Стёртые буквы - Первушина Елена Владимировна - Страница 34

Когда до Божьего носа дополз культ Четырех Богов, его здесь приняли быстро. Города к тому времени были уже достаточно богаты, чтобы без большого труда, и даже с охотой построить еще по одному-два роскошных храма, учредить жречество из отпрысков лучших семей города и еще по одному празднику. Разумеется, никто и не думал при этом отказываться от прежних богов. И не только потому, что они приносили солидный и стабильный доход, а с новичками еще надо посмотреть, как дело пойдет. И не только потому, что в старых богов здесь искренне верили (а ведь если бы это было не так, кому пришло бы в голову тащиться сюда за тридевять земель, кому нужны боги, в которых не верят даже их создатели?) Нет, все было еще проще. Здесь, на Божьем носу, люди и по сию пору существовали только милостью скал, воды и ветра, а потому не верить в их разум и волю просто, никому не приходило в голову.

Семья Андрета много поколений занималась разведением лошадей для храмов своего родного города — Юнатры, Ладони с Жемчужиной. Юнатра стояла на самом кончике Когтя (или носа, это уж кто как привык) и сумела обзавестись мало-мальски приличным портом. В этот-то порт когда-то и были привезены из Королевства шесть белых жеребцов, ведущих свой род от Ослепительного — легендарного коня Аэты. В дни празднеств Аэты — при объявлении войны, в разгар лета или просто по заказу какого-нибудь богатого города, желающего укрепить свою боевую мощь, — этих жеребцов выводили на площадь перед Храмом и заставляли драться друг с другом. Привлеченная звуками боя, Аэта всегда спускалась в свой Храм, и тут ее ублажали богатыми приношениями и добивались желаемого. Позже священные жеребцы смешали свою кровь с местными кобылами, и их потомство так же исправно служило Аэте, как и первое поколение. Предки Андрета начинали конюхами при храмовых конюшнях. Постепенно они освоили искусство ухода за лошадьми и их выучки, потом искусство случать жеребцов и кобыл так, чтобы сохранить божественную масть в потомстве, и стали незаменимыми людьми. Позже они разбогатели настолько, что вовсе откупили конюшни, и теперь уже храм платил им ежегодно за то, что они содержали коней и приводили их на празднества. Словом, все шло очень и очень неплохо. А рухнуло в одночасье при Дерасе — деде Андрета. В одну из грозовых ночей на изломе лета и осени конюшни сгорели. Тут говорили разное. Кто полагал, что это божественные супруги — Дей с Аэтой — вновь не поладили, а люди, как водится, оказались в накладе. Другие считали, что самим конюшим не следовало бы вести себя заносчиво с близкими соседями, тогда, глядишь, и целее были бы. Но так или иначе, а вместо двух дюжин элитных жеребчиков семейство Андрета получило гору обгоревшего мяса да пяток калек, которых деть некуда, кормить накладно, а убивать — грех. Кроме того, пришлось платить немалые деньги семьям конюхов и сторожей, погибших и покалеченных на пожаре да огромную неустойку храму за сорванные праздники. Поговаривали даже, что в возмещение штрафа Дера-су придется продать храму Аэты своего собственного сына — на сторожевых кораблях, защищавших подступы к порту Юнатры от венеттских пиратов, все время требовались гребцы. Но, к счастью, обошлось — продали пару бедных родственников.

Дерас ненамного пережил дело своей жизни, и спасать семью выпало на долю отца нашего героя. О том, чтобы снова закупать жеребцов в Королевстве, не могло быть речи — таких денег не было ни у разорившейся семьи, ни у храма. По этому поводу Дарнард, отец Андрета, вел долгий разговор с жрецами. Дело в том, что Аэте были милы сражения и воинственные крики сами по себе, а кто именно бился, ее не волновало. Во всяком случае так полагали умасленные дарами жрецы. Можно было бы, конечно, нанимать на праздники людей-бойцов, но когда жрецы прикинули, во сколько им встанут строительство казарм да довольствие, да плата за возможные увечья, и, наконец, самое главное, чего натворят эти молодчики, когда напьются на свои премиальные… Словом, когда Дарнард принялся излагать свой план, жрецы смотрели на него, как на избавителя от неминуемой напасти.

А план был прост. Несколько десятков лет назад из Королевства на полуостров стали привозить кошек. Эти маленькие изящные хищники сразу же вошли в моду среди женщин, да и с мышами они справлялись куда ловчее, чем небольшие горные хорьки, которых прежде держали в домах. А так как мыши и крысы на конюшнях — гости совсем нежелательные, то семья Андрета не поскупилась и завела себе небольшое, но дружное и удивительно боеспособное кошачье войско. (Это, кстати, было одно из первых воспоминаний Андрета — кошка, спящая на лошадиной спине, свесив лапы.)

Теперь лошадей не было, зато коты уцелели. И тогда Дарнард предложил отныне развлекать Аэту (а заодно и паломников) кошачьими боями. Жрецы быстро поняли, что в таком случае расходы резко снизятся (а собственно, все расходы брало на себя семейство Андрета), и прибыль возрастет. И в самом деле — человеческие драки можно наблюдать бесплатно у любого кабака, а вот кошачьи бои, если их правильно подать, будут для людей и богини приятным новшеством. И в Храме ударили по рукам.

Дела действительно пошли довольно бойко. Дарнард любил котов и умел с ними обращаться, он отбирал в каждом помете самых задиристых и злых котиков, натаскивал на драки и выставлял в праздничные дни по пять-шесть пар бойцов. Теперь уже не было нужды в большой площади перед Храмом, бои шли прямо у алтаря Аэты, а войти в священный зал, не сделав предварительно щедрого пожертвования, было непросто. Так что Храм богател, богатела и семья Андрета.

Бои входили в моду, появлялись партии, «обожавшие» того или иного кота, заключались пари. Богачи Юнатры скоро сообразили, что прокормить кота, даже самого что ни на есть чемпиона, все же легче, чем коня хороших кровей. И так как кошачьи чемпионы могли плодиться так, как не снилось никакому жеребцу-производителю, а котята уже через пару лет становились полноценными бойцами, то скоро речь шла уже не просто о достатке, а пожалуй, о богатстве. Поголовье котов в городе росло, как на дрожжах, но Дарнард хранил свои секреты — он безошибочно умел выбирать в каждом помете будущих звезд, и его коты раз за разом брали призы на всех праздниках Аэты в Юнатре, а позже и в других городах Божьего носа.

Как уже говорилось выше, жители полуострова были весьма набожны, но на свой лад. В богов здесь верили, но их почти не боялись. Что в общем-то неудивительно. Боги здесь были источником дохода, а человеку свойственно по возможности находить со своим средством дохода общий язык. Люди с Божьего носа понимали, что без храмов и богов им придется до конца жизни есть водоросли и улиток, но зато и боги без них лишатся большинства развлечений и быстро одичают. Открыто они об этом, разумеется, не говорили, но считали, что если знать, как подойти да где подмазать, то и успех во всех делах будет тебе обеспечен. А уж коль скоро они из всех обитателей Пришеламья лучше всего разбираются в божественных делах, то и милостей на их голову должно сыпаться больше, чем на всех остальных. И, что самое интересное, иногда это работало.

Так вот, в один прекрасный весенний день Андрет (ему было тогда чуть меньше, чем сейчас Нею) и двое его друзей собрались на маленький островок неподалеку от Юнатры, чтобы совершить там небольшой обряд из разряда «только для своих». На островке, само собой разумеется, был храм — обиталище богини, которую «для приезжих» звали Безликой, а среди своих — попросту Дыркой. У нее был еще один храм в городе и, зайдя в него, всякий мог убедиться, что имя Безликая и в самом деле не слишком — то подходит богине. Уж лучше было бы назвать ее Безголовой или Безрукой, или Безногой, так как у нее и в самом деле не было ни первого, ни второго, ни третьего. Один коренастый торс на обрубках с недвусмысленно округлившимся животом. А вот лицо-то как раз у нее и было, и это считалось самым чудесным. Потому что глаза у нее были на сосках, носом был вывалившийся пупок (признак скорого наступления родов), а ртом ей служила пресловутая дырка, готовая пропустить через себя еще одну нарождающуюся жизнь. Разговаривала богиня только с женщинами языком схваток и песней потуг, но и к мужчинам она проявляла благосклонность. В городском храме ей только поклонялись, сама же она являла чудеса в пещере на острове. Предание гласило, что если вступить в этой пещере в связь с женщиной, воздав при этом должные почести богине, то до самой смерти у тебя не будет никаких проблем в этом ответственном деле. Говорили даже, что после этого обряда все женщины, лишь завидев тебя, начнут сходить с ума от желания задрать юбку и зубами будут рвать с тебя штаны. Правда, ничего похожего на улицах города обычно не случалось, хотя все мужчины хоть раз да побывали у Дырки.