Моря Африки - Ердег Элизабетта - Страница 7
- Предыдущая
- 7/60
- Следующая
— Ммм…Хорошо. — говорит Лиззи отпивая глоток молока прямо из ведра. И только я, хорошо зная её, зная как она ненавидит молоко, даже пастеризованное и стерилизованное, заметил, что на самом деле, закрывшись ведром она даже не разжала губ. Позже мы узнали, что верблюжье молоко солёное и слабит. Но это не важно, важно то, что они принесли нам то немногое, чем располагают, а мы подозревали неизвестно что. В ответ мы дали им огромную банку томатной пасты, и снова они удалились на своей невозможной лодчонке.
Но в большинстве случаев марса пустынны, какими они и были на протяжении последних тысячелетий. И если на суше нет не деревьев не травы, то море предлагает всё что душа пожелает. Вдоль береговой линии моллюски многочисленны как галька, и лангусты ночью вылезают из своих нор и бродят по рифу на глубине всего пол метра в поисках водорослей, которыми питаются. Достаточно иметь подводный фонарик, чтобы просто собирать их руками.
— Когда увидишь лангуста, направь свет на него. — советует мне Ренато, который плывёт сейчас рядом со мной в темноте ночи над рифом лежащем на глубине пол метра. — Увидишь, он не двинется с места. Держи фонарик всё время направленным, подплывай, хватай его сзади и суй в мешок.
Луч моего подводного фонаря высвечивает фрагменты таинственного мира. Вот фиолетовое существо извивающееся между кораллами, вот гигантская морская звезда обвившая устрицу. В гроте освещаю голубую рыбу, которая глупо таращится на свет. Но вокруг светового луча вода абсолютно чёрная и непроницаемая и оттуда сотни красных глаз кажется смотрят на меня. Плыву медленно и беспокойно смотрю вокруг на незнакомый мир.
Ренато плывёт на небольшом расстоянии. Временами луч его фонаря пересекается с моим, иногда вижу как он удаляется и бросаюсь вдогонку, боясь потерять его в темноте. Он живет здесь уже десять лет с женой Кристиной и семилетней дочерью Иларией и этот лунный мир стал его приёмной родиной. Живут они на деревянной парусной лодке, построенной в Италии в конце прошлого века для транспортировки мрамора вдоль итальянских берегов.
Они купили её по дешёвке, когда ту собирались ломать, отремонтировали и придумали себе работу, сопровождать подводные экспедиции в самых красивых местах Красного Моря.
Когда у них нет клиентов, они приходят сюда, на север, чтобы спрятаться в безлюдных марса , и в одной из них мы и встретились.
— Карло, луна заходит. Самое время для лангустов. — предложил Ренато вечером.
— Пошли. — я поднялся, изображая энтузиазм, которого на самом деле не испытывал. Я совсем не люблю нырять ночью. Мы уже пробовали вместе с Лиззи и каждый раз оставалось чувство опасности и того, что мы зашли слишком далеко. Но не хотелось разочаровывать Ренато, или просто не хотелось показаться трусом. И мы пошли в ночь на его надувашке, оставив позади огни наших лодок, которые качались борт к борту в тишине суданской марса.
Мы прошли километр или больше между извилистых берегов канала, едва видных в неверном свете пропадающей луны. Ренато смотрел вокруг, отыскивая ориентиры, которые только он мог заметить.
— Останавливаемся, а то рискуем подойти слишком близко к выходу в море. — Мы бросили якорь на коралловой платформе в двухстах метрах от берега и спустились в воду, теперь уже совершенно чёрную.
— Оставайся там, где мелко, не выходи за границу рифа. Смотри, там водятся хищники. — сказал мне Ренато, показывая рукой в сторону моря, на восток.
Действительно, считается, что акулы ночью идут охотиться на мелкую воду. Никто этого не знает наверняка, но у берега больших акул видят на рассвете и на закате чаще чем в дневные часы.
Поэтому мы остались на мелкой воде. Медленно плыли, обшаривая лучами фонарей рифовую платформу. Ночью вид кораллов очень меняется. Ночные существа приходят на смену дневным. Цвета исчезают, потому, что в них нет больше надобности и вода полна таинственных чёрных тварей. Блуждающие тени, фигуры, неясные контуры. Замечаю огромную серую мурену, выплывающую из норы. На какой то момент кажется, что она движется ко мне, но меняет направление и укрывается под глыбой извиваясь синусоидой.
Тело скрыто и наружи остаётся только голова, до странности маленькая, которая глядит за меня злыми глазками. Постоянно вижу червеобразные существа блуждающие по дну странными волнообразными движениями.
Проходит пол часа. Ренато поймал шесть лангустов, я только двух, но когда он предлагает мне: «Что скажешь, возвращаемся?» я с удовольствием соглашаюсь.
На носу тендера мы оставили включенную лампу и теперь, когда луна скрылась, её слабый свет, единственное, что видно в кромешной тьме. Плывём на свет и забираемся на борт с мокрыми мешками, полными лангустов, которые протестуя издают странные щелкающие звуки.
— Я проголодался. Надеюсь девушки оставили нам поесть. — говорит Ренато, маневрируя подвесником на малом ходу, удаляясь от рифа на глубокую воду. Я устраиваюсь на носу, чтобы показывать ему дорогу.
Ночь спокойная, ветер тёплый и ничего не видно. Кажется, словно нас завернули в занавеску из чёрного бархата.
— Попробуй с фонариком. — предлагает Ренато.
Я включаю его и направляю туда, где должен бы быть берег, но сноп света освещает пустоту и теряется в ней. В компенсацию, яркий свет режет глаза.
— Брось, так ещё хуже видно. — заключает Ренато.
Отказываемся от фонарей и двигаемся в темноте, пытаясь угадать внешний край рифа, который определяет судоходный канал между кораллами. Мы должны двигаться вдоль него, пока не увидим огни наших лодок. Но это очень трудно. Кораллы угадываются в последний момент, как сероватые привидения под тонким слоем воды. Если будем держаться слишком близко, рискуем сесть на мель, если удалимся в сторону глубокой воды, рискуем потерять ориентировку. Вдруг тендер вздрагивает и слышится скрежет днища по кораллам, мы налетели на мелкий риф. Снимаемся с мели отталкиваясь шестом и идём дальше. Несколько раз удаляемся слишком и кораллы исчезают в неожиданно глубокой воде, и нет никакого ориентира, чтобы понять куда мы двигаемся, видимо во время одного из этих отклонений мы и ошиблись. Прошло пол часа, а огни лодок всё не появляются, не вижу ничего кроме темноты. Потом мне показалось, что я заметил что-то: «Смотри Ренато, лодки» но сразу пропало.
Слабый свет, как от погребальной лампадки. Не могу сказать на каком расстоянии. «Это не могла быть лодка» думаю я — «Слишком слабый свет». Но если это не лодка, то что это? И где мы чёрт возьми находимся?
Привидения, духи, разбойники. С трудом сохраняю ясность мысли. В глазах пляшут светящиеся пятна, которые накладываются на черный фон мира.
Продолжаем плыть. Ещё пять минут, десять. Ренато молчит. Молчу и я. Никто из нас не осмеливается признать правду: мы заблудились и находимся неизвестно где в лабиринте каналов и скал в неизвестном месте на пустынном побережье Судана.
Потом появляется молочное свечение, горизонтальными полосами. Не могу определить расстояние. Словно беловатые линии под поверхностью воды.
— Что это?
— Не знаю. Подойдём потихоньку.
— Эй. Это прибой.
— Это невозможно.
— Да точно.
Прибой мягко разбивается широким фронтом и теряется на рифовой банке. Это светящийся планктон сделал его видимым. Турбулентность разбивающихся гребней волн заставляет светиться миллионы мельчайших существ, которые подсвечивают воду изнутри.
Волшебный, гипнотический эффект.
Трясу головой. Невозможно, внутри залива не может быть прибоя. Реальная картина начинает вырисовываться в моей голове. Прибой означает волны, волны — значит открытое море. Не могу объяснить, как это случилось, но видимо в какой то момент мы поменяли направление и, не отдавая себе отчёта, пошли по каналу выходящему в открытое море.
Смотрю на небо и получаю подтверждение: Орион стоит низко и уже заходит справа по курсу. Если запад у нас справа, значит мы движемся на юг! И каждый пройденный метр удаляет нас от залива и от лодок.
- Предыдущая
- 7/60
- Следующая
