Из Багдада в Стамбул - Май Карл Фридрих - Страница 18
- Предыдущая
- 18/89
- Следующая
– Неправду?
– Ты сказал, что эти, люди вернули мне свободу, но это неправда. Лично ты сделал это. А они сначала хотели меня застрелить, потом наказать прутьями и отрезать прядь волос! Ты же сжалился надо мной. Я понял все, потому что понимаю арабский так же, как и курдский. И я понял, что вы не пособники беджат, а друзья беббе. Эмир, ты христианин, я ненавидел христиан. Сегодня я их узнал лучше. Хочешь быть моим другом и братом?
– Да, хочу.
– Ты доверишься мне и останешься здесь, хотя завтра ваши преследователи окажутся в этих местах?
– Я доверюсь тебе.
– Тогда дай мне руку!
– Вот она. Но будут ли в безопасности мои друзья?
– Все, кто близок тебе. Ты не требовал с меня выкуп, ты спас мне жизнь, а затем и честь, так что с головы твоих людей не упадет ни один волосок!
Сколько забот одновременно сняли мы с себя! Я и не предполагал, что этот человек понимал и арабский, но, к счастью, это обернулось на пользу. На радости я достал из седельной сумки последний табак, его сладкий дым сразу улучшил настроение, и с легким сердцем мы улеглись спать и даже не выставили часового.
На следующее утро реальное положение вещей казалось мне не таким романтичным, как вечером, при свете костра; но я все же решил довериться беббе до конца.
– Ты свободен, – сказал я ему, – вот стоит твоя лошадь, а оружие ты подберешь на обратном пути.
– Мои сами заберут его, я останусь здесь, – ответил он.
– А если они не придут?
– Они придут! – убедительно возразил он. – А я позабочусь о том, чтобы они не проскакали мимо.
Эту ночь мы провели в одной из боковых долин, столь изогнутых и с таким узким входом, что нас невозможно было заметить из главной долины даже днем.
Беббе устроился у этого выхода так, что мог озирать все окрестности. А мы с любопытством ожидали, что же будет дальше.
– А если он нас снова обманет? – спросил Мохаммед.
– Я верю ему. Он знал, что получит свободу, потому что понимал нашу речь, но не подавал вида. Думаю, что сейчас он сказал правду.
– Но если все же это произойдет, эмир, я клятвенно обещаю, что первая пуля будет адресована ему.
– Тогда он ее заслужит!
И Линдсей тоже не питал особых иллюзий.
– Мистер, не пускайте его к входу, мы окажемся в западне, если он нас опять предаст… Недурно было бы присмотреть за оружием и лошадьми.
Да, я взял на себя слишком большую ответственность, и на душе у меня кошки скребли, но, к счастью, развязки оставалось ждать недолго!
Мы заметили, что беббе поднялся и стал внимательно всматриваться в даль, потом подошел к лошади и сел в седло.
– Куда? – спросил я.
– Встречу беббе, – ответил он, – они едут. Разреши мне их подготовить, господин!
– Давай!
Он поскакал. Мохаммед Эмин опять высказал сомнение:
– Эмир, не сделал ли ты ошибку?
– Нет, думаю, что поступил правильно. Мы заключили с ним мир, и, если я выражу ему недоверие, это будет прямой путь к вражде.
– Он был у нас в руках и мог быть нашим заложником!
– Он вернется в любом случае. Наши лошади стоят так, что мы одним махом окажемся в седлах. Держите оружие наготове!
– Как ты себе это мыслишь, эмир? Их будет много, а мы будем стрелять только в лошадей?
– Мохаммед Эмин, я говорю тебе: если беббе предаст, мы не спасемся тем, что убьем их лошадей, я же буду первым, кто наведет ружье на всадников. Сидите спокойно, я расположусь у входа в долину. Вы же следите за мной – мое поведение обо всем вам скажет.
Я прошел с моим конем через горловину, поднялся на камни и взял штуцер в руки. Отсюда можно было видеть невдалеке довольно значительную группу всадников, окруживших человека и внимательно его слушавших. Это был брат шейха. Потом двое отделились от отряда и поехали по долине, а другие остались, где были. Я признал шейха Газаля Габойю с братом и понял, что нам нечего больше бояться.
Подъехав ближе и увидев меня, он резко остановил лошадь. Выражение его обожженного солнцем лица явно не было дружественным, а голос был почти угрожающим, когда он спросил:
– Чего ты хочешь здесь?
– Встретить тебя, – коротко отвечал я.
– Твой прием не очень-то теплый, чужестранец!
– А ты просишь у эмира из полуденных стран обращаться с тобой приветливее, когда идешь с ним на встречу?
– Человек, ты слишком горд! Почему ты сидишь на лошади?
– Потому что и ты сидишь.
– Поехали к твоим спутникам. Этот мужчина, мой брат, желает, чтобы я принял решение простить вас.
– Поехали, мои люди тоже хотели бы узнать, могут ли они простить вас или наказать.
Это было уже слишком!
– Эй ты! – вскричал он. – Вспомни, кто ты и кто мы!
– Я и так помню, – сказал я спокойно.
– Вас всего шестеро!
Я кивнул, улыбнувшись.
– А нас целое войско! Я кивнул еще раз.
– Тогда повинуйся и пропусти нас.
Я кивнул в третий раз и отъехал в сторону так, чтобы шейх и его брат смогли проехать по узкому ходу. Мы выиграли: шейх, желавший раздуть вражду вопреки воле своего брата, оказался полностью в нашей власти. Оба подъехали к моим спутникам, слезли с лошадей и уселись на землю. Я последовал их примеру.
– Они дружественны или враждебны, мистер? – спросил Линдсей.
– Пока не знаю. Вы хотите поучаствовать?
– Разумеется, да!
– Тогда через минуту поднимитесь с равнодушной миной.
– Хорошо, с ужасно равнодушной…
– …и идите к входу на вахту.
– Watch-man? Прекрасно!
– Если увидите, что беббе там, снаружи, пришли в движение, позовите нас.
– Я крикну как следует!
– А если кто-то из этих двоих захочет выйти без моего разрешения, стреляйте в него.
– Тогда я возьму свою старушку. Я Дэвид Линдсей, и я не промахнусь. Да уж!
Оба беббе, конечно же, слышали этот разговор.
– Почему вы говорите на иностранном языке? – с подозрением спросил шейх.
– Потому что этот смелый эмир из полуночной страны понимает только язык своего народа, – ответил я, указывая на Линдсея.
– Смелый? Ты действительно думаешь, что он самый смелый среди вас? – Он пренебрежительно махнул рукой. – Вы ведь бежали от нас!
– Твоя правда, шейх, – возразил я, смеясь, – мы дважды бежали от вас, потому как мы мудрее и мужественнее вас. Ни один беббе не в силах сладить с посланцем полуночных стран.
– Человек, ты хочешь оскорбить меня?
– Газаль Габойя, пусть твоя душа пребудет в покое, чтобы глаз был острым. Ты приехал к нам, чтобы говорить о мире. Если ты хочешь добиться успеха, прошу тебя быть вежливее, чем раньше. Нас всего несколько, а вас, как ты сам говоришь, целое войско, но это войско так и не смогло нас захватить. Это стыд или честь? Не из трусости отказываемся мы от боя с вами, а оттого, что хотим сберечь ваши жизни.
– Чужеземец, ты лжешь! – вскричал он.
– Ты так считаешь? Твой человек был в полной моей власти на моем коне; твой брат был нашим пленником; а когда мы были в твоем лагере, освобождали наших людей, твоя жизнь была в наших руках. Мы не тронули вас и впредь не хотим трогать, зная, что ты достаточно умен, чтобы понять обстановку, в которой оказался.
– Я ее понимаю. Это положение победителя. Я жду, что вы принесете свои извинения и вернете все, что награбили у нас.
– Шейх, ты заблуждаешься, ибо ты находишься в положении побежденного. И не мы, а ты должен приносить извинения, причем немедленно!
Беббе уставился на меня, от изумления не в состоянии вымолвить ни слова. Потом рассмеялся.
– Чужеземец, ты что, считаешь беббе собаками, а меня, их шейха, – ублюдком? Я пришел к вам по просьбе моего брата, чтобы определить степень вашей вины. Наказание ваше будет мягким. Дух вражды снова витает между нами, и вы должны понимать, что достаточно одного моего слова, чтобы стереть вас в порошок.
– Отдай же такой приказ, шейх Газаль Габойя, – ответил я холодно.
Тут впервые подал голос его брат:
– Этот чужеземец из полуночной страны – мой друг, он спас меня от позора и смерти! Я дал ему слово, что между нами будет мир, и я должен сдержать слово!
- Предыдущая
- 18/89
- Следующая
