Стервятники - Леонов Николай Иванович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/27
• Следующая

– А сколько человек придет с вами?

– Я буду один, молодой человек.

– Странно. – Толик замялся. – Давайте и встречаться один на один.

– Не пойдет, – отрезал Гуров. – Я не хочу получить пулю в затылок.

– Чем вы застрахованы, если я прибуду с компанией своих парней? – удивился Толик.

– Количеством свидетелей. Одного человека можно убить и спокойненько скрыться. А уничтожить группу людей крайне сложно.

– Это мои люди…

– Не торгуйтесь. Я сказал. Они ваши люди, пока вы не поднимете руку на известного сотрудника милиции. Как только поднимете, ваши люди мгновенно превратятся в свидетелей прокуратуры. Вы хотите встретиться. Согласен. Но только на моих условиях.

Разговор этот происходил около десяти утра. Сыщики, как обычно, сидели за своими столами, привычно поглядывая друг на друга.

В кабинет проскользнула секретарь Орлова Верочка, положила перед Гуровым телефонограмму и исчезла. Сыщик прочитал: «Сегодня в пять утра на территории рынка обнаружен труп сержанта милиции Вересаева. Смерть наступила в результате проникающего ранения, нанесенного в сердце. Удар колющим предметом под левую лопатку. Время предположительно между часом и тремя ночи. Задержанных нет. Преступниками похищен пистолет Макарова».

Гуров почувствовал, что упала последняя капля. Сыщик передал телефонограмму Крячко, сухо спросил:

– Вы что молчите? Как говорится, семеро одного не боятся.

– Я думаю, – ответил Толик. – Не могу понять, в чем ловушка?

– Вы переоцениваете значение собственной персоны. Мне нет необходимости ставить вам ловушки. Я могу прислать за вами людей, поместить в изолятор на семьдесят два часа и разговаривать спокойно, ничем не рискуя.

– У вас нет никаких доказательств.

– Согласен. Но доказательств при любом раскладе и не прибавится. Мне надо остановить беспредел, я надеюсь при встрече с вами и вашими людьми объяснить вам некоторые прописные истины.

Гуров отлично понимал, время объяснений прошло, началась война на уничтожение.

– Клянусь, господин полковник, вы нас, обыкновенных пацанов, путаете с группировкой Капитана, – произнес Толик дрогнувшим голосом.

– Возможно, – ответил Гуров. – Из высокого кабинета плохо видно. Встретимся и объяснимся.

– Хорошо, – легко согласился Толик. – Подъезжайте к восьми в ресторан «Фиалка», вас встретят.

В кабинет тихо вошли Котов и Нестеренко, поздоровались, уселись за ничейным столом. Крячко молча передал им заключение экспертизы и телефонограмму об убийстве сержанта. После небольшой паузы Нестеренко сказал:

– Маньяки, хлебнувшие крови, и не могут остановиться.

Гуров сидел отвернувшись, смотрел в окно, думал: за все отвечу. И не министр меня будет судить, а друзья, мать, отец, я сам. А куда деваться? Он продумывал детали предстоящей операции, а Станислав вполголоса объяснял операм, что старшой сбрендил, собирается с молодой кодлой встречаться.

– Лев Иванович, извините, – сказал Нестеренко. – Если бы вы шли на встречу с крупным авторитетом или вором в законе, то приглашение свидетелей было бы тонким выигрышным ходом. Но вы собираетесь встретиться с отморозками. Они и так ни черта не думают, а в стае опасны десятикратно.

– Опасность – составляющая нашей профессии, – тихо добавил Котов. – Повлиять на них словом невозможно, ваше имя для них – пустой звук или дополнительный источник раздражения. Я в детстве тоже бил стекла и считал себя храбрецом, с возрастом прошло.

Они остановились в своем умственном развитии, обросли мышцами и оружием, сохранив максимализм и жестокость подростка.

Гуров рассмеялся, спросил:

– Как, Настя, наследник? Завтра они могут вернуться в свой дом. Я не Макаренко, никого перевоспитывать не собираюсь, плохой психолог, раз не знал, что ты, Гриша, умеешь говорить красиво.

Котов смутился, Станислав махнул рукой.

– Лев Иванович, порой мне кажется, что ты клиент института Сербского. Ты собираешься совершить смертельный, совершенно бессмысленный трюк. А страховать тебя будет герой-афганец? Ты знаешь, о чем он мечтает? Я пойду к Петру и поломаю все к чертовой матери!

– Ты никуда не пойдешь! – Гуров опустил ладонь на стол, чернильный прибор подпрыгнул.

– Нет, пойду! – Крячко поднялся из-за стола.

– Не пойдешь! – Гуров понизил голос. – Петр не только генерал, начальник Главка, он наш друг, мы не имеем права подставлять друга.

Казалось, из Станислава вышибли дух, оперативник съежился, осел в кресле. Зазвонил телефон, Гуров снял трубку, заученно сказал:

– Слушаю вас внимательно.

– Здравствуй, говорит Тулин.

– Здравствуй, Георгий, есть новости?

– Ночью парни Агеева зарезали сержанта милиции.

– Знаю.

– Я ухожу, мне надоело. Толку от моего сидения никакого.

– Ты в своем праве, я тебя понимаю, уезжай, – безразличным тоном сказал Гуров. – Я разговаривал с Агеевым. Он катит бочку на Капитана.

– И правильно делает, только меня это не касается. Ваша война, ваши дела мне неинтересны.

Станислав, слушавший разговор по параллельному телефону, довольно улыбнулся.

– Я вечером с ним и его окружением встречаюсь, – равнодушно говорил Гуров. – Встреча назначена в «Фиалке», уверен, они меня куда-нибудь отвезут. Но это моя война, тебе желаю удачи.

Гуров положил трубку. Станислав смотрел на друга подозрительно, морщился, с трудом произнес:

– Здесь что-то не так. Ты крутишь, командир. Неужели ты с нами, твоими ближайшими помощниками, не хочешь говорить откровенно? Зачем ты сказал афганцу о разговоре с Агеевым, о бочке, Капитане?

– Сказал, – Гуров пожал плечами. – Я лишь человек, Станислав, не машина, могу сказать и лишнее.

– Никогда! Ну-ка колись, важняк! Я не могу подставлять Орлова, ты прав. Но я и тебя не отпущу одного, и здесь моя правда.

– Обязательно, у каждого человека своя правда. Пока ты выполняешь мои приказы. Найди своего Блондина, мы должны знать, где состоится заключительный разговор. Наружка за мной не пройдет. В районе сегодня вечером будет слишком много глаз.

Гуров смотрел на Станислава долго, и от такого задумчивого взгляда Крячко стало неуютно, даже страшно. Так смотрит смертельно больной, не желающий обсуждать с близкими неминуемость скорой кончины.

– Я бы просил тебя быть откровенным, – сказал наконец Крячко и облизнул пересохшие губы.

– Все главное ты знаешь, а лишнее в нашей работе никому знать не следует, – ответил Гуров.

– Ты жестокий человек, Лева, – впервые в жизни Станислав обратился к Гурову по имени, словно Орлов.

– Жесток? – Гуров усмехнулся. – Не знал, что ты подобные слова употребляешь. Давай к делу. Главное, непрерывная связь. Необходимо ее дублировать, исключить возможность разрыва. Если связь прервется, меня убьют, что крайне нежелательно. Потому ты берешь ноги в руки и отправляешься на поиски своего Блондина. Сегодня он должен отслужить тебе честно, от звонка до звонка.

Тулин подошел к запыленному «Мерседесу», открыл заднюю дверцу, сел рядом с Капитаном.

– Привет, Капитан.

– Здравствуй, вольный стрелок. Я рад, что ты не забыл меня.

Сидевший за рулем водитель вышел из машины, к нему приблизились еще двое молчаливых парней. Они были предельно внимательны, даже не жевали «Орбит».

– Давай не будем раскланиваться, – ответил афганец. – Я на стороне Толика, так сложилось, а во время боя не перебегают на сторону победителя.

– Сегодня и победителя не определишь. Благодаря твоему парню мы все попали в дерьмо. Кому нужна война с Главком? Может, я и постарел, но меня не тянет к оружию.

– А я свою войну прошел, и хватит. Мне до ваших разборок дела нет, у меня свой интерес, – сказал Тулин. – Возможно, со временем я наймусь к тебе консультантом, для чего необходимы некоторые условия.

– Какие? – быстро спросил Капитан.

– Мы оба должны остаться в живых и на свободе, – усмехнулся афганец. – Это не так просто, уважаемый, очень не просто.

• Предыдущая
• 24/27
• Следующая