Маг Эдвин и император (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 31

Бентелами называют маленьких рыжеволосых человечков, которые приходятся домовым дальними родственниками. Живут они в небольших пещерах, в дуплах или под корнями деревьев, покидая жилище утром и в сумерках. Маги относят их к Невидимым Помощникам, но сами бентелы так не считают. Это очень гордый народ. Они малочисленны, но в лесу или в горах всегда можно отыскать несколько семей бентелов.

Бентелы нередко помогают тем, кто заблудился, привлекая внимание. Люди не могут ни увидеть, ни услышать бентела, но маленькие человечки мастерски создают иллюзии. Когда доведенный до отчаяния путник в болотах или глухом лесу встречает молчаливого лесника, который указывает ему путь, он может не сомневаться, что где-то рядом притаился решивший поколдовать бентел.

— Когда я, наконец, увидел деревушку на берегу реки, то безумно обрадовался. Побежал со всех ног подальше от проклятого леса. Местные жители накормили меня и отправили к деревенскому священнику. Он собирался поехать по делам в Регум и взял меня с собой.

— А похитители? Их нашли? Кто стоял за всем этим?

— Голов полетело немало, но что толку? Даже пыточных дел мастер не может вытянуть из человека сведенья, если тому нечего рассказать, — Фаусмин пожал плечами. — Когда я приехал в столицу, то пропал бы там, если бы не священник. В городе заблудится проще, чем в лесу. Он привел меня на главную площадь и мы расстались. Труднее всего было попасть во дворец. Поразительно, до чего же одежда меняет человека! За прошедшие в лесу дни я успел превратиться в грязного оборванца, вечно голодного и вздрагивающего от каждого шороха. Но я все-таки пробрался во дворец — с черного хода, забравшись в бочку с квашеной капустой. Из кухни я попал во внутренние покои, а потом наткнулся на слуг, знавших меня лично и которых не мог обмануть мой наряд и жуткий запах капусты. Я ее, кстати, с тех самых пор на дух не выношу. Вот и все, мои злоключения подошли к концу.

— Теперь понятно, почему вы не любите ночной лес.

— Да, — император поежился. — Он иногда снится мне: черные стволы деревьев, длинные скользящие по земле тени, горящие глаза хищников, следящие за тобой. Не очень приятные сны.

— Скорее уж кошмары. Ваше Величество, почему вы рассказали об этом?

— Бывает, — он внимательно посмотрел на меня, — что хочется поговорить. Пламя костра этому способствует. К тому же в вас, Эдвин, есть что-то располагающее…

— Несмотря на мой скверный нрав?

— При чем тут нрав? — отмахнулся Фаусмин. — Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь выслушал. Понимаете, чем выше человек поднимается над остальными, тем ему тяжелее найти собеседника. У меня нет друзей, только подданные. Беседа предполагает разговор равного с равным, а где мне найти второго императора? Зато вас по праву можно считать императором среди волшебников, вы лучший из лучших — это в какой-то степени стирает различия между нами. Но только во время подобных стоянок, разумеется.

— Только не говорите другим магам, что я самый лучший, а то они меня загрызут насмерть и я потеряю тех немногих друзей, что имею, — деланно ужаснулся я.

— Не буду, иначе вы зазнаетесь.

— Куда уж больше… — я помешал палочкой угли. — Полагаю, я никому не должен рассказывать о вашем похищении?

— Естественно. Но согласитесь, для семилетнего мальчика это было непростое испытание. — Фаусмин перевернулся на спину, положив руки за голову.

— Безусловно, — кивнул я. — Мне хочется видеть в этом волю провидения, добрый знак.

— Если честно, то мне тоже, — рассмеялся император. — Иногда ловлю себя на мысли, что меня по жизни ведет божественная рука, особенно если учесть, сколько покушений так и не увенчалось успехом. Только не стоит этим увлекаться, верить в собственную неуязвимость опасно. А теперь расскажите что-нибудь о себе.

— Моя жизнь скучна и неинтересна, — проворчал я, потому что мне хотелось спать и не тянуло на откровенность. — Настоящая рутина.

— Видимо, мы подразумеваем под этим словом совершенно разные вещи, — с невинным видом заметил Фаусмин. — Я, как и все нормальные люди, считаю, что это нечто однообразное, повторяющееся изо дня в день. А вы считаете рутиной подчинение демонов, убийства чудовищ, общение с Невидимыми Помощниками, командование умертвиями… Ах да, и еще использование могущественных артефактов, ходьбу по Часовой Тропе мистиков и прочее. Действительно, невероятно скучно.

— Но ведь все это бывает не каждый день…

— А у меня вообще никогда не бывает. Чувствуете разницу?

Императору не терпится услышать сказку на ночь? Отлично, он ее услышит. Но ведь никто не застрахован от того, что сказка будет страшной? И я, с неизвестно откуда взявшимся ехидством, совершенно мне не присущим в обычных обстоятельствах, в леденящих душу подробностях рассказал Фаусмину о том, как в грозовую ночь выходил на дорогу встречать вестников рока.

По ходу повествования краски немного сгустились. Например, я придумал, что мне довелось увидеть призраки братьев, которые пронеслись мимо, восседая на лошадиных скелетах. Кроме того, добавил в рассказ невинно убиенных братьями людей, длинной вереницей бледных теней следующих за всадниками и посылающим им вслед проклятья. И еще кое-что — по мелочам. История получилось жутковатой. Фаусмин крепко обхватил рукоять меча и придвинулся поближе к огню, с риском подпалить себе пятки.

— Это правда? Все было именно так, как вы говорите?

Я многозначительно кивнул, напомнив себе лишний раз, что больших лжецов, чем волшебники свет еще не видывал.

— Но ведь вестники рока являются только в грозу? — робко спросил он.

— Как правило. Хотя, быть может их устроит и сильная облачность, кто знает?

Дело было сделано. Больше император не просил меня ничего рассказывать. От костра шло приятное тепло и я, накрывшись плащом, устроился довольно удобно. В отличие от некоторых важных особ, я не слишком впечатлителен. Во всяком случае не настолько, чтобы поверить в собственную ложь.

Легкая дымка, вьющаяся над костром превратилась в серебристое полотно, расстелившееся до самого горизонта. Зимнее солнце тускло светило в небе полном воздушных облаков похожих на клочки сахарной ваты. Облака двинулись навстречу друг другу. Мгновенье спустя я понял, что смотрю не на облака вовсе, а на ухмыляющегося Весельчака, который протягивает мне меч. За его спиной стоит Мелл и что-то пишет на куске коры. Я вижу как медленно движется гусиное перо. Она аккуратно выводит слово «Хроника». Где-то вдалеке звучит набат и кора вспыхивает фиолетовым пламенем. Пламя подбирается ко мне все ближе, я чувствую как горит тело. Весельчак бросает мне под ноги горсть песка, но все бесполезно, пламя не остановить. С громким криком я отпрыгиваю в сторону и просыпаюсь.

Костер уже успел потухнуть, но головешки в глубине все еще красные. Колено, которое я так опрометчиво сунул прямо туда, болит. Взъерошенный Фаусмин, выглядывающий из-под плаща, выглядит встревоженным.

— Я кричал вслух? — мой голос прозвучал виновато.

— Да. Что случилось?

— Обжегся нечаянно. Пустяки.

Одного лечебного знака хватило, чтобы избавиться от боли, но уснуть больше не удавалось. Завернувшись в плащ поплотнее я смотрел, как гаснут последние звезды на светлеющем небе. В голове крутились невеселые мысли о нашем путешествии. Оно очень плохо началось, поэтому у меня не было уверенности в его хорошем завершении. От скуки я достал карту и рассеянно принялся обводить пальцем тонкие чернильные линии. Страна Белых песков так далеко. Даже если нас ничто не задержит в пути, только до границы придется добираться не меньше двух недель. А как можно пройти с человеком, который не умеет становиться бесплотным духом, незамеченным во дворец Магерона я вовсе не представлял. Вдруг нас поймают? Даже если удастся доказать что мы не воры, неизвестно что еще хуже, разразившийся скандал с возможной войной или смерть от рук палача.

Нахмурившись, я посмотрел на виновника этой идиотской затеи, но он лежал спиной к костру. Изучение спины Фаусмина Третьего ничего не дало, поэтому пришлось снова вернуться к карте. Природа постепенно пробуждалась ото сна. Тишина раннего утра была нарушена голосами первых птиц. Их радостное пение невольно отвлекало от невеселых мыслей о будущем.