12 великих античных философов - Коллектив авторов - Страница 137

1270 Если на похоть мужчин отвечают движением бедер

И вызывают у них из расслабленных тел истеченье.

Этим сбивают они борозду с надлежащей дороги,

Плуга и семени ток отводят от нужного места.

Эти движенья всегда преднамеренно делают девки,

Чтоб не беременеть им и на сносе не быть постоянно,

И утончённей дарить мужчинам любовные ласки, —

То, что для наших супруг, очевидно, нисколько не нужно.

[525]

Да и не воля богов, не Венерины стрелы причиной

Служат того, что порой и дурнушка бывает любима.

1280 Ибо порою её поведенье, приветливость нрава

И чистоплотность ведут к тому, что легко приучает

Женщина эта тебя проводить твою жизнь с нею вместе.

И, в завершенье всего, привычка любовь вызывает.

Ибо всё то, что хотя и легко, но упорно долбится,

Всё ж уступает всегда и, в конце концов, подаётся.

Разве не видишь того, как, падая, капля за каплей,

Точит каменья вода и насквозь, наконец, пробивает?

Книга пятая

[526]

Кто в состояньи найти в своем сердце столь мощную силу,

Чтобы достойно воспеть все величие этих открытий?

Кто же владеет словами настолько, что мог бы прославить

Должно заслуги того, кто собственной силою духа

Столько сокровищ добыл и оставил их нам во владенье?

Нет, я уверен, никто из рожденных со смертною плотью.

Ибо, коль выразить мысль сообразно с величием дела,

Богом он был [527] , мой доблестный Меммий, поистине богом!

Он, кто впервые нашел ту основу разумную жизни,

10 Что называем теперь мы мудростью. Он, кто искусно

Жизнь из волнений таких и такой темноты непроглядной

В полную ввел тишину, озаренную ярким сияньем.

С этим теперь сопоставь ты богов откровения древних;

Так, говорят, обработке полей научила Церера

Смертных, а сок из гроздей виноградных выдавливать – Либер [528] .

Хоть и без этих даров продолжалось бы жизни теченье,

Как и доныне живут, по слухам, иные народы [529] ;

Но безмятежная жизнь невозможна без чистого сердца,

Вот почему еще больше достоин богом считаться

20 Тот, чьи доныне везде, расходясь по великим народам [530] ,

Душам отраду дают утешения сладкие жизни.

Если же ты предпочтенье отдашь Геркулеса деяньям [531] ,

То еще дальше тогда уклонишься от истинной правды.

Чем бы огромная нам, в самом деле, теперь угрожала

Пасть Немейского льва иль щетинистый вепрь Эриманфа?

Критский бык, наконец, или Лерны пагуба – гидра,

Змей ядовитых кольцом окруженная, разве нам страшны?

Что Гериона для нас трехгрудого сила тройная [532] ,

Иль Диомеда Фракийца дышащие пламенем кони

31 На Бистониды полях и на горных отрогах Исмара [533] ?

30 Разве бы мучили нас Стимфальские страшные птицы?

32 Да и блестящих плодов золотых Гесперидских хранитель

Зоркий, свирепый дракон, обвивающий телом огромным

Дерева корни и ствол, разве мог бы он вред нанести нам

Там у Атланта брегов и у шумно гудящего моря,

Где появиться ни мы не отважимся, ни чужеземец?

Так и другие, подобные им, истребленные чуда

Чем бы могли угрожать, даже если бы живы остались?

Нет, я уверен, ничем: и доселе земля в изобильи

40 Диких рождает зверей и наполнены ужасом смутным

Чащи, и горная высь, и лесные глубокие дебри;

Но избегать этих мест мы почти что всегда в состояньи.

Если же сердце не чисто у нас, то какие боренья,

Сколько опасностей нам угрожает тогда поневоле,

Сколько жестоких забот и терзаний, внушаемых страстью,

Мучат смятенных людей и какие вселяют тревоги!

Гордость надменная, скупость и дерзкая наглость – какие

Беды они за собою влекут! А роскошь и праздность?

И потому, кто всё это низверг при помощи слова,

50 А не оружьем изгнал из души, неужель не достойно

Будет нам к сонму богов человека того сопричислить?

Если к тому же еще, одержимый божественным духом,

Многое он говорил о бессмертных богах, постоянно

Всю природу вещей объясняя в своих изреченьях.

Я по стопам его ныне иду и ему продолжаю

Следовать, здесь излагая своими словами порядок,

Коим и создано всё и в котором всё пребывает,

Времени вечный закон нерушимый не в силах расторгнуть.

Прежде всего, мы нашли путем рассуждений, что сущность

60 Духа телесна, и он, как и всё, что рождается, смертен,

И невредимым вовек пребывать для него невозможно.

Это ведь призраки нас во сне в заблуждение вводят,

Если, нам кажется, видим того мы, кто жизнью покинут.

Мне объяснить остается, – и к этому ход рассуждений

Наших приводит, – что мир образован из смертного тела

И одновременно то, что имел он начало когда-то;

Как получилось, что тут сочетанье материи дало

Землю, и небо, и море, и звезды, и солнце, и лунный

Шар, а затем и какие из нашей земли появились

70 Твари живые, а также каких никогда не рождалось;

Как человеческий род словами различными начал

Между собою общаться, названья давая предметам,

Как в наше сердце проник этот ужас и страх пред богами,

Всюду, на всем протяженьи земли, охраняющий святость

Капищ, озер и дубрав, алтарей и богов изваяний.

Кроме того, и теченьем луны, и движением солнца

Силой какой, объясню, руководит кормило природы [534] ,

Чтоб не подумали мы, что между землею и небом

Собственной волей они пробегают свой путь постоянный,

80 Произрастанью содействуя нив и живущих созданий,

И не сочли, что вращением их божество управляет.

Ибо и те, кто познал, что боги живут безмятежно,

Всё-таки, если начнут удивляться, каким же порядком

Всё происходит кругом, особенно то, что мы видим

Над головою у нас в беспредельных пространствах эфира,

Часто они обращаются вновь к суевериям древним

И признают над собой, несчастные, строгих хозяев,

Веруя в то, что они всемогущи, не зная, что может

Происходить, что не может, какая конечная сила

90 Каждой вещи дана и какой ей предел установлен.

[535]

Впрочем, не буду томить я тебя обещаньями дольше.

Прежде всего, посмотри на моря, на земли и небо;

Все эти три естества, три тела отдельные, Меммий,

Три столь различные формы и три основные сплетенья

Сгинут в какой-нибудь день, и стоявшая долгие годы

Рухнет громада тогда, и погибнет строение мира.

Знаю отлично, что всех поражает и кажется дикой

Нам эта мысль о грядущем небес и земли разрушенья;

Трудно мне будет ее доказать убедительной речью.

100 Так происходит всегда, когда преподносится слуху

То, что, однако, нельзя ни глазу сделать доступным,

Ни осязанию рук; а ведь это ближайший и торный

Путь убеждения, в сердце ведущий и в область сознанья.

Всё-таки выскажусь я: словам моим самое дело

Веру, быть может, придаст, и ты, при земли колебаньях,

Сможешь увидеть, что всё сокрушается в краткое время —

Да отвратит испытанье такое судьбины кормило!

И не на деле уж лучше уверимся мы, а рассудком,

Что уничтожиться всё с ужасающим грохотом может.

110 Прежде, однако, чем я начну изрекать прорицанья

Много священней и тех достоверней гораздо, какие

Пифия нам говорит с треножника Феба под лавром,

Много разумных вещей сообщу я тебе в утешенье.

Чтобы не счел ты, уздой религии стянутый, будто

Солнце, земля и луна, и звезды, и море, и небо

Вечно остаться должны, обладая божественным телом [536] ,

И не подумал бы ты, что должны, по примеру Гигантов [537] ,

Каре жестокой подвергнуться все за свои преступленья,