Грозовой Сумрак - Самойлова Елена Александровна - Страница 62
- Предыдущая
- 62/71
- Следующая
– Фиорэ!
Треск выламываемой двери, брызги прогнивших щепок, дождем просыпавшиеся на пол.
Не так… Иначе…
Истошно вопящая тварь, летящая мне в лицо.
Алая молния с золотой искрой, перерезающая колдовскую пуповину.
И мелкий черный пепел, которым осыпалась мертвая плоть годовалого ребенка, высвобождая крохотную сверкающую бабочку-птицу с длинными стрижиными крыльями, доверчиво севшую мне на протянутую ладонь.
Невесомая, согревающая озябшие пальцы искорка. Хрупкая и невероятно сильная душа, которую боязно держать в руках – так страшно загасить этот удивительно яркий огонек, щекочущий кожу теплом, изливающимся из человеческого сердца, не знающего, что такое ненависть. Я невольно улыбнулась, глядя на крохотное чудо с трепещущими алыми крыльями, пригревшееся у меня на ладони, совершенно забывая обо всем вокруг.
С грохотом ввалилась внутрь высаженная дверь, и на пороге возник фаэриэ с обнаженной саблей в руке. Бегло осмотрелся вокруг, шагнул вперед, ко мне – и замер, вглядываясь в алое сияние человеческой души, что прильнуло к моим пальцам волшебным крылатым светлячком.
– Рей… – Я подняла на него взгляд, затуманенный слезами. – Есть другой выход. Им не нужна добровольная смерть, чтобы освободиться.
– Выход есть всегда и отовсюду. – Раферти, зашедший в комнату следом за фаэриэ, подпрыгнул, выдергивая мой нож из потолочной балки. Без особого интереса покрутил в руках и протянул мне: – Просто этот выход может не устраивать. Я всего лишь рассказал об одном из вариантов.
Птица-душа вдруг вспорхнула с моей ладони, закружилась под потолком, роняя с острых длинных крыльев рубиновую пыльцу, а потом стрелой взмыла вверх, сквозь потолок и крышу, легко и непринужденно разрезая колдовскую паутину, облепившую потолок. И нет больше силы, способной удержать ее или помешать этому полету.
– Я всегда хотела знать, куда они направляются, – тихо шепнула я, наблюдая за тем, как расползается обрывками истлевшего савана проклятие Мэбвэн, как отдача от нарушенного узора разбегается едва ощутимой рябью, очищая потолок от серого пепельного налета. – Но спросить не у кого, а выяснить самой не получится.
– Говорят, что туда, где невозможно быть несчастливым. – Раферти осторожно тронул меня за плечо, смахивая с плаща колкие кусочки подтаявшего льда. – Тебя ведь берегли до нашего прихода, светлая госпожа?
– Берегли. Без просьбы, просто потому, что хотели сберечь.
– А я не сумел… – Голос Рейалла, глухой, низкий, с рокочущими нотками раздался у меня над ухом. Окровавленная ладонь со сбитыми костяшками пальцев потянулась к моему лицу – и бессильно упала, так и не дотронувшись. – Он оберегает тебя из волшебного Холма, а меня задержала простая каменная кладка!
Я лишь покачала головой, обеими руками беря фаэриэ за запястье, не решаясь коснуться подживающих ссадин. Можно было бы сказать многое – и то, что дело вовсе не в прилагаемых усилиях, и о том, что фаэриэ не виноват в случившемся, что он не обязан, в конце концов, охранять меня постоянно, но все возможные слова показались мне пустыми, ненужными, лишними.
Бывают моменты, когда для искреннего разговора не нужны слова.
Долгий взгляд глаза в глаза в полутемной комнате, мрак в которой разгонялся лишь узким лепестком свечного пламени в руках у Раферти. Ощущение теплого весеннего ветра, невидимым плащом обнявшего плечи, пряный запах колосящейся под жарким летним солнцем травы и земли, умытой дождем.
– В твоих глазах прячется осеннее небо, – тихо шепнул фаэриэ, прижимая меня к груди и пряча лицо в моих растрепавшихся волосах. – Я тебя не отдам. Ни холодному Самайну, ни чуждым Сумеркам.
Мне почудилось, будто бы еще одна сверкающая птица прильнула к моему сердцу. Не такая хрупкая, как человеческая душа, но гораздо менее долговечная. Не крылатый светлячок – скорее шаровая молния, жаркая, нетерпеливая, порывистая. Прохлада летней ночи, тепло крылатого ветра, ласка дождя.
У фаэриэ, как и у ши-дани, нет души.
Но есть искра, которая может и должна рано или поздно обратиться в рубиновую бабочку-птицу с острыми стрижиными крыльями. Ведь волшебные существа тоже имеют шанс на подлинное бессмертие, дарованное людям…
– Прошу прощения, что прерываю вашу идиллию. – Раферти осторожно постучал по плечу фаэриэ навершием осинового посоха. – Но времени у нас осталось слишком мало, конечно, если вы не хотите встретить рассвет в Балларде и разделить судьбу их жителей.
– В другой раз. Когда мы оба будем готовы, – отозвалась я, крепко держась за ладонь Грозового Сумрака.
Он только улыбнулся – и потянул меня следом за странником к узкой скрипучей лесенке, ведущей в тихий подвал, затхлый воздух которого пах болотной осокой, сыростью и прокисшим вином. Где-то там выход на поверхность, к северным воротам, через которые можно покинуть проклятый город и вновь очутиться в зеленых холмах, пересеченных извилистой блескучей лентой реки.
А еще дальше – Вортигерн, где живет огненный маг с истекающим солнечным золотом сердцем, с волшебной перламутровой раковиной из Алгорских холмов, с кусочком нашего волшебства, нашей силы. Маг, с трепетом хранящий то, что принесет ему смерть.
Я могу лишь надеяться, что приду к Кармайклу не слишком поздно…
Лиловые сумерки, окутавшие город плотной пеленой, обступили нас со всех сторон, стоило нам только выбраться на улицу, и только на западе небо было окрашено алым – пожар в той части города и не думал утихать, напротив, становился все яростней и жарче. Все ярче разливалось страшное зарево, все сильнее горячий ветер пах дымом и гарью, все громче раздавался над проклятыми домами неровный хор дребезжащих воплей. Тугая плеть нарушенного ритуала сворачивалась над Баллардом невидимой, но хорошо ощутимой воронкой, вытягивала из запертых душ остатки человечности, все сильнее привязывая их к местам смерти.
Рей крепко сжал мое запястье, потянул за собой вниз по улице, к воротам, затянутым чем-то вроде белесой паутины, присыпанной пеплом и увешанной грязными обрывками ткани, оставшихся от ярких, блистающих на солнце знамен с золотым шитьем. Звук шагов становился все тише и глуше, пока не пропал совсем, и только тогда я уловила низкий гул, идущий, как мне показалось, откуда-то из-под земли.
– Подождите!
Я остановилась, торопливо высвободила руку из ладони фаэриэ и опустилась на колени, положив кончики пальцев на едва заметно дрожащую мостовую.
Сплошной поток магии, замкнутый в кольцо, стержень не доведенного до конца ритуала, сила, поддерживающая проклятие, висящее над городом. Центр паутины, в которой запутались постепенно тускнеющие души-птицы. Не закрытая до конца лазейка в Сумерки, путь на изнанку тени. Здесь, под городом…
– Раферти, – я подняла взгляд на нависшего надо мной странника, тяжело опирающегося на дорожный посох, – ты знал, что здесь прячется существо, рожденное в Сумерках? Что оно поддерживает заклятие, не законченное Королевой Мечей, не дает распуститься петлям, которые держат людей привязанными к местам гибели?
Молчание. Едва заметное, почти виноватое пожатие плечами.
Знал. Совершенно точно, знал.
– Ты за ним пришел?
– Не совсем. – Странник выпрямился, протянул мне руку, помогая подняться с колен. – Это вы пришли за ним. Я только указал дорогу.
От стоящего у меня за спиной фаэриэ плеснуло жарким яростным ветром, который поднял с мелко подрагивающей мостовой пыль и каменную крошку, завертелся миниатюрным смерчем и вдруг наотмашь хлестнул Раферти по лицу призрачной, но хорошо ощутимой ладонью.
– Если она пострадает…
Договорить Рей не успел, потому что серая туманная дымка у самых ворот стремительно сгустилась, обрисовывая темный, ни на что не похожий контур неведомого существа, от близости которого сердце пугливо сжалось в тугой болезненный комок. Вот тебе и «основа заклинания», существо, рожденное в Сумерках.
Странное, чуждое, не похожее ни на что из виденного мною ранее создание.
- Предыдущая
- 62/71
- Следующая
