Миры Роджера Желязны. Том 5 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 2
- Предыдущая
- 2/106
- Следующая
Его привели в хорошо освещенный шатер Распорядителя Игр. Подтолкнули к столу, за которым уже восседал Бенони. Стража сгрудилась так, чтобы опять окружить Валета светом фонарей и зеркалами, уничтожающими тени.
— Тебя зовут Валетом? — спросил Распорядитель.
— Не стану отрицать.
Бенони впился взглядом в темные глаза Валета. Они не дрогнули. Даже слепящий свет фонарей не заставил их опуститься.
— …А иногда тебя кличут Червонным Валетом из Страны Теней? — Ответа не было. — Ну?
— Мало ли какими именами можно наградить человека, — ответил Валет.
Бенони отвел от него взгляд.
— Введите сюда тех, — приказал он одному из стражей.
Страж исчез и через минуту вернулся, ведя Смейджа и Квайзера.
— Знаете ли вы этого человека? — спросил Бенони.
— Да, — ответили они почти хором.
— Только вы ошибаетесь, называя его человеком, — продолжал Квайзер, — ибо он с Темной Стороны.
— Назовите его имя.
— Его кличут Червонным Валетом из Страны Теней.
Распорядитель Игр улыбнулся.
— Ты верно сказал, что человека можно называть по-разному, но в данном случае, как видишь, мнения не расходятся. Я — Бенони, Распорядитель Игр. Ты же — Червонный Валет из Страны Теней, вор. Бьюсь об заклад, ты явился сюда, чтобы украсть Хелфлейм.
Снова молчание.
— Тебе нет нужды ни признаваться, ни отрицать, — продолжал Распорядитель. — Одно твое появление здесь — уже более чем достаточное свидетельство твоих бесчестных намерений.
— А может, я прибыл сюда, чтоб принять участие в Играх? — предложил Валет свое объяснение.
Бенони расхохотался.
— Как же! Как же! — вскричал он, откидываясь на спинку стула, чтобы вытереть слезы рукавом. — Только у нас тут не бывает состязаний в воровстве, так что разряд, по которому ты мог бы соревноваться, просто отсутствует.
— Вы все ко мне относитесь предвзято, и это несправедливо, — сказал Валет. — Даже если я и в самом деле тот, о ком идет речь, я все равно не сделал ничего такого, за что меня можно судить.
— Пока не сделал, — отозвался Бенони. — А ведь Хелфлейм действительно шикарная штучка, а?
— Многие, пожалуй, согласились бы с вами, не споря, — быстро ответил Валет. В его глазах, казалось, на мгновение зажегся огонь, а губы скривились в улыбке, которую он тщательно пытался скрыть.
— И ты явился сюда, чтобы выиграть его… в своем понимании этого слова, конечно. Ты же известен как самый изощренный ворюга, о порождение Тьмы!
— А разве это обстоятельство лишает меня права быть простым зрителем общедоступного состязания?
— В том случае, когда в дело замешан Хелфлейм, — безусловно, лишает! Он бесценен, и обитатели Света, равно как и обитатели Тьмы, жаждут овладеть им. Распорядитель Игр не вправе спокойно смотреть, как ты будешь ошиваться поблизости от этой драгоценности.
— Вот как плохо иметь дурную репутацию, — печально произнес Валет. — Что бы ни случилось, всегда попадаешь под подозрение.
— Хватит! Признавайся — ты и в самом деле явился сюда, чтобы украсть это сокровище?
— Только идиот ответит на подобный вопрос положительно.
— Должен ли я понять это так, что от тебя честного ответа не получишь?
— Если под словами «честный ответ» вы подразумеваете, что я должен сказать то, что вы хотите от меня услышать, причем не важно — правда это или ложь, то тогда я скажу, что вы не ошиблись.
— Связать ему руки за спиной, — приказал Бенони. И когда это было исполнено, он продолжил: — Сколько у тебя жизней, о порождение Тьмы?
Валет снова ничего не ответил.
— Давай, давай! Всем ведь известно, что у жителей Темной Стороны больше, чем одна жизнь. Так сколько же их у тебя?
— Мне не нравятся ваши вопросы, — молвил Валет.
— Ага, значит, на этот раз ты еще не помрешь навечно?
— Так ведь обратная дорога от Клоак Глайва, что на Западном Полюсе Мира, ужас как длинна, и ее обязательно нужно пройти пешком. Иногда уходят целые годы, пока обрастешь новой плотью.
— Выходит, ты там уже побывал?
— Да, — ответил Валет, тайком проверяя свои узлы на крепость, — и мне страсть как не хочется проделать путь снова.
— Стало быть, ты признаешь, что обладаешь, по меньшей мере, еще одной жизнью? Отлично! В таком случае без всяких сожалений приговариваю тебя к немедленной казни…
— Подождите! — выкрикнул Валет, откидывая голову назад и оскаливая зубы. — Это же просто нелепо! Я пока еще ничем не нарушил закон!.. Но забудем об этом! Независимо от того, явился я сюда, чтобы украсть Хелфлейм, или нет, всем ясно, что сейчас-то я его украсть уже не смогу! Отпустите меня, и я добровольно отправлюсь в изгнание на все время Адских Игр. Я даже поклянусь, что вообще не приду в Сумеречные Земли, а останусь во Тьме.
— И чем же ты поручишься в этом?
— Моим словом.
— Словом порождения Тьмы, словом персонажа плутовского фольклора? — выдавил из себя Бенони сквозь смех. — Нет, Валет! Не вижу, чем еще я могу обеспечить сохранность этого приза, как не твоей смертью. И уж раз у меня есть власть, чтоб отдать подобный приказ, я его и отдам. Писец! Да будет записано, что в этот час я судил Валета и приговорил его к смерти.
Горбун со шкиперской бороденкой и косыми глазами, на чьем высохшем, как пергамент, лице постоянная необходимость прищуриваться провела глубокие морщины, помахал в воздухе пером и принялся строчить.
Валет выпрямился во весь рост и в упор посмотрел на Распорядителя Игр глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками.
— Смертный, — начал он, — ты боишься меня потому, что не в состоянии меня постичь. Ты живешь на Дневной Стороне, но тебе дана только одна жизнь, и когда она оборвется, с тобой будет покончено навсегда. Мы же — обитатели Темной Стороны, как говорят, лишены души, которой будто бы обладаете вы. Зато мы живем несколько жизней благодаря процессу, которым вы не владеете. Твердо уверен, что ты решил лишить меня одной из моих жизней — из зависти. Так знай же, что смерть одинаково мучительна как для нас, так и для вас.
Пристыженный Распорядитель Игр потупил глаза.
— Это не так…
— Прими мое предложение, — перебил его Валет, — и я покину Игры. Или прикажи исполнить приговор, но тогда сам, в конечном счете, окажешься проигравшим.
Горбун перестал скрипеть пером и посмотрел на Бенони.
— Валет, — спросил Распорядитель Игр, — ведь ты и вправду явился сюда, чтобы украсть камень?
— Конечно.
— Зачем? Продать его почти невозможно. Нет никого, кто бы не слыхал о нем…
— Я обещал его своему другу, перед которым я в долгу. Ему, видишь ли, приспичило иметь эту побрякушку. Отпусти меня, и я скажу другу, что провалил дело. Практически мне даже и лгать не придется.
— Я очень не хочу, чтоб ты обрушил на меня свой гнев, когда вернешься…
— То, чего ты так боишься сейчас, — совершенный пустяк в сравнении с тем, что ты получишь, если отправишь меня в путешествие к Клоакам.
— …Однако человек, занимающий мою должность, не может запросто поверить другому, особенно если того зовут нередко Валет-Обманщик.
— Значит, мои слова для тебя пустой звук?
— Боюсь, что так. — И Бенони бросил писцу: — Пиши дальше!
— И мои угрозы для тебя тоже ничего не значат?
— Нет. Они меня очень беспокоят. Однако мне приходится выбирать между твоим отмщением спустя несколько лет и тем неотвратимым наказанием, которое я понесу немедленно, если Хелфлейм будет украден. Попробуй войти в мое положение, Валет.
— Что ж, попробую войти, — ответил тот, поворачиваясь к Смейджу и Квайзеру. — А ты — тварь с шакальими ушами, и ты — мерзкий гермафродит, о вас я тоже не позабуду!
Смейдж поглядел на Квайзера, Квайзер же похлопал пушистыми ресницами и улыбнулся.
— Это ты можешь сказать нашему господину — Повелителю Крыланов.
Лицо Валета перекосилось при одном имени его извечного врага.
Поскольку в Сумеречных Землях действие магии замедляется, ибо там уже начинает проявляться действие науки, то прошло не менее минуты, прежде чем в шатер впорхнула летучая мышь и бесшумно пролетела между ними.
- Предыдущая
- 2/106
- Следующая
