Купе № 7 - Фролов Андрей - Страница 6

Опасения подтвердились — тяжелая дверь, ведущая из курилки в соседний вагон, была заперта, как и предыдущая.

— А вдруг у нас просто вагон последний? — спросила Лена, но теперь уверенности в ее голосе поубавилось.

— Вдруг. Но эта дверь ведет вперед по ходу движения, а не назад. А в прошлый раз я не заметил сказочного пейзажа, простирающегося за нашей кормой…

Заскрипев зубами, Антон отошел на полшага и грохнул по замку ботинком. Металлический звук удара раскатился по тамбуру, а Лена вскрикнула. За мутным дверным оконцем виднелась еще одна перегоревшая лампа, остальное скрывала равнодушная тьма.

— Это что, какой-то розыгрыш?! — рякнул Туманов. — Что-то вроде «Скрытой камеры»? «Подставы», «Жестоких игр» или «Розыгрыша»?! Где тут у вас камеры?..

И осекся, проследив за взглядом Лены. Обернулся к окну на левой стороне. И успел заметить молочный силуэт, промелькнувший за стеклом, — словно кто-то подтянулся, заглядывая в вагон, но в последний момент торопливо спрыгнул с подножки.

— Пойдем в купе? — Лена, казалось, сейчас упадет в обморок.

— Немедленно, — сипло согласился Антон, покидая тамбур.

И едва не вскрикнул, отшатываясь от собственного отражения в зеркале напротив. Широкое зеркало, занимавшее стену слева от туалета, было перечеркнуто широкой вертикальной трещиной, раскалывающей и отраженного Туманова. За своей спиной он увидел испуганные глаза Лены, чуть не уткнувшейся ему в спину.

— Да это же просто бред какой-то, — зло пробормотал Антон, снова врезав по ни в чем не повинной дверце-вертушке. — Какого черта тут происходит?

Лена, не отстававшая от него ни на шаг, подавленно молчала. Было сложно понять, о чем думает девушка, но одно казалось очевидным: она до икоты напугана, причем как ненормальностью ситуации, так и поведением самого Туманова. В дверях четвертого купе тот замер, раскинув руки и упираясь в косяки проема.

— Я собираюсь разбудить кого-нибудь из пассажиров, — уже гораздо мягче, успешно подавив эмоции, процедил он. Прищурился, гоня прочь мысль о том, что на производимый им грохот уже давно должен был выглянуть хоть кто-то. — Что скажешь?

Вовлечение девчонки в процесс принятия решения помогло привести ее в чувство, в ее глаза вернулся рассудок.

— Думаю, стоит попробовать… — сказала она, осматриваясь. — Я готова извиняться первой.

Первое купе принадлежало проводникам, во втором ехала Лена. Застыв на несколько мгновений перед дверью третьего, Антон глубоко вздохнул. Сдержанно, осторожно постучал.

Тишина, ставшая ответом, длилась бесконечность. Он постучал еще раз, хоть уже и успел понять, что купе пусто. Подергал ручку, но, как и ожидалось, дверь оказалась заперта на внешний замок. Заперта проводниками, исчезнувшими из вагона. Чувствуя стремительно нарастающий озноб, Туманов потер леденеющие плечи, постучался еще раз. Не оборачиваясь к девушке, перешел к двери пятого купе.

Стук. Ожидание. Тишина.

Антон перешел к шестому купе. Лена следовала за ним. Стараясь сдерживать злость, на этот раз Туманов попробовал сразу открыть дверь, ответившую отказом. Теперь он стучал кулаком — широко размахиваясь, надеясь одним махом перебудить весь вагон. Не дождавшись, пока стихнет эхо, шагнул к двери следующей комнатушки… И замер.

Соломенный человечек живет в седьмом купе.

Плашка слева от входа указывала, что за дверью находятся места с 25-го по 28-е.

Соломенный человечек в седьмом купе.

Озадаченная Лена постаралась заглянуть ему в лицо, но и тогда Антон не поторопился потревожить сон пассажиров купе № 7.

Потревожить сон соломенного человечка.

Наконец поднял руку, последними словами ругая себя за странные мысли, упорно лезущие в голову. Тревога сменилась полным нежеланием верить в происходящее. Отрицание, в свою очередь, превратилось в гнев. Сейчас, неожиданно остыв, Туманов чувствовал, что готов признать всю нелепость своего поражения (это ловушка, точно ловушка), а в странном реалити-шоу множества скрытых камер пора ставить точку. Даже если для этого придется повернуться лицом к невидимым зрителям и признать, что тебя сумели напутать и облапошить…

Попробуй договориться с соломенным человечком. Он как раз живет здесь, в купе № 7.

Побелевшие костяшки опустились на светлый пластик двери. Еще раз. И еще. В следующую секунду Антон почувствовал, как холодно стало в вагоне.

— Ты чувствуешь, как?.. — Он обернулся к Лене, но продолжать вопрос не стал — это было излишне. Она стояла позади, обхватив себя руками за плечи, а из ее рта вырывался пар.

Глядя на собственное дыхание, Туманов обернулся к мудрому табло, нависавшему над легкой дверью-вертушкой. И едва не открыл от удивления рот, ощутив новый приступ едкого страха. Надменные красные цифры показывали, что температура в вагоне составляет 13 градусов тепла, московское время равняется 91:91, номер вагона вовсе исчез, а индикатор WC горел в режиме «закрыто».

— Лена, — сухо сказал Антон, старательно не глядя на девушку. — Послушай меня внимательно. Мы с тобой находимся в запертом вагоне скорого поезда, вставшего неизвестно где. Кроме нас, как я уже догадался, в вагоне никого нет. Тут вообще никого нет, если не считать тупоумного обходчика, умеющего путать людей… Что-то происходит с температурой, что-то происходит с сотовой связью. Поэтому я задам тебе всего лишь один вопрос, и ты должна мне честно на него ответить. Лена, если ты являешься актрисой какого-то реалити-шоу, самое время признаться в этом. Потому что, если ты не сделаешь этого, может произойти неприятность. Так что давай я признаю свое поражение, а ты сейчас сообщишь в секретный микрофон, что съемка завершена и еще один выпуск вашего конченого шоу готов, ладно? Либо поклянись мне своей матерью, что не имеешь к этому никакого отношения…

Все время своей неторопливой вдумчивой речи Антон не сводил взгляда с электронного табло. Девятки и копейки на часах пару раз мигнули, но не изменились. А вот датчик температуры теперь показывал цифру 12.

Сообразив, что так и не услышал ответа, Туманов повернулся к девушке. И прикусил губу, увидев, как бесшумно, но безудержно та плачет, глядя ему прямо в лицо. Она ничего не ответила, лишь глотала слезы и старалась не всхлипывать, но Антон и так все понял. Почувствовав боль, расслабил челюсти, ощутив на языке привкус крови.

— Лена… прости…

— Я понимаю, — наконец всхлипнула она, и на этот раз слезы прорвались потоком. Она качнулась вперед, утыкаясь ему в плечо, и Антон бережно обнял ее.

— Ты вся дрожишь, пойдем в купе, я дам тебе свитер…

— У меня есть куртка…

— Хорошо, пойдем, наденем куртку.

По-прежнему придерживая девушку за вздрагивающее плечо, он повел ее во второе купе. Снял с пластмассовой вешалки белую синтепоновую куртку, разворачивая и помогая попасть кистями в рукава. Теперь Лена справлялась со слезами, размазывая их по лицу. Несколько раз тяжело вздохнула, восстанавливая дыхание, и вынула из кармана мобильник, вновь проверяя связь. Ругнулась сквозь сжатые зубы, убрала телефон обратно.

— Пойдем к тебе в купе, — дрогнувшим голосом предложила она, и Антон кивнул.

Он подумал, что и сам был бы не прочь накинуть свитер. Термометр в конце коридора равнодушно сообщал, что температура опустилась еще на градус.

Стены, казалось, сжимаются, превращая некогда светлый и уютный коридор в опасное ущелье, населенное ядовитыми тварями. Никогда в жизни не испытывавший клаустрофобии, Туманов вдруг ощутил, как замкнутое, закрытое со всех сторон помещение давит на его сознание, как наваливается потолок, каким нестерпимо ярким кажется свет ламп.

Они вошли в купе, и Лена опустилась на прежнее место. Антон торопливо вынул из-под подушки свитер, влезая в его сомнительное тепло. По привычке прикрыл дверь, но створка застыла на полпути. Не отпуская дверной ручки, Туманов смотрел на глубокую вертикальную трещину, раскалывающую прямоугольное зеркало почти пополам. Сглотнув комок, он задвинул створку обратно в стену, оставив купе открытым. Шальная мысль о том, что в туалетах зеркала теперь тоже украшены зловещими трещинами, промелькнула испуганной птахой.