Вампир - Хольбайн Вольфганг - Страница 24

— В башню?

— Не волнуйтесь, — успокоил Цепеш. — Это звучит хуже, чем есть на самом деле.

Стражники повели обоих по узкой лестнице в тесную, скупо обставленную комнату, находившуюся на верхнем этаже массивной башни. Они не были закованы, и на маленьких оконцах не было решеток, однако, когда за ними захлопнулась дверь, они услышали скрип задвигаемого засова.

Но Андрей не обратил на это внимания. Когда дверь еще не была заперта, он напустился на Абу Дуна:

— Какой дьявол в тебя вселился?

— Я не понимаю, — удивился Абу Дун.

— Ты отлично понимаешь, о чем я говорю! — Андрею приходилось сдерживать себя, чтобы не перейти на крик. — Что за нелепость? Почему ты здесь?

Абу Дун подошел к окну и с любопытством высунулся из него:

— Тут метров десять будет. И стена гладкая. И все же это можно сделать.

— Абу Дун! — Андрей резко одернул его.

— Какой смысл сидеть? — рассуждал Абу Дун. — Самое позднее через два дня тут будет полно турецких янычаров. — Он отвернулся от окна и, прислонившись спиной к стене, скрестил на груди руки. — Ты знаешь, что двое ускользнули?

— Кто?

— Турки из патруля, которые напали на людей Дракулы, — объяснил пират. — По меньшей мере двое. Если бы я остался на свободе, я бы каждый день ждал возмездия.

Андрей удивился.

— Они видели, как мы спина к спине сражались с их братьями, Деляну. Теперь я предатель. Это хуже, чем враг. Каждый человек из турецкого войска без колебаний перерезал бы мне горло.

— Цепеш тоже убьет тебя, — сказал Андрей.

— Так же как и тебя, — заметил Абу Дун. — Как только он получит то, что хочет получить.

— Я знаю. Но у меня есть причина, чтобы идти на риск. Фредерик.

Абу Дун с любопытством посмотрел на него:

— Можно подумать, что он действительно твой сын.

— В каком-то смысле так оно и есть. В известном смысле. — Деляну нерешительно оглядел комнату. Кроватей тут не было, но был стол и три низких табуретки. Он подошел и сел на одну из них. — В любом случае это все, что у меня осталось.

— Хорошо ли это для тебя? — спросил Абу Дун серьезно. — Он злой парень, пойми это наконец.

— Это не так! — горячо возразил Андрей. — Он молод. Он многого не знает. Ему нужен кто-то, кто будет руководить им.

— Я думаю, он нашел его, — сказал Абу Дун. — Я не знаю, кого больше жалеть — графа Цепеша или мальчишку.

— В одном ты прав. Дракула опасен для Фредерика. Я должен вырвать его из лап этого чудовища. Чем раньше, тем лучше.

Абу Дун оттолкнулся от стены и медленными шагами подошел ближе. Он не сел, а продолжал стоять со скрещенными на груди руками по другую сторону стола, и Андрей спрашивал себя, знает ли он, как грозно выглядит в этой позе.

— Тебе никогда не приходило в голову, что есть люди, злые от рождения? — спросил пират.

— Одного из них я знаю, — сказал Андрей, но Абу Дун не сразу его понял. — И потому ты решил остаться и присматривать за мной, — недобро продолжал Деляну. — Выдам тебе одну тайну: я не нуждаюсь в телохранителе. Меня невозможно ранить.

— Жаль, — сказал Абу Дун. — Не будь этого, я бы тебя сейчас бил до полусмерти. Пока к тебе не вернется здравый рассудок. — Он громко вздохнул, помолчал и опустился на низкую табуретку, которая скрипнула под его весом. — Прекратим спор. Он ни к чему не ведет.

— Не я его начал, — своенравно возразил Андрей.

Это прозвучало по-детски упрямо, так что он сам улыбнулся. Абу Дун тоже тихонько рассмеялся, но его глаза оставались серьезными.

— У нас совсем немного времени, — сказал он, помолчав, но теперь уже весьма миролюбиво. — Я не знаю планов Селика, но я знаю, сколько будет два плюс два. В настоящий момент тут все довольно мирно, но это обманчивая картина. Через два, от силы через три дня страна погрузится в хаос. Я не знаю, сочтет ли Селик этот город достойным завоевания. Я бы этого не сделал. Но даже если он оставит Петерсхаузен нетронутым, его воины заполонят всю страну.

— И? — спросил Андрей.

— Мы еще можем бежать, — сказал Абу Дун.

— Бежать? Куда же?

— На запад, — ответил Абу Дун. — Все твои клятвы отомстить были пустой болтовней? Мы ищем проклятого инквизитора. Если не его, то девушку. Или это тоже всего лишь слова?

— Какую… — Андрей сжал руку в кулак. — Фредерик… — пробормотал он. — Я говорил о ней раза два или три. И я никогда не говорил, что она для меня что-то значит.

— Ты должен видеть свои глаза, когда речь заходит о Марии, — сказал Абу Дун, ухмыляясь. — Ты любишь ее. Разве не так?

Андрей молчал. Он никогда раньше не задавался этим вопросом. Возможно, потому, что боялся дать ответ самому себе. Уже очень давно предал он земле женщину, которой подарил свое сердце, и тогда поклялся себе, что никогда более не притронется к сладкому яду любви. Цена была слишком велика. Даже если она равна человеческой жизни, боль утраты длится дольше, намного дольше.

Но, несмотря на это, не проходило и дня, чтобы он хотя бы один раз не вспоминал о Марии. Судьба сыграла с ним жестокую шутку. Боль была уже тут. Он платил высокую цену, ничего не получая взамен.

— Если ты откажешься поймать его, я займусь этим один, — сказал Абу Дун. — Этот человек не только погубил твою семью, он убил моих людей и обманул меня.

— Почему же ты не идешь без меня?

— Потому что не могу, — откровенно признался Абу Дун. — Арабов в этой стране сейчас не больно-то жалуют. Мне нужен ты. А тебе — я.

— Тогда у нас общая проблема, — сказал Андрей. — Потому что без Фредерика я отсюда не уйду.

— Кого ты любишь больше, Деляну? — спросил Абу Дун. — Этого мальчишку или девушку? Знаешь что? Я думаю, ты и сам этого не понимаешь. Или это не любовь? Может быть, ты хочешь наказать себя за что-то?

Андрей ничего не ответил. Но в какой-то момент он просто ненавидел Абу Дуна за этот вопрос. Тем более, что глубоко в душе Деляну чувствовал, что пират прав.

В этот день Цепеш больше не появился у них. Зато вскоре пришли несколько служителей и притащили мешки с соломой, чтобы спать, и неожиданно обильную еду. Казалось, всех поразила глухота, потому что они не отвечали на вопросы и не реагировали на попытки завязать разговор. День близился к концу, и в течение его Андрей и Абу Дун не видели ни рыцаря, ни кого-либо из его воинов. На другое утро они снова остались одни.

Покидать комнату им не разрешалось, но, так как единственное окно находилось непосредственно над городскими воротами, от них не осталось скрытым, что в городе царит оживленное движение. Целый день сюда стекались люди, поодиночке и небольшими группами, пешком или на телегах, запряженных лошадьми или мулами, груженных наспех собранными пожитками. Эта картина испугала Андрея, — она давала ясное представление о том, что творится в городе.

Петерсхаузен готовился к войне. Люди торопились сюда не потому, что предстоял базарный день или какой-нибудь праздник. Они покидали усадьбы и деревни, так как бежали от опасности, которой еще никто не видел, но которая почти ощутимо витала в воздухе.

Когда солнце на западе уже клонилось к горам, к ним пришли. Впрочем, это был не Цепеш, а Влад. Он выглядел невыспавшимся и утомленным. Под глазами у него обозначились темные круги, а руки слегка дрожали. Андрей чувствовал: что-то случилось.

— Дракула послал меня, — сказал цыган, не здороваясь. — Я должен за него извиниться. Он сам охотно поговорил бы с вами, но его задержали.

— Ему пришлось казнить несколько человек, не так ли? — спросил Андрей.

— Селик уже на марше, — сказал Влад. — Со всем своим войском.

— Они идут сюда? — спросил Андрей, усомнившись.

— Больше трех тысяч человек, — подтвердил Влад. — Цепеш и другие рыцари ордена дракона были почти уверены, что они минуют Петерсхаузен и Вайхс, чтобы поскорее объединиться с главным войском, которое собирается на западе для нападения на венгерского короля Матиаша Корвинуса, но лазутчики доложили, что они прямым ходом идут сюда. Петерсхаузен падет. И замок Вайхс, безусловно, тоже.