Тварь из бездны - Исьемини Виктор - Страница 32

Ральк спустился в трапезную, поел… и задумался, на что употребить остаток дня. Заняться было решительно нечем. Солдат поднялся к себе, проверил клинок, для порядка протер и прошелся камнем… Заодно осмотрел и нож, который носил в сапоге, лезвие тоже оказалось в порядке. До начала службы оставалось полдня, даже больше — и Ральк надумал все же проведать семейство Торкера. Когда еще раскроют это убийство! А Торкер вчера приглашал…

Десятник оглядел себя — одежда немного помята… Прежде на подобные мелочи он не обращал внимания, но тут… Переоделся, грязные тряпки отнес прачке и отправился в город.

Первым делом следовало заглянуть в «Медный грош». Конечно, нынче еще на службу… Но немного-то винца можно себе позволить?

В «Медном гроше» у дверей скучал Торкер. Верзила стоял на пороге, чесал волосатую грудь под распахнутым форменным камзолом и улыбался, подставив лицо солнышку. При виде десятника он просиял:

— О, какие люди! Заходи, заходи…

— Ты сегодня здесь? — осторожно поинтересовался Ральк. — А я к тебе думал зайти… Вчера ж не вышло…

— А вот и зайди, — кивнул Торкер, — мои рады будут.

— А ты?

— А что я… Мне сегодня здесь торчать… А ты зайди, моя-то уже с рынка вернулась. Или это! Погуляй с Сириной, а? Нынче, видишь, солнышко, давно такого утречка Гилфинг не посылал. Походите, поболтаете, а то сидит девка дома, киснет.

— Ну… — Ральк смутился. Вернее, сделал вид, что смутился — а вообще мысль Торкера ему понравилась. — Да, я же вина купить обещал!..

— Не «ну», а погуляйте. Идем, я тебе помогу вино выбрать. А то в самом деле перепутает наш Лутан, подсунет тебе…

Лутаном звали того самого унылого мужчину, что в ночь ареста жег бумаги на втором этаже. Теперь он скучал за стойкой. Сухопарый мрачноватый тип не походил на большинство знакомых Ральку кабатчиков — жизнерадостных полнокровных весельчаков. Увидев десятника, направляющегося к нему в сопровождении Торкера, Лутан вопросительно уставился на вышибалу и опустил одну руку под стойку. Торкер отрицательно помотал головой — рука возвратилась.

— Лутан, — потребовал Торкер, — дай-ка господину десятнику кувшинчик вина… Того, с красным сургучом, понял?

Когда Ральк получил вино (пробка была залита красным сургучом) и, расплатившись, покинул «Медный грош», Торкер вышел его проводить.

— А что это он под стойкой зашарил, когда мы за вином подошли? — поинтересовался десятник.

— Сегодня мы платим, — к удивлению Ралька вдруг откровенно сказал вышибала, — у него кошель с деньгами приготовлен. Он подумал, что порядок изменился, и капитан будет тебя присылать за монетой. А я ему киваю — мол, нет, деньги нынче я его милости понесу, как договаривались. Чего так смотришь? Ты думал, для чего меня в стражу взяли? То-то… А мы с тобой теперь все время рядом, рано или поздно, сам бы все понял. Так что я уж тебе прямо скажу.

Смотрел Торкер при этом в сторону, словно не желал встречаться с Ральком взглядами.

Когда Ральк постучал, дверь отворила Терена. При виде солдата тетка тут же просияла, будто ее дом навестил гилфингов ангел, и взвыла трубным голосом:

— Сирина! Сирина, поди сюда, дитя! Погляди, кто к нам нынче пожаловал!

Девушка вскочила из комнаты и с улыбкой хлопнула в ладоши:

— Ой! А я думала… Отец сказал, что у вас теперь много работы и ты не сможешь прийти…

— Ну, да… пришел все-таки… вот! — Ральк смущенно потупился и протянул кувшин.

Вино тут же забрала Терена и позвала гостя в «залу», как она именовала самую большую комнату. Там Ралька усадили за стол, Сирена присела напротив, хозяйка извлекла из сундука три кубка, принесла миску фруктов — должно быть, толстуха исполняла некий ритуал, чтобы все было «прилично», в строгом соответствии с правилами вежливости, принятыми в ее кругу. Торкера младшего не было видно и, когда Ральк спросил о парнишке, хозяйка с гордостью пояснила, что мальчика определили в подмастерья к краснодеревщику. Хорошая профессия, верный кусок хлеба... А немного позже, когда парень «пообломается» и разберется, что к чему, Торкер старший помаленьку начнет привлекать мальца к делу. О каком именно деле идет речь, Ральк не стал спрашивать, сказал лишь, что Торкера нынче уже видел. На работе, можно сказать. С таким отцом грех не стать добрым тружеником.

— Да, мой старик — он такой, — с гордостью объявила Терена. — На самой заре встает и на работу… Со службой-то он справляется, верно?

Ральк кивнул, уткнувшись в кубок. Вино оказалось неплохим, но далеко не таким славным, как то, что притащил вчера Ропит.

— Справляется, я знаю! — повторила хозяйка. — Он старательный, все его уважают, так что и в страже Торкер себя покажет, дайте срок! Ну и помимо службы успевает для семьи грош-другой заработать!

Сирина склонилась над кубком, пережидая приступ материнского красноречия, только косилась хитро из-под кудряшек на гостя. Потом заявила, как будто ни с того, ни с сего:

— А сегодня хорошая погода! Вчера дождь шел, а сегодня — хорошая.

Терена уловила намек и подхватила:

— В самом деле, шли бы погулять, детки. Нынче лето дождливое, когда еще так распогодится.

Ральк и слова не сказал, все решилось без него — Сирина упорхнула к себе переодеваться, а мамаша заняла гостя светской беседой — то есть молола без передышки всякий вздор. Во всяком случае, Ральку было скучно.

К счастью, Сирина собралась быстро и, схватив Ралька за руку, утащила из-под носа Терены, не успевшей пересказать гостю и половины сплетен. Едва молодые люди оказались на улице, Ральк позабыл скуку. Странное дело, но с этой девушкой ему было очень приятно — даже если он не знал, о чем говорить. Собственно, разговор начала сама Сирина. Первым делом она заявила, что желает пройтись по набережной за домом Совета, где гуляют все важные господа. А затем принялась расспрашивать Ралька о гномах — каковы они на вид, верно ли их изображают на витражах в вернском соборе, в самом ли деле они так сильны, как пишут в книгах. Да, оказывается, она умела читать. Сам Ральк читал очень плохо, да и не любил этого занятия — зачем оно? Если у человека есть язык и уши, он всегда может расспросить знающих о чем ему надо.

— Да где ж их найдешь, знающих-то? В нашем захолустье, — поджала губки Сирина. — Вот, скажем, гномы. Я давно хотела о них разузнать побольше, так вот — ты первый из моих знакомых, кто их видел живьем.

— Значит, я прав, — пожал печами Ральк. — Если хочешь разузнать, к примеру, о гномах, даже в Верне сыщется человек, который их видел. Я же — вот он.

— Да-а… А если бы я тебя не встретила?

— Один мой знакомый колдун сказал, что все в Мире взаимосвязано. Все складывается одно к одному… Эх, жалко, я не умею говорить складно, как тот колдун, уж он объяснил бы лучше… Ну, в общем, ничего не стрясется без причины, все неспроста. Значит, если ты хотела разузнать о гномах, то я непременно должен был тебе встретиться.

— А если бы эти дурацкие гномы меня не интересовали?

Девушка смешно сморщила носик, наблюдая за реакцией солдата. Видя, что Ральк потупился, она быстро добавила:

— Я непременно помолюсь за всех гномов Мира. Ведь если бы не они, мы могли бы не встретиться, правда? Нет, неправда! Мы должны были встретиться все равно! Потому что твой колдун прав — все в Мире связано. И я должна была повстречать тебя. И раз уж для этого понадобились гномы, то они есть на свете!

И расхохоталась. Ральку тоже стало весело.

Потом они гуляли по набережной — не спеша, как положено гулять по набережной. Правда, время было раннее, дамы и кавалеры еще не появились, но это и к лучшему — Ральк и Сирина прекрасно себя чувствовали вдвоем. Он рассказывал, она слушала. Изредка просила уточнить детали. Почему-то с Сириной Ральк не ощущал потребности привирать, он без прикрас рассказывал о службе в горах Фенады, в стране камней, о гномах, изгнанных оттуда на север… И еще — о Геве, своей родине. Там все по-другому, там всегда война… Города управляются графами, и всегда кто-нибудь с кем-то воюет.