Маг Эдвин и император (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 30

С тракта прогнали всякий сброд, благодаря чему торговцы смогли вздохнуть спокойно. Конечно, теперь они платили дополнительные пошлины за пользование ровными как стрела безопасными дорогами, но последние были нормированными и ни в какое сравнение не шли с тем поборами, которые купцы терпели от разбойников. Бандиты ведь тоже облагали их пошлиной — стопроцентной и забирали все, включая жизни.

Мы два раза делали привал на обочине и перекусывали припасами, захваченными мной из «Печального пони». Изрядно проголодавшийся Фаусмин не искал дегустаторов и ел без возражений. Нормальная жизнь без толпы телохранителей определенно шла ему на пользу.

Ближе к вечеру пришла пора сворачивать с главного тракта на дорогу, ведущую на юг. Места эти были для меня мало знакомые, но я полагал, что вскоре мы обязательно наткнемся на какой-нибудь трактир и переночуем под его крышей. Однако он как сквозь землю провалился, а на иное жилье рассчитывать не приходилось. Я специально достал карту, чтобы убедиться в том, что поблизости не отмечена деревня, где мы могли бы остановиться на ночлег. На многие километры вокруг не было видно ни одного огонька. Только кривые стволы деревьев, пронизанные сизой вечерней дымкой.

— Признайтесь, что мы заблудились.

— Нет, Ваше Величество. Мы свернули с тракта и все время ехали прямо. Мы не могли заблудиться.

— Почему же здесь так пусто? — Фаусмин оглянулся. — Уже несколько часов прошло, но до сих пор не видно никаких следов человеческого жилья.

— Это немного необычно, но посмотрите сами, — я передал ему карту.

Она не могла помочь делу. На карте были отмечены только крупные города и поселки, находящиеся близ пересечения путей. Дорога по которой мы ехали была обозначена тонкой пунктирной линией как не заслуживающая внимания. Больше здесь не было ничего интересного — только лес, а за ним пустоши.

— Поразительно, — ворчал император, — и кто только рисует эти карты? Вернусь в Регум, сразу прикажу найти и казнить картографа.

— Боюсь, что это невозможно. Он уже умер.

— Какая досада… Снова не повезло.

— Не переживайте, вы всегда можете казнить кого-нибудь другого. На свете еще много картографов.

— Своей манерой разговаривать вы напоминаете мне придворного насмешника Кривина. Он тоже постоянно язвит и говорит разные колкости. А еще дает людям точные, не всегда приятные прозвища. Кому-то может показаться, что он немного не в своем уме, но это лишь удобная маска. Кривин очень умен.

— И вы его терпите?

— Вынужден, — вздохнул Фаусмин. — Он единственный человек, который позволяет себе говорить правду о моих придворных им в лицо. Это скрашивает бесконечные приемы, полные скуки и фальши. Вы не встречались с Кривином?

— Нет, — я покачал головой. — Редко бываю в столице, а на приемах еще реже. Он что-нибудь говорил про меня?

— Говорил, — губы императора разъехались в улыбке. — Он говорил, что вы большой хитрец. И за внешней незадачливостью и простотой скрывается кто-то очень могущественный. Думаю, что он прав. Недаром вашим личным знаком является дракон.

— Так и есть. — Согласился я, бросив взгляд на перстень, где был выгравирован зеленый дракон на черном фоне, держащий в лапах витиеватую букву «Э».

— Кривин называет вас Ожидающим. Говорит, что когда-нибудь вам надоест играть роль простого смертного и вы проявите свою истинную сущность.

— Страсти-то какие, — уважительно сказал я. — Надеюсь, моей жене эта новая сущность придется по нраву. А вам насмешник дал какое-нибудь прозвище?

— Да, я не избежал этой сомнительной привилегии. Меня он называет, не в моем присутствии, конечно, Фаусмин Усталый. Он придумал это прозвище во время празднования очередной годовщины основания города. Тогда я вздохнул сто двадцать семь раз.

— Должно быть, празднование было не очень веселое.

— Не то слово… Скука смертная. — В подтверждение император продемонстрировал свой, видимо уже ставшим коронным, вздох.

Между тем солнце стремительно садилось, а жилья по-прежнему было не видать. Ехать дальше стало бессмысленно. Мы спешились и стали искать подходящее место для ночлега, стараясь не слишком углубляться в лес. Усталость давала о себе знать, поэтому меня устроила первая попавшаяся прогалина. Тут было достаточно сочной травы для животных, а вокруг лежал хворост для костра, который мне пришлось собирать в одиночестве, потому что император демонстративно привязал лошадь к кусту, а сам с величественным видом сел на покрытый мхом камень.

Очень хотелось блеснуть каким-нибудь эффектным заклинанием, чтобы ветки сами побежали друг к другу, но я предпочел действовать по старинке — руками, убеждая себя, что мне все равно необходимо размяться. Перед тем как приступить к сбору хвороста и оставить императора одного, я укрыл его за магическим щитом и попросил никуда не уходить. Не хотелось бы, чтобы на него напал единственный в округе медведь или какое-нибудь чудовище.

Собирать ночью хворост в лесу очень увлекательное занятие. Никогда не знаешь, какая ветка в темноте выколет тебе глаз. Как назло мне стали попадаться редкие травы, испускающие в темноте особое сияние. Я то и дело отвлекался на них, поэтому вернулся позже, чем рассчитывал. Замерший император смерил меня недовольным взглядом, но как только дерево вспыхнуло, даруя тепло и свет, сменил гнев на милость и напомнил о том, что неплохо было бы поужинать.

Ужин прошел в молчании. Я жевал холодное мясо, запивая его клюквенным напитком и смотрел на огонь. Его пляска завораживала, разговаривать не хотелось. Время от времени один из нас помешивал костер и подбрасывал веток. Неожиданно ночная тишина была нарушена громким криком козодоя и сухим шелестом крыльев. Птица пролетела прямо над нами. Император невольно вздрогнул.

— Не любите лес?

— Ночью — нет, — ответил Фаусмин. — Вообще ночь не люблю. Это время хищников.

— Главный хищник в нашем мире — это человек и сейчас он спокойно укладывается спать, — я усмехнулся. — А в ночи есть особая прелесть. Ночное время наполнено покоем. Днем в лесу слишком шумно из-за птиц и насекомых. Хотя, должен признать, что этот лес не идет ни в какое сравнение с тем, подле которого я живу. Здесь неуютно.

— Когда-то много лет назад мне довелось одному провести в лесу целую неделю. — Фаусмин постелил плащ и улегся на нем, подставив бок костру. — Об этом мало кто знает… Мне было всего семь лет.

Я удивленно посмотрел на него. Как это возможно, чтобы наследника престола оставили в лесу одного да еще на столь долгий срок?

— Меня выкрали, — пояснил император. — Вы ничего об этом не слышали?

— Нет.

— Неудивительно — это держали в строжайшей тайне. За столько лет я и сам позабыл подробности. Меня усыпили, подмешав в питье какую-то гадость, а потом долго везли. Я пришел в себя в лачуге, которая стояла где-то в лесу. Дом был заперт, а похитителей нигде не было. Мне хватило ума понять, что я должен выбираться оттуда как можно скорее. Замок на двери был сделан на совесть, окна заколочены, поэтому я полез через дымоход. Несколько раз срывался, сильно ободрал руки. — Император посмотрел на свои ладони, словно ожидал увидеть там кровавые отметины. — Но все-таки вылез, скатился вниз по крыше в заросли крапивы и был таков.

— А как вы вернулись обратно?

— Повезло. Я не имел ни малейшего понятия, где нахожусь. Вокруг не было ни тропинки, ни дорожки. Но для своих лет я был неглупым ребенком, поэтому наткнувшись на ручей решил пойти вниз по течению. Ручей обязательно впадает в реку, а там где река — там будет деревня или город. Так и случилось.

— Чем же вы питались все это время?

— Разорял птичьи гнезда, собирал ягоды, искал прошлогодние орехи. Если бы была зима, я бы, скорее всего, не выжил, — невесело усмехнулся Фаусмин. — Ночи проводил на дереве, опасаясь волков. Я слышал их протяжный вой, иногда они подбирались ко мне совсем близко. А потом встретил бентела и стало легче. Признаюсь, я немного испугался, когда он явился мне в облике худого молчаливого старика, но он показал заброшенное дупло с прошлогодним медом и хранилище белок, где было полно орехов, а потом махнул в сторону реки и улыбнулся. Я понял, что иду в верном направлении.