Потерянная невинность - Пикард Нэнси - Страница 18

Он отвернулся к окну и расплакался.

Он делал это молча, по его широкие плечи вздрагивали. Отец молчал.

Этот страшный поступок совершил отец Эбби. А потом док его предал. И отец Рекса с ним заодно. Митч не мог рассказать своим друзьям о том, что сделали их отцы. И дело было не только в том, что ужас происшедшего всегда будет стоять между ними. Как бы ни любили его Рекс и Эбби, кому они поверят? Ему или своим отцам, в искренности которых у них не было ни малейших оснований сомневаться? Поверит ли ему вообще кто-нибудь, даже его собственные родители, если для этого необходимо усомниться в словах двух уважаемых граждан города? Митч понял, что надеяться ему не на что. Он знал ответ на свой вопрос. Нет.

«Я никогда не смогу жениться на Эбби…»

Как она сможет выбрать между ним и собственным отцом? Как он сможет войти в семью, о которой ему известны такие жуткие вещи? Да ее отец и сам его не впустит. Впрочем, это уже не имело значения, потому что он знал, что больше никогда не увидит Квентина Рейнолдса.

Именно в этот момент Митч понял, что уже никогда не вернется домой.

— Папа, — снова заговорил он. — Может, это они ее убили. Или… Там был Патрик. Может, ее убил Патрик, а теперь они его покрывают? А может, она вообще была еще жива, когда они ее принесли? Может, док убил ее, ударив битой по лицу.

— Митч! Они на такое не способны!

— Ну конечно. Зато они способны обвинить меня. Такие классные ребята, как они, никогда…

— Замолчи, Митч!

— Что с ней случилось, папа?

— Я не знаю.

Они долго ехали молча.

— Что они пытаются скрыть? — снова нарушил молчание Митч.

— Тебе придется забыть об этой истории, — бросив на него быстрый взгляд, ответил отец.

— Забыть?!

Митч был очень молод. Все это обрушилось на него так внезапно. Он был растерян и испуган. Он был в отчаянии. Но ему было ясно одно. Забыть? Он этого никогда не забудет.

И он этого никогда не простит. Слышите? Никогда!

В конце первого учебного года в Грипнелл-колледже, в Айове, после того как Митч не ездил домой на День благодарения, на Рождество и на семестровые каникулы, он получил письмо от матери, из которого следовало, что ни она, ни отец не прекратили дружбу с Рейнолдсами и Шелленбергерами.

Жизнь в Смолл Плейнс шла своим чередом, только без него.

В душе Митча всколыхнулась такая горечь, что он вообще перестал им писать. Он не отвечал и на звонки родителей, лишь продолжая принимать их чеки. Годы учебы в колледже стали самым одиноким и безрадостным временем в его жизни.

Когда мать прислала ему фотографию маленького мальчика, которого Ньюкисты усыновили, Митч понял, кому поверили родители. «Джеффри Аллен», — написала мать на обороте фотографии. Митч не знал, в чем обвиняют его родители, но понял, что его заменили, как если бы он никогда не жил в их доме, не был их сыном… Как будто он вообще никогда не существовал!

5 мая 2004 года

В следующий за смертью Надин Ньюкист День поминовения Верна Шелленбергер встала рано утром, чтобы навестить могилу Девы.

Надин не было на свете уже пять месяцев, но не это влекло мать Рекса на кладбище. В этот утренний час, а еще не было и шести, дымка висела над прерией как прекрасный, изящный и опасный дар, оставленный людям покинувшей землю студеной ночью. В низинах дымка сгущалась и превращалась в туман, клубившийся в свете фар ее машины, напоминая дым от костров некогда обитавших в этих местах индейцев племени павни. Или племени шони. Или потаватоми. Верна забыла, какие именно племена охотились в этих бескрайних прериях. Когда ее мальчики были детьми, они часто приносили домой наконечники стрел, оброненные индейскими воинами. Но Верна и не отрицала того, что не сильна в истории. Она убедилась в этом, глядя шоу «Своя игра». Ее достоинства заключались в умении готовить, убирать, воспитывать детей и находить общий язык с мужьями, А если точнее, то с мужем.

— У меня научная степень по построению семьи, — часто шутила она. — Для того чтобы на протяжении сорока лет каждый вечер накрывать стол к ужину, этого вполне достаточно.

В душе она сожалела, что ей так и не пришлось хоть немного поучиться в колледже.

Впрочем, незнание истории не означало, что она ей не дастся.

«Я могла бы ее изучить или повторить», — с мрачноватым оптимизмом утешала себя Верна.

Чтобы ненароком не покинуть свою сторону шоссе, ей приходилось вести машину очень осторожно. От этого ее беспокойство только возрастало. А ведь именно чувство тревоги ранним утром прервало ее сон, заставило сесть в машину и выехать на дорогу.

На некоторых участках шоссе туман был таким густым, что Верну слепили собственные фары. Только наличие желтой линии позволило ей благополучно добраться до кладбища. Она молилась о том, чтобы не столкнуться на дороге с каким-нибудь безумным фермером и его коровами. Как коровы, так и люди, которые их пасли, не отличались предсказуемостью. Она была лично знакома с такими персонажами, хотя самые безумные из них уже покинули либо этот бизнес, либо этот мир. Тем не менее, если бы перед ней в тумане внезапно возникла фигура ковбоя верхом на лошади, она бы ничуть не удивилась. Верна пришла бы в ужас, потому что избежать столкновения ей бы не удалось, но ничего странного в таком инциденте не было бы.

Наконец она въехала в ворота кладбища и облегченно вздохнула.

Она не любила приезжать сюда в День поминовения, когда половина населения округа считала своим долгом привезти на могилы близких букеты живых или пластиковых цветов. Верна жила достаточно близко, и если ей хотелось навестить чью-нибудь могилу, она могла заглянуть сюда в любой другой день. Но сегодня ее пригнало на кладбище чувство, близкое к отчаянию. Она специально приехала так рано, чтобы никто не узнал о ее визите.

Верна остановила автомобиль, не доезжая до вершины холма. Свернув на обочину, она припарковалась и вышла из машины. Она так сильно волновалась, что даже слегка запыхалась, и, прежде чем продолжить путь, ей пришлось опереться о машину, чтобы перевести дыхание.

Если бы она была ребенком, размышляла Верна, ступая в высокую траву, ей было бы страшновато одной на кладбище, особенно в такой туман, плотно окутывавший памятники. Но она была слишком стара, чтобы бояться такого пустяка, как смерть. Ей слишком часто приходилось с ней встречаться, расставаясь с друзьями и родными.

В воздухе пахло свежескошенной травой. Сырой воздух льнул к щекам.

Верна остановилась возле аккуратного невысокого памятника, чтобы поговорить с одной из своих закадычных подружек, Марджи Рейнолдс.

— Привет, Марджи. — Она откашлялась и сложила ладони перед собой. — Тебе будет приятно узнать, что у Эллен все хорошо. Из нее получился замечательный мэр. Готова поклясться, когда-нибудь эта девчонка станет губернатором. У Квентина все хорошо. Во всяком случае, мне так кажется. Просто мы теперь очень редко видимся. Насколько я понимаю, он с головой ушел в свою медицину. Мне очень хотелось бы рассказать тебе, что Эбби образумилась и полюбила Рекса и что они собираются осчастливить нас с тобой внуками. Только ты все равно мне не поверишь. — Верна вздохнула. Ни один из ее сыновей до сих пор не женился — К тому времени, когда у меня появятся внуки, я буду такой старой, Марджи, что они подумают, что я уже умерла. — Она не стала рассказывать своей покойной подруге о взаимоотношениях, в последнее время возникших между ее старшим сыном и младшей дочерью Марджи, опасаясь, что та перевернется в гробу. — Ты уже видела Надин? — поинтересовалась она. — Ты ведь знаешь, что она тоже здесь? — Верна огляделась, прекрасно понимая, что если ее кто-то услышит, то подумает, что она окончательно рехнулась. — Ну ладно, пока, милая, — кивнула она Марджи и зашагала прочь. Потом остановилась и обернулась к могиле. — Я по тебе очень скучаю. Ты не должна была уходить так рано, — дрогнувшим голосом сказала она.