Запах страха. Коллекция ужаса - Джонс Стивен - Страница 18

— Сюзанна! — Вскочив с места, поэт обнял ее, потом пожал руку Рэндаллу и пригласил обоих садиться. — Я заказал вина. Хорошее каберне. Услышал о нем в спортзале на тренировке.

Сюзанна восхищалась Клодом. За день до ее отъезда в Сиэтл он прислал ей букет — полдесятка изящных narcissus serotinus ^[19]с длинными белыми лепестками и желтыми сердечками. Их сладкий запах наполнил весь ее небольшой дом. Она отправила ему по электронной почте благодарность, многословную и искреннюю, но с оттенком грусти — это было так непривычно и так мило, но ей пришлось уехать, не успев насладиться подарком вдоволь. Клод был несколькими годами младше ее, худ и мускулист. На всей голове из растительности имелась только пушистая черная бородка. Брови он потерял во время цикла химиотерапии, и теперь на их месте были вытатуированы тонкие линии, пронизанные золотыми бусинками. Грудь и руки покрывали татуировки в виде стилизованных цветов, дельфинов и осьминогов (всю эту иконографию она видела в Акротири ^[20]и на Крите), а также имена любовниц, друзей и коллег, которые умерли. Внутренняя сторона его руки была испещрена следами от уколов, похожими на маленькие черные бусинки, вплетенными в изображения волн и ласточек, и зарубцевавшимися белыми следами юношеской попытки покончить с собой. Лицо его хранило тоскливое мягкое выражение. Это было лицо усталого аскета или милостивого Антонена Арто. ^[21]

— Нужно было книгу принести! — Сюзанна села рядом с ним, досадливо качая головой. — Мне Рэндалл такую книгу подарил… «Фрески Феры» Спиротиадиса. Слышал?

— Не может быть! Я слышал о ней, но так и не смог найти. Хорошая?

— Восхитительная. Тебе бы понравилась, Клод.

Они поели и поговорили о его новом сборнике, который должен был выйти следующей зимой, и о поездке Сюзанны в Акротири. О следующем интервью Рэндалла с женщиной из Комитета по биоэтике, которая, по слухам, симпатизировала лобби защитников клонирования.

— Жуть, — сказал Клод. Покачав головой, он потянулся за второй бутылкой вина. — Это и представить страшно. Даже с домашними животными…

Он передернул плечами и положил руку на плечо Сюзанны.

— Так что, возвращаешься на Санторини, значит? Рада?

— Конечно. Я, с тех пор как увидела ту книгу, вся как на иголках. Это невероятное место… Когда попадаешь туда, начинаешь думать: а что было бы, если бы эта цивилизация не погибла в один момент…

— Ну, тогда она действительно исчезла бы, — сказал Рэндалл. — То есть была бы потеряна. Если бы это место не засыпал вулканический пепел, там ничего не сохранилось бы. Про эти фрески мы бы никогда не узнали. Точно так же, как мы не знаем ни о чем другом из той поры.

— Кое-что мы знаем, — возразила Сюзанна. Она старалась сдержать раздражение — вина уже было выпито немало, и в голове начинало туманиться. — Платон. Гомер…

— Ах, эти, — протянул Клод, и они рассмеялись. — Но он прав. К нашему времени все это уже превратилось бы в пыль. Сгнило. Хоть при Зевсе, хоть при Иисусе. Все, что ты любишь, было бы погребено под каким-нибудь отелем. Или превратилось бы в подобие Афин, что еще хуже.

— Думаешь? — Она отпила вина. — Мы этого не знаем. Мы не знаем, что с ними случилось бы. Это…

Она обвела рукой зал, молодую пару, сидевшую под мерцающей розовой лампой и забавлявшуюся с электронной игрушкой, которая проецировала на воздух маленькие дрожащие лица, когда девушка включала и выключала ее. За окнами в вечерней мгле горели неоновые лампы.

— Они могли превратиться в это.

— В это? — Рэндалл, не сводя с нее глаз, откинулся на спинку кресла. — Ты думаешь, это так уж хорошо?

— Да, — сказала она, глядя прямо на него. Оба не улыбались. — Это чудо.

Рэндалл, у которого зазвонил телефон, извинился и отошел. Клод снова наполнил свой бокал и повернулся к Сюзанне.

— Как у вас дела?

— С Рэндаллом? — Она вздохнула. — Хорошо. Не знаю. Может, замечательно. Завтра собираемся смотреть дом.

Клод поднял татуированную бровь.

— Серьезно?

Она кивнула. Рэндалл подбирал дом уже три года, с самого развода.

— Кто его знает, может, этот понравится, — сказала она. — Трудно купить дом?

— В Сан-Франциско? Солнце мое, это труднее, чем добыть стволовые клетки. Но Рэндалл — хороший покупатель. Он последний из настоящих идеалистов. В каждом доме он ищет эйдос. ^[22]Эйдос Платона, не Сократа, — прибавил он. — Ты в первый раз с ним поедешь смотреть?

— Ага.

— Ну, тогда, наверное, это действительно замечательно, — сказал он. — Или нет. Ты переедешь туда?

— Не знаю. Мне кажется, я ищу эйдос чего-то другого. Здесь просто слишком…

Она расставила ладони, как будто ловя капли дождя. Клод посмотрел на нее с недоумением.

— Слишком солнечно? — спросил он. — Слишком тепло? Слишком красиво?

— Наверное. Земля лотофагов. Мне это нравится, но… — Она отпила вина. — Если бы я была постоянно обеспечена работой…

— Ты писатель. Для писателя противоестественно быть обеспеченным работой.

— Да, это точно. А у тебя как? Тебя это не беспокоит?

На лице его появилась милая и грустная улыбка, и он покачал головой.

— Нет. Человечеству всегда будут нужны поэты. Мы как полевые лилии.

— А как насчет журналистов? — Рэндалл, пряча в карман мобильный телефон, появился у него за спиной. — Мы кто?

— Пырей, — ответил Клод.

— Кактус, — ответила Сюзанна.

— Ого! Но я понял, — сказал Рэндалл. — Это потому, что мы твердые, колючие и нас никто не любит?

— Это потому что вы цветете раз в году.

— Когда идет дождь, — вставил Клод.

— Это звонил риэлтор. — Рэндалл сел за стол и допил свой бокал. — В воскресенье дом будет открыт. С двух до четырех. Сюзанна, нам далеко ехать.

Он жестом попросил счет у официанта. Сюзанна поцеловала Клода в щеку.

— Когда уезжаешь на Идру? — спросила она.

— Завтра.

— Завтра! — упавшим голосом проговорила она. — Так скоро.

— Прекрасная жизнь была коротка, — продекламировал Клод и рассмеялся. — Ты сама здесь только до понедельника. У меня заказано место на пароме от Пирея. Я не мог ничего изменить.

— И сколько ты там пробудешь? Я буду в Афинах во вторник через неделю, а потом еду в Акротири.

Клод улыбнулся.

— Может получиться. На вот…

Он записал телефонный номер осторожным каллиграфическим почерком.

— Это телефон Зали на Идре. Сотовый. Не знаю даже, будет ли он работать. Но скоро увидимся. Как ты сказала… — Он поднял худые руки, показывая на зал. Темные глаза его расширились. — Это чудо.

Рэндалл заплатил по счету, и они собрались уходить. В дверях Клод обнял Сюзанну.

— Смотри не опоздай на самолет, — сказал он.

— Не накручивай ее, — вмешался Рэндалл.

— А ты не опоздай на свой, — ответила Сюзанна. Глаза ее наполнились слезами, когда она прижалась щекой к его щеке. — Так приятно было повидаться. Если не встретимся, не скучай на Идре.

— Не буду, — пообещал Клод. — Я никогда не скучаю.

Рэндалл высадил ее у отеля. Приглашать его к себе она не захотела, да и усталость давала о себе знать. К тому же от вина уже начала побаливать голова.

— Завтра в девять, — сказал он. — Легкий завтрак, а после…

Он наклонился, открыл дверцу машины, потом поцеловал Сюзанну в щеку.

— Нас ждет захватывающий новый мир калифорнийской недвижимости.

На улице под вечер сделалось прохладно, но номер по-прежнему казался тесноватым. Здесь пахло сексом и стоял сладковатый пыльный запах старых книг. Она открыла окно вентиляционной шахты и пошла в ванну. Приняв душ, она легла в кровать, но заснуть не смогла.

«Не нужно было пить столько вина», — подумала Сюзанна. Она решила принять успокоительную таблетку из тех, что приготовила для полета, но потом передумала и взяла подаренную Рэндаллом книгу.

Все иллюстрации ей были знакомы по другим книгам и по Интернету, как и сам остров. Почти четыре тысячи лет прошло с тех пор, но многое выглядело так, будто было построено вчера. Пятнадцать футов вулканического пепла и пемзы сохранили дома с видом на море, с водопроводом и трубами, которые могли выводить пар из подземных источников, нагреваемых вулканом, на котором был построен город. Осколки стекол, которые могли быть либо окнами, либо линзами. Огромные пифосы, в которых еще хранилась еда, когда их открыли спустя тысячелетия. Большие сосуды для меда, который покупали египтяне, чтобы бальзамировать своих мертвых. Желтые пятна пыльцы. Вино.