, во всяком случае, городские голуби. Если даже мчащийся грузовик заставляет их лишь слегка ускорить неспешную поступь, то что с ними может поделать человек на карнизе на такой верхотуре?

Я осторожно продвигался вперед, а голубь медленно пятился, не сводя блестящих глаз-бусинок с моего лица и изредка отвлекаясь, чтобы снова клюнуть в лодыжку. Боль стала острой – птица уже не просто клевала, а терзала живую плоть и… кто знает, может, даже глотала ее.

Я отпихнул голубя правой ногой. Но довольно неуверенно, страшась оступиться. Голубь только взмахнул крыльями и снова перешел в наступление. Я же чуть не свалился.

Голубь снова меня клюнул, потом еще и еще. Налетевший порыв ветра едва не лишил меня равновесия, но мне удалось вцепиться пальцами в стену и удержаться. Прижавшись левой щекой к стене, я замер, с трудом переводя дыхание.

Кресснер не мог бы придумать более изощренной пытки, даже если бы потратил на это годы. Один удар клювом был не страшен. Два и три тоже. Но проклятая птица клюнула меня раз шестьдесят, пока я наконец не добрался до решетки на балконе пентхауса, располагавшегося напротив апартаментов Кресснера.

Ухватившись руками за прутья, я испытал настоящее счастье. Я любовно сжимал пальцами холодный металл, словно не веря, что он внезапно не исчезнет.

Опять больно кольнуло в лодыжке.

Голубь нахально разглядывал меня блестящими глазками, уже ничуть не сомневаясь в моей полной беспомощности и своей безнаказанности. Совсем как Кресснер, когда выставлял меня на балкон на противоположной стороне здания.

Ухватившись за прутья покрепче, я с размаху наподдал по птице ногой, и она закувыркалась в воздухе. Отчаянно забив крыльями, голубь издал громкий крик, от которого у меня потеплело на душе. Несколько сизых перьев остались на карнизе, и еще несколько зависли в воздухе и, медленно кружась, поплыли вниз навстречу ночной мгле.

Судорожно хватая ртом воздух, я перелез через решетку и без сил свалился на пол балкона. Несмотря на холод, я был весь мокрый от пота. Не знаю, сколько времени я пролежал, собираясь с силами. Здание банка с электронным табло было с другой стороны, а наручных часов я не ношу.

Пока мышцы не успели остыть, я сел и осторожно спустил носок. Исклеванная правая лодыжка кровоточила, но на вид ничего серьезного. Надо будет обязательно обработать рану, если, конечно, удастся выйти из этой переделки живым. Кто знает, какую заразу мог занести голубь. Я хотел перевязать рану, но передумал, сообразив, что могу нечаянно наступить на повязку. Сначала следовало закончить дело, а с двадцатью тысячами долларов в кармане недостатка в бинтах точно не будет.

Я поднялся и с тоской посмотрел на темные окна соседского пентхауса, казавшегося заброшенным и необитаемым. Балконная дверь укреплена защитным экраном на случай непогоды. Впрочем, при желании мне удалось бы проникнуть внутрь, но тогда я бы нарушил условия пари. А на кону стояли не только деньги.

Решив, что тянуть с возвращением нельзя, я перелез через перила и снова ступил на карниз. Голубь, лишившийся нескольких перьев, уже вернулся и злобно на меня смотрел, устроившись под гнездом, где помета было особенно много. Но я не думал, что он снова начнет меня доставать, тем более что я удалялся от него.

Отпустить прутья решетки здесь оказалось даже труднее, чем на балконе Кресснера. Я, конечно, понимал, что надо идти, но буквально каждая моя клеточка и особенно лодыжки взывали к благоразумию и умоляли остаться в этом безопасном убежище. И все-таки я отправился дальше: образ Марши, возникший перед глазами, придал мне сил.

Я добрался до следующего угла, обогнул его и, медленно переступая по карнизу, миновал вторую торцевую стену. Чем ближе я подбирался к балкону Кресснера, тем труднее становилось сдерживать желание ускорить движение, чтобы побыстрее покончить с этим смертельно опасным испытанием. Но любая спешка неминуемо привела бы к гибели. И я не торопился.

На четвертом углу я снова оказался во власти встречных порывов ветра, и мне удалось благополучно его обогнуть скорее за счет везения, нежели за счет ловкости. Я ненадолго замер, чтобы восстановить дыхание, и вдруг поймал себя на мысли, что теперь окончательно уверился: я точно выиграю пари! Руки, похожие на замороженные отбивные, надсадно ныли, лодыжки горели (особенно исклеванная голубем правая), глаза заливал пот, но я был уверен! Впереди показался балкон Кресснера, залитый мягким желтым светом. А за ним светилась реклама банка, похожая на приветственный транспарант. 22.48, но ощущение было такое, будто на этом карнизе шириной в пять дюймов прошла вся моя жизнь.

И не дай Бог Кресснеру попытаться сжульничать! Обретя уверенность, я почувствовал, что теперь никуда не спешу, и стал двигаться нарочито медленно. В 23.09 я ухватился за прутья решетки сначала правой рукой, потом левой, подтянулся и перебрался через перила. Слава Богу – наконец-то я оказался в безопасности, на полу балкона… И тут мне в висок уперся холодный ствол пистолета.

32
Перейти на страницу:
Мир литературы