Дельфания - Лермонтов Владимир Юрьевич - Страница 21
- Предыдущая
- 21/72
- Следующая
— Ну вот и все! — произнес удовлетворенный старец. — Немножко вначале поболит, а через недельку заживет, и будешь опять бегать. Только не ходи больше за перевал. — Старец назидательно помахал пальцем.
А медведь меж тем вдруг лизнул старца в руку и не спеша побрел в лес.
— Вот оно как, Костюшка, — заулыбался Нектарий. — Твари Божьи и те в человеческой ласке нуждаются.
Константин впервые увидел, что человек так легко и ласково общается с грозными животными, старец действительно волшебник. А Нектарий улыбался и объяснял:
— На земле, Костюшка, есть самый главный ключик любого волшебства — это любовь, радость моя. Она, милый мой!
И еще немало чудес наблюдал Константин, какие творила любовь старца Нектария. Как-то они обходили окрестности, старец показывал достопримечательности и приговаривал:
— Принимай, Костюшка, мою пустыньку, как из рук самого Господа.
— Да что вы, отче~ — возмутился Константин, понимая, куда старец клонит.
А тот назидательно, с ласковой улыбкой приговаривал:
— Послушай старика, радость моя. Знаю, что говорю.
Вообще Константин не замечал, когда пустынник бы не улыбался. Каждое слово он произносил с любовью и нежностью. И с каждым деревцем, и с каждой птичкой и цветочком вел он задушевные беседы, и те будто слышали его и понимали. Однажды Константину показалось, что цветок даже поклонился старцу, как бы в подтверждение того, что слышит и понимает Нектария. Все, что окружало этого чудного старца, было наполнено благодатью и сердечностью, и Константину в первое время казалось, что он попал в какую-то лесную сказку, в которой Нектарий — добрый волшебник, знающий и понимающий язык птиц, зверей и растений. Вокруг него всегда, куда бы он ни шел, кружила стайка веселых и бойких синичек. Они смело садились на плечи и голову старца, порой облепляя его, как куст. В таком виде старец смотрелся и вовсе каким-то древним, пещерным человеком. А по вечерам приползала прямо в пещеру большая старая жаба. Старец сидел у очага, а жаба смело запрыгивала ему на колени и замирала в неподвижности и сонливости. Нектарий тогда говорил:
— Ну, вот и сама Царевна пожаловала. — Он улыбался и осторожно гладил жабу по сухой, пузырчатой коже. И она не противилась, напротив, казалось, что ей это доставляло удовольствие.
Константин смотрел на это общение с некоторым отвращением, которое с детства прививается в сознании. Старец уловил чувства пришельца и сказал:
— Однако не знаешь ты, радость моя, что жаба покорила и горные вершины, и земные недра. На вы— соте 4,5 километра в Гималаях встречали зеленых жаб, а вот такую, серую жабу, — старец указал на Царев— ну, — находили под землей, в шахтах на глубине аж 340 метров!
— Откуда вы, отче, знаете это? — поинтересовался Константин.
— А она сама мне рассказала, — заулыбался Нектарий, указывая кивком головы на Царевну, удобно примостившуюся на коленях пустынника.
Однажды повел Нектарий Константина на водопад. В ущелье, в трехстах метрах от пещеры Нектария протекала речка. К ней-то они спустились и пошли по руслу вниз, пробираясь через лесные чащи. Наконец они подошли к десятиметровому обрыву. Здесь струя воды пропилила широкую выемку так, что стали видны разноцветные слои песчаников. По уступам скал свисали темно-зеленые кисти плюща, в некоторых местах кисти сплетались в плотные покрывала. По склонам стелился пышный папоротник. Вниз падала, шумела пенистая вода, образовавшая в земле чашу, наполненную голубой, пузырчатой водой. Путники спустились к природному бассейну и, раздевшись, погрузились в студеную воду. Над ними сомкнулась листва, вокруг была такая первозданная красота, от которой дух захватывало. Искупавшись и подсохнув, путники стали одеваться, как вдруг на камнях, почти у воды, они заметили мертвую птичку.
— Жаль ее, — произнес Константин.
А Нектарий просто взял пичужку на ладони, сомкнул их и поднес к губам. Константин внимательно наблюдал за действиями старца. Пустынник стал дышать усиленно в ладони, а потом, через минуту, вдруг махнул руками вверх, и живая птица вылетела из его рук, сделала над путниками круг и исчезла в зарослях леса. И Константин понял, что наблюдал чудо воскресения. Никто мне не поверит, если я кому-нибудь расскажу, подумал Константин.
Показывал отшельник и огородец свой, отвечая тем самым Константину на вопрос, чем он питается.
— Я, Костюшка, как старец Серафим Саровский, нашел себе универсальную пищу. Если ты помнишь, этот великий молитвенник земли русской употреблял в еде только одну траву, снитью она в народе называется. А меня Господь надоумил пользоваться земляной грушей. Раньше ее сеяли охотники, чтобы кабанов подкармливать. Она, эта земляная груша, растет как сорняк, сама по себе. Не надо за ней ни ухаживать, ни поливать, знай растет себе и размножается. Набрел как-то я в горах на такое поле, выкопал себе несколько клубней, здесь и посадил. — И Нектарий показал на поляну. — Вот тут она, голубушка, кормилица моя, и растет.
Константин недоумевающе посмотрел на полянку, присел, рассматривая растение, и сказал:
— А ведь и не подумаешь, что это может быть съедобным. Никогда раньше не слышал я о таком растении.
— А ты выдерни-то, радость моя. Потяни посильнее, но не резко.
Константин взялся за стебли и вытянул из земли клубни, которые были похожи на картофелины, только с наростами.
— Попробуй, Костюшка, — посоветовал пустынник.
Константин очистил ножом поверхность, откусил и принялся изучающе жевать.
— Ничего, — улыбнулся он. — Кушать можно, сладковатая, правда, и немного вяжет.
— Ее, радость моя, можно и варить, и тушить, и запекать в углях, как обычный картофель! — победно произнес Нектарий. — Так что кушать у тебя всегда будет.
— А что же вы, отче, при мне грушу эту не кушаете? Я что-то не замечал.
— Я, по правде сказать, Костюшка, давно ничего кроме воды не употребляю. — Старец посмотрел на Константина так, будто извинялся перед ним.
— ???
— Знаешь, может быть, слышал, радость моя, выражение: «питаться Духом Святым». Вот так и меня Господь сподобил этой благодати: не заботиться о животе своем. — Нектарий помолчал, о чем-то размышляя, а потом добавил. — Не знаю, как тебе по-научному объяснить, но в человеке как бы сокрыты дремлющие двигатели, вы их называете реакторами. Вот они— то и способны давать нескончаемую энергию. Но в обычной жизни эти двигатели не используются, не умеют их люди запускать, а порой даже и не подозревают, что они вообще существуют. Топливо в эти реакторы поступает из космоса, а там-то его неведомая сила! — Старец блеснул глазами и махнул головой, указывая на небо.
Константин слушал пустынника и, прикинув возраст Нектария, задался вопросом, как тот может знать о реакторах. И старец в который раз, услышав мысленный вопрос, ответил:
— Я, Костюшка, могу и ваши газеты читать, и даже телевизор смотреть. Только не делаю этого, слишком много пакости и зла там присутствует…
Прошло не менее месяца, пока Константин не обжился в новом месте. И только после этого старец Нектарий наконец завел разговор, который давно уже ждал Константин, но сам не решался начинать, понимая, что всему свое время, и когда старец посчитает нужным, сам все поведает.
Однажды вечером пустынник Нектарий неожиданно начал рассказывать о себе:
— Я, радость моя, Костюшка, еще в прошлом веке, в юности добрался до святой горы Афон. Там и начал свое служение Боженьке.
— Сколько же вам лет, отче? — спросил Константин.
— Не знаю точно, радость моя, со счету сбился, но думаю, что более ста годков уж точно прожил.
Нектарий задумался на мгновение и спросил:
— Как ты думаешь, радость моя, что главным является в служении Господу?
Константин, немного поразмыслив, ответил:
— Наверное, исполнение заповедей, всех правил церковных.
— Нет, радость моя, согласно учению древних отцов — молитва является матерью служения. — И Нектарий продолжал таинственно и проникновенно. — Я ведь тоже так думал, Костюшка, но на Афоне встретил старца Дисидерия, открывшего мне тайну молитвы, которая к тому времени по существу была утеряна. Ведь как вы все думаете сейчас? — Пошел в церковь свечку поставил, службу отстоял и все тут?
- Предыдущая
- 21/72
- Следующая
