Брачный контракт, или Who is ху… - Огородникова Татьяна Андреевна - Страница 32

Раз в неделю Денис приносил домой просвирки и первое время наблюдал, как Ира и Ванечка с серьезными лицами жевали пресное тесто. Утро, вечер, завтраки, обеды и ужины начинались с молитвы. Однажды Ванечке сильно досталось за то, что он схватил со стола какой-то кусок, не дослушав молитвы и не перекрестившись. Рукоприкладство в отношении ребенка было применено впервые. Даже не руко-, а ложкоприкладство: Денис, окончательно войдя в образ домостроевца, схватил со стола большую мельхиоровую ложку и коротко стукнул ею по лбу Ванечки. Огромная синяя, потом зеленая, а вскоре пожелтевшая шишка пару недель напоминала о правилах хорошего тона, принятых в семье.

Ирина все надеялась, что пыл пройдет, но понимала, что за последний год у них произошли слишком радикальные изменения. Ей было запрещено все: ходить в магазины, делать макияж, пить вино, надевать красивые вещи и так далее. Да в общем нетрудно было запретить все это, так как денег Денис давал впритык: на хлеб и молоко. Ира научилась вести двойную жизнь: в присутствии мужа и без него. Втайне она решила устроиться на работу, уж совсем было невмоготу вымаливать каждую копейку. Это притом, что все прекрасно знали, что Денис зарабатывает столько, сколько большинству и не снилось. Правда, и себе парень позволял только самое необходимое: представительский бронированный Mercedes с удлиненным кузовом был не роскошью, а суровой необходимостью. Ира поначалу думала, что в автомобиле оборудован дорожный офис: небольшой столик, компьютер, телефон, факс и прочие чисто деловые прибамбасы.

По большому счету в машине и располагался дорожный офис – маленькое подобие оригинала. Только вместо компьютера был телевизор с видео и аудио, вместо письменного стола – довольно удобный раздвижной двухместный (на всякий случай) диван, а вместо факса с телефоном – мини-бар со всевозможными напитками и специальным потайным ящичком для презервативов. Вернее, ящичек предназначался для сигарет, но сигаретами Денис не пользовался. И без компьютера по большому счету мог обойтись, так как был уверенным пользователем только игры в покер. Чтобы водитель и охранник не мешали работать, пассажирский салон отделялся звуконепроницаемой зеркальной перегородкой. Для экстремальных поездок был предназначен джип в аналогичном бизнес-стиле.

Слава богу, да простит нас Денис, Ирина не была у него в офисе, где аквариумы с экзотическими рыбками и небольшими акулами с разнообразной растительностью служили стенами переговорной – или стены служили аквариумами. Конечно, только завистливый и мелкий человек мог бы отнести к роскоши этих милых холоднокровных, которые, всем известно, помогают снять напряжение и расслабиться перед тем, как перейти в следующую комнату рабочего помещения – переговорную. Здесь располагался бар с настоящей стойкой и великолепной аудиосистемой, уютный диван и огромная ваза с постоянно обновляющимися ягодами и фруктами. Мужики любили полакомиться клубничкой по окончании сложных переговоров. На всякий случай, чтобы особенно уставшим было за что ухватиться при падении, рядом с барной стойкой был вмонтирован металлический шест. Это пространство было закрыто глухой стеной, которая, при нажатии на специальную кнопку, раздвигалась и открывала взору другую удивительную картину и возможность расслабиться после трудового дня.

За стеной был бассейн. Нет, не тот, что сосед по дому Виктор сделал для своей бани и куда Денис ни разу даже не залез. Это был большой теплый каплевидный водоем с противотоком, джакузи, ступеньками, теплыми полами и огромными мягкими лежанками. Все для отдыха.

Можно было только догадываться, как следует уставать, чтобы потом так отдыхать. Четыре спальных отсека при бассейне лучше было даже не принимать во внимание, потому что тогда пришлось бы еще описывать нежнейшие шелковые простыни, невероятной красоты светильники и прочую неотъемлемую утварь кабинета.

Денис, казалось, даже не замечал, что в семье что-то изменилось. Он динамично продолжал свое внедрение в лоно церкви. Все больше замыкаясь в себе, подавляя внутреннее сопротивление, он старался молчать и не обращать на жену никакого внимания. Ему надоело внушать, что в жизни есть только одна правда, что пора обратиться к вере, что греховный образ жизни до добра не доведет. Ему также надоело уговаривать ее каждый раз поехать в церковь на причастие.

Терпение не было его добродетелью, и, когда однажды Дэн обнаружил в духовке пятьдесят четыре засушенные просвирки, оно лопнуло.

– Как ты могла, сука ты конченая?! – так прозвучало начало укоризненной речи; по сравнению с последующими выражениями это была просто нежная колыбельная. Некоторых слов, которые употребил муж, Ира не слышала никогда в жизни, но почему-то сразу поняла их лексическое значение.

Когда разгневанный праведник закончил свое внушение – так же резко, как и начал, – он пошел в свою молельную комнату и не выходил из нее до следующего утра. Ванечка в момент ругани не испугался, даже заинтересовался. Он уже начинал понимать, в чем причина скандалов, и в принципе был на папиной стороне, иначе могло достаться на орехи. Поэтому он просто спрятался в свою комнату, а потом няня и вовсе суетливо увела его на прогулку.

С той поры в доме как будто появился баллон с нитроглицерином. Все ходили неслышно и разговаривали вполголоса. Денис, впрочем, был доволен. Он принял это за послушание.

Иногда Ира с Денисом по-прежнему появлялись в компаниях друзей, правда, все замечали, что Дэн «немного изменился». Особо интеллигентные робко интересовались, все ли в порядке (имея в виду, что, может, кто-то умер), а те, кто попроще, высказывали опасение, что у бедняги поехала крыша. Когда Денис садился на любимого конька и начинал учить всех жизни, никто не осмеливался ему возразить, а если находились спорщики, то очень быстро теряли энтузиазм перед непоколебимостью добродетельного прихожанина.

Постепенно верным спутником Дениса по церковным делам стал сынок. Он уже натренировался и мог подолгу без устали стоять во время службы, слушать пения, молиться, исповедоваться и поститься. Да и пора уже было научиться, ведь через пару лет пора в школу…

Несмотря на охлаждение и без того не слишком теплых отношений, Ира не оставляла надежды с помощью мужа и накопленных ею самой небольших денег перевезти своих пожилых родителей поближе. Не обязательно даже в центр города, можно и в пригород: купить им недорогую квартиру в обыкновенном доме – она знала, что Денису это по силам. Но в ответ на ее просьбы тот всегда произносил одно или два слова, в зависимости от настроения. В общем, если перевести длинный вариант с принятого в семье сленга на простой русский, получилось бы «НЕТ ИМ!» или «НЕТ ТЕБЕ!». Есть еще третий вариант перевода, безотносительный, с использованием оригинального слова в родительном падеже он звучит как «НИ…Я!». Зато коротко и ясно. При самом плохом раскладе звучало безнадежное слово из трех букв в именительном падеже безо всяких прикрас. Понятно было, что диалога не получается. Может быть, суперизобретательный участник беседы и придумал бы пару вопросов типа: «Кому, где или зачем поискать этот самый трехбуквенный символ власти и могущества…» – но Ира не видела смысла в поддержании беседы на эту тему.

В мае Ира обыкновенно отвозила Ванечку к своим родителям погостить. В том году она решила провести некоторое время на родине сама. Хотелось немного отдохнуть от постоянного напряга и подумать, как жить дальше. Опять же в родном городе ей было позволительно одеться так, как хочет, и сделать полный make-up. («Ш-ш-шалава!» – с укором проронил бы Денис сквозь зубы, увидев ее в юбке выше колен и макияже.) Кроме того, она мечтала хоть ненадолго почувствовать себя маленькой, полежать у мамы на коленях, послушать, как папин хриплый голос с затаенной нежностью спросит: «Ну, как ты, доча?» Только бы не разрыдаться, только не при них. Они ведь думают, что их малышке Иринке сказочно повезло, так и должно было случиться, ведь лучше ее нет и не было никого на всем белом свете, разве что Ванечка…