По лезвию катаны - Логачев Александр - Страница 36

• Предыдущая
• 36/66
• Следующая

— Никак ты доверяешь гайдзинам? — усмехнулся Артем. — Ты…

— Тихо! — чиновник сильно сжал Артему локоть, мотнул подбородком в сторону улицы.

А там охранник Ицумицу вернул катану в ножны, поднялся. Повертел головой.

— Пойдет к нам, отползаем на места и сидим, как сидели, — совсем тихо прошептал Хидейоши.

Не пришлось отползать, потому что Ицумицу вовсе не стремился выбираться под дождь и подходить к сараю. Он просто сделал два шага вдоль дома и характерным образом завозился со штанами. Справив малую нужду, он вновь вернулся на прежнее место, вытащил из ножен короткий меч и занялся уже его заточкой.

Какое-то время они молча наблюдали за охранником. Мелко стучал по крыше дождь. Капли продолжали просачиваться внутрь сарая. Молчание нарушил Хидейоши. И своим вопросом сумел огорошить Артема:

— У тебя на спине есть белый дракон, Ямамото?

«Ну конечно! — спустя несколько секунд сообразил Артем. — Как же я выпустил это из виду. Сбежавший тогда самурай запомнил меня и описал своим дружкам — о такой возможности меня когда-то предупреждал Такамори. Самурай запомнил в придачу и мою одежду, которую в тутошних краях не часто встретишь».

— Зачем тебе моя спина? — ответил Артем вопросом на вопрос.

— У тебя на спине есть белый дракон, — без тени сомнения произнес японец. — Два высоких беловолосых гайдзина в одно и то же время, в одной и той же провинции — это слишком невероятное совпадение. Как говорил мой учитель, не преумножай сложности там, где их нет ни единой. К тому же до сего дня лишь в Киото можно было встретить похожих на тебя людей. А еще ты — тот самый человек, который бился на стороне яма-буси. И ты убивал самураев даймё Нобунага.

Скажешь «не убивал» — не поверит. Поэтому Артем пока не торопился отвечать. В этот момент он отчего-то подумал о наконечнике копья, о том, что тот вновь отправлен им за отворот рукава, но теперь его будет достать гораздо проще и быстрее. А затем всадить резким отточенным ударом в эту белую, без единой родинки аристократическую шею. «Что-то я становлюсь кровожадным. Это плохой симптом».

— Даймё Нобунага ищет тебя, — продолжал чиновник. — Он пообещал в награду за твою голову коку риса.

— За мою голову? Ты ничего не путаешь?

— За твою. Трудно спутать, согласись?

— Да. Пожалуй, ты прав. А… коку риса, это много или мало?

— Это много. Я не помню, чтобы за кого-нибудь назначали такую большую награду[5].

Артему необходимо было еще кое-что для себя уточнить:

— «За мою голову» — это означает, что я ему нужен живым или мертвым?

— А зачем ты ему живым! — Хидейоши посмотрел на Артема с недоумением.

Артем вытер испачканную руку о штаны, перевернулся с живота на спину, закрыл глаза. Вдруг нестерпимо захотелось сперва завыть в полный голос, затем встать, вышибить к чертям дверь ногой, свернуть шею этому недоноску Ицумицу и дальше крушить и крушить всех подряд. Эх, автомат бы сюда… Душу бы продал за «Калашникова» и за подсумок с запасными «магазинами»! С каким неземным удовольствием сейчас давил бы и давил на курок, наслаждаясь перекошенными от страха узкоглазыми лицами, их беспомощностью, наслаждаясь тем, как в разные стороны летят кровавые ошметки…

Артем взял себя в руки, досчитал до десяти, успокоился, и его голос зазвучал не громче, чем прежде:

— Еще несколько дней назад я не знал ни вашего даймё, ни ваших яма-буси. Ничего не знал. Потом я никуда не выходил из леса. Из людей видел только горстку яма-буси. И сумел стать главным врагом могущественного даймё Нобунага. Как такое могло получиться? В чем я провинился перед даймё и всем народом Ямато?

Реплики были адресованы к самому себе или, в крайнем случае, к высшим силам… Однако вместо высших сил ответил Хидейоши:

— Некоторые обстоятельства убеждают меня, что ты действительно ничего не знаешь, Ямамото. Но что тогда тебя связывает с яма-буси?

— Да ничего, — Артем опять перевернулся на живот. — Случайно натолкнулся на них в лесу. На них напали какие-то люди, я помог им отбиться. Они дали мне одежду, накормили, дали поспать в их шалаше. Когда я проснулся утром, их уже не было. Они куда-то ушли, я остался один и направился куда глаза глядят. Шатался по лесам, пока не напоролся на этих…

Артем вяло махнул рукой в сторону двери.

— Тебе очень не повезло, Ямамото, что ты встретил яма-буси, — сказал чиновник. — Лучше бы тебе было сразу напороться на шайку ронинов…

— На кого? Ах, да…

Вовремя всплыла подсказка, что ронин это самурай, оставшийся без хозяина. Значит, Масано-бу и сотоварищи у нас ронины. Понятно…

— Так почему мне было бы лучше сразу напороться на шайку ронинов?

— От них можно просто убежать, Ямамото. Они не станут тебя преследовать по всей провинции и за ее пределами. Даймё Нобунага станет. А на твою беду, ты — очень приметный человек.

— Эт-то точно. Я приметный. Но разве я стою самой большой награды? Разве я стою того, чтобы за мной гонялись по всем провинциям? Еще ты говорил, что я чего-то не знаю. Чего я не знаю? Объясни мне, будды ради, хоть что-то!

— Т-с-с! — приложил ладонь к губам Хидейоши. — Говори тише. Иначе нашему разговору помешают. Скажи мне… только не повышая голоса… скажи мне, что яма-буси рассказывали тебе про самих себя?

— Отшельники, живут в горах, с незапамятных времен их преследуют самураи. Причина гонений — в их вере, которая многим не нравится. Собственно, и все. Самое главное.

— Самого главного они тебе не рассказали, Ямамото. Впрочем, они и не могли тебе этого рассказать… — Хидейоши опять прикрыл глаза. Он часто их прикрывал, каждый раз на разное время, словно он сперва, на несколько секунд, отрешившись от реальности, намечал путь своим мыслям или поступкам, а потом уже двигался по этому пути.

— Поверь мне, даймё Нобунага не отправил бы своих самураев, касайся дело только веры. Значит, ему каким-то образом стало известно, что следующей жертвой яма-буси должен стать он сам.

— Следующей жертвой яма-буси?

— Да. Послушай меня…

То, что рассказал чиновник Хидейоши Кумазава, стало для Артема в полном смысле слова откровением. Можно врать себе сколько угодно, дескать, «я что-то такое чувствовал, нечто в этом роде и подозревал», но, если быть перед собой предельно честным, то ничегошеньки он не подозревал.

Горные отшельники — по словам чиновника — до затяжной и кровопролитной войны между самурайскими родами Тайра и Минамото действительно вели ту жизнь, какую описывали Артему как жизнь сегодняшнюю. Да, до войны их преследовали, но без всякого рвения, уж по лесам за ними не гонялись. Их просто не допускали к людям. Дескать, нравится сидеть в своих любимых горах, ну и сидите там дальше, а появитесь в селениях — пеняйте на себя. Но война все изменила и для яма-буси тоже.

Самураи домов Тайра и Минамото истребляли друг друга беспощадно и далеко не всегда придерживались кодекса самурайской чести — что бы там ни утверждали легенды и еще живые участники той войны. Частенько члены обоих домов прибегали к методам, с точки зрения кодекса Бусидо, не просто сомнительным, а самым что ни на есть неблагородным и непозволительным. Желание истребить врага оказывалось сильнее всех прочих стремлений и убеждений. Здесь и оказались востребованными знания и умения горных отшельников, особенно по части всяческих трав и всевозможных ядов.

Яма-буси, которые исконно ненавидели всех самураев, вне зависимости от принадлежности последних к тому или иному роду, без колебаний и внутреннего сопротивления включились в ту войну, можно так сказать, на обеих сторонах. Они стали брать заказы на тайное устранение как от самураев Минамото, так и от самураев Тайра.

Правда, некоего кодекса чести яма-буси все же придерживались, иначе они бы не выжили между жерновами. Скажем, если какой-либо клан яма-буси брал заказ, то до тех пор, пока заказ не будет выполнен, члены клана считали себя как бы вассалами заказчика. Можно сказать, вассалами по найму. Но едва яма-буси управлялись с заказом и получали оговоренную плату, они считали себя свободными от прежних обязательств и могли — если кто обратится с таковым предложением — устранить своего бывшего заказчика.

• Предыдущая
• 36/66
• Следующая