Никто, кроме тебя - Коллектив авторов - Страница 73

В больнице он застал Мерседес, которая с волнением смотрела на брата, первый раз вставшего с постели. Клаудио хотелось выяснить, что связывает этих людей с Максом, потому он выдал себя за родственника Максимилиано, который, якобы, попросил его зайти в больницу и выяснить, не нужно ли чего Габриэлю.

Брат и сестра были крайне удивлены, увидев в палате неизвестного человека. К сожалению, его выдумка назваться родственником Макса, возымела обратное действие: Мерседес, услышав это имя, наотрез отказалась что-либо говорить. И, несмотря на доброе внимание Клаудио к Габриэлю, обещание найти способ развлечь юношу и просьбу ничего не говорить о его визите Максимилиано, – Мерседес очень насторожил этот человек, она боялась всех и всего, что хоть как-то имело отношение к этому ужасному сеньору Максимилиаио, нет Роберто Агарре.

Известие о беременности Ракель вызвали бурю сомнений в душе Антонио. Во-первых, его неприятно поразило то, что Ракель скрывала от него беременность. Может быть, она хочет использовать это в нужный момент как козырь, чтобы заставить его выделить ей какую-то часть наследства? А может, за этим стоит ее обычная гордость? А в общем, подумал он, с Ракель никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Но, как бы там ни было, теперь, когда он узнал что будет ребенок, для него все резко изменилось. Хотя… Прежде всего, он должен сам все выяснить. С этими мыслями Антонио направился в гостиницу.

Но застал он только Марту, которая сама не знала, куда ушли дон Даниэль и Ракель. Он поздоровался с Мартой и с некоторой запинкой спросил:

– Это правда, что она… беременна?

– Да, и не только беременна, но и плохо себя чувствует. Доктор сказал, что ей нужно хорошее питание и абсолютный покой. И что ей нельзя работать, а то она может потерять ребенка.

– Какой врач ее осматривал? – спросил он после некоторого раздумья.

– Да тут один, местный, – ответила Марта.

– Проводи меня к нему, – попросил ее Антонио. Разговор с врачом не занял много времени. Вскоре он вернулся в гостиницу, но, оказалось, Ракель с отцом еще не вернулись. Марта была бы не Мартой, если пропустила бы такую возможность поговорить с Антонио о Ракель, о ребенке, о дальнейшей жизни их семьи.

– Знаешь, скажу тебе все сразу – без вступлений начала Марта. – Поверишь – хорошо, нет – ничего не поделаешь. Все, что Ракель говорила тебе о Максе, правда. Он обманул и ее, и меня и папу – всех. Я бы на месте Ракель воспользовалась ситуацией, и когда ты неожиданно вернулся, сыграла бы дурочку. Ты ведь потерял память?

– Не совсем. Когда я увидел ее и Макса, я сразу понял: что-то в этом не то.

– Но ведь перед всеми ты сделал вид, что Ракель действительно твоя жена. Я не знаю, плохая я или хорошая, да это и не важно, я… нормальная. Во всяком случае, надеюсь. А вот Ракель – нет. Она ко всему относится по-другому. Она очень порядочная. Да, я знаю, ты мне не веришь, но это так. Все, что тебе говорили про нее, – вранье. Мы никогда не знали никакого Роберто Агирре, у нее никогда ничего не было с Максом. Она мне говорила, потому что она такая, и теперь, когда чувствует себя оскорбленной…

Она не успела закончить фразы: вернулась Ракель и, увидев Антонио, остановилась у порога. Марта быстро скрылась за дверью.

– Мне сказали, ты ждешь ребенка, – прервал молчание Антонио.

– Неправда. Это все выдумала Марта. Она скучает по той красивой жизни, что вела у тебя дома, – сказала Ракель, вскинув голову и не глядя на него.

Антонио помолчал:

– Я только что говорил с врачом, который тебя смотрел. Ракель, я хочу, чтобы ты вернулась домой.

– Ты хочешь этого из-за ребенка?

– Из-за него тоже.

– Тоже? – переспросила Ракель.

– Ракель, послушай, врач, который тебя смотрел, говорит, что ты очень слаба, и есть целый ряд проблем, которые могут поставить под угрозу твою беременность.

– Да, я знаю и буду осторожна. Я буду хорошо питаться, следовать указаниям врача, постараюсь не уставать и быть спокойной.

– Каким образом у тебя это получится?

– Получится, если ты оставишь меня в покое.

– Я должен оставить тебя в покое? А Максимилиано нет? – вскипел Антонио, но тут же взял себя в руки. – Извини, я не хотел об этом говорить, хотя меня это и задевает. Но сейчас нужно подумать о ребенке, которого ты ждешь и на которого у меня есть определенные права. Это ведь мой ребенок?

– Ты сомневаешься? Антонио не ответил.

– Я предлагаю тебе вернуться домой, где за тобой будет соответствующий уход.

Ракель покачала головой и окинула его долгим взглядом, словно искала что-то в этом любимом лице: «Неужели он так ничего и не понял? Не понял, что я не могу быть больше каким-то неодушевленным предметом, игрушкой… Как можно потребовать от домашних обеспечить мне покой, ведь его родные не любят меня, не желают видеть. А я больше не хочу испытывать их терпение и тем самым унижать себя. Как у всякого порядочного человека, у меня есть гордость и достоинство!»

– Ракель, не будем больше говорить о прошлом…

– Но оно всегда будет разделять нас, пока что-то не произойдет, и мы не начнем верить друг другу. Верить не доказательствам и фактам, а друг другу. Я больше не хочу оправдываться в том, что я не совершала, и, пожалуйста, пойми, лучше для всех, чтобы я осталась здесь.

– Я хочу быть рядом с тобой и заботиться о тебе, чтобы у тебя было все необходимое. Это ради твоего здоровья и ради ребенка, которого ты ждешь.

– Ты хочешь держать меня взаперти, как рабу, пока я не рожу. А что потом?

– До того, как это случится, пройдет много времени. Многое может измениться.

– Знаешь, нет, – решительно сказала Ракель. – Ты сказал мне, что мы разведемся. Кроме того, есть другие люди, готовые помочь мне. И я лучше приму помощь от любого из них, чем от тебя. Я и сама кое-чего стою и вполне могу пробить себе дорогу в жизни самостоятельно, как и делала до сих пор. Потом, я не хочу, чтобы мой ребенок рос в твоем доме. Я хочу сама воспитать его, чтобы он не был похож ни на тебя, ни на Макса.

Он ушел, а Ракель сидела с гордо поднятой головой и слезы катились по ее нежным щекам.

Внизу, возле портье, дон Даниэль и Марта обсуждали последние события. Дон Даниэль радостно сообщил Марте, что Родриго Тонелли предложил им в долг денег, и Ракель согласилась их принять. Эти три последних слова донеслись до спустившегося с лестницы Антонио, и он, не чинясь, сходу спросил, кто обещал помочь Ракель деньгами?

Дон Даниэль и Марта смущенно молчали, не глядя на него. Антонио некоторое время смотрел на них, потом сказал:

– Я предложил Ракель вернуться домой. Чтобы все вы вернулись, поэтому мне нужно знать, кто предложил ей помощь.

– Родриго. И Макс тоже, – быстро сказала Марта.

– И еще этот юноша, сын доктора, – добавил дон Даниэль.

– И Алехандра, – вспомнила Марта.

– А что предпочли бы вы? – спросил Антонио, переводя взгляд с одной на другого. – Вернуться ко мне?

Дон Даниэль согласно кивнул, хотя, конечно, ему тяжело сносить презрение семьи Ломбарде Но он согласен с Антонио, лучше немного неудобств, чем нищенское существование. Марта с воодушевлением поддержала отца.

– Тогда уговорите Ракель. А я пока займусь другими делами, – произнес Антонио.

Душа дона Даниэля разрывалась от сомнений, но он не выдержал, – будь, что будет, – и осмелился просить зятя не быть суровым с его друзьями: Чучо, Мерседес и ее братом.

– Если уж просить, то за нас, а не за этих оборванцев! – сердито сказала Марта, после того, как Антонио, попросив ее тоном приказа позвонить завтра, удалился.

– Это мои друзья! – укоризненно сказал дон Даниэль.

– «Друзья»! – передразнила его Марта. – Если мы вернемся в дом Антонио, лучше тебе будет забыть о таких друзьях. Ну, ладно, пойдем к Ракель.

Был поздний вечер. Ветер с океана принес прохладу, как бы призывая усталых людей передохнуть от нескончаемого бега и вдохнуть его терпкий свежий аромат. Но Антонио не мог себе позволить остановки, ему еще многое нужно было сделать, чтобы заставить Ракель вернуться. И поэтому первым, к кому он явился в этот неурочный час, был Родриго. Без долгих предисловий Антонио сразу перешел к делу и попросил не ссужать Ракель деньгами. Родриго напомнил Антонио о ее безденежье, об унизительном положении, в котором она оказалась. Антонио отрезал: он, ее муж, позаботится о ней сам. И, видя замешательство Тонелли, предложил ему открыть Ракель истинный повод отказа: не позволил Антонио.