Шестая печать - Ларионова Наталия - Страница 35

• Предыдущая
• 35/78
• Следующая

Сказалось ли раздражение от сегодняшнего отношения ко мне, или мне просто так сильно врезалось в память наше с Руджеро приключение, но место, где мы вылезли из подземного хода мы со Стеном нашли, практически не плутая по лесу. Во только сам вход, если бы не Стен, мне пришлось бы поискать, но умный пес, ориентируясь одному ему ведомыми ориентирами, привел меня ко входу, или, если угодно, выходу и проявил полную готовность следовать со мной.

Дверь в промежуточную комнату была прикрыта, но я без труда открыл ее и мы со Стеном вошли в нее. Здесь ничего не изменилось со времени моего последнего посещения, во всяком случае, нового не прибавилось. Помня о своем ощущении каких– то изменений, которым мы прошлый раз, найдя тетрадь так и не уделили внимания, я решил осмотреться. Стен уселся около сундука, а я, постаравшись сосредоточиться, осматривал комнату. Внимание мое привлек дубовый шкаф, как-то неплотно прилегавший к стене и решив, что за ним скрывается еще одна дверь, я попробовал его отодвинуть. На удивление, он стал легко поворачиваться, на шарнире закрепленном в его противоположном углу, но к моему разочарованию, стена за ним была сплошной и на ней не было видно ни малейшего признака того, чтобы такая дверь в ней хоть когда-нибудь была. Уже собираясь поставить шкаф на место, я случайно осветил заднюю стенку шкафа и увидел на ней лист пергамента, прикрепленный прозрачным скотчем. Я осторожно отлепил скотч и осмотрел пергамент при свете фонарика. На нем ничего не было. Дальнейший осмотр комнаты тоже больше ничего не дал. Никаких тайников я не нашел и, довольствуясь находкой, решил возвращаться. Беспрепятственно мы со Стеном вылезли обратно и пошли к машине. Пергамент был достаточно гибким и поэтому, после того, как я скрутил его в трубку, напоминал палку для игры с собакой.

Гостеприимного нового хозяина замка нигде не было видно. Ворота замка были закрыты. Сев в машину, мы уехали.

Доехав до Пирана, я позвонил профессору и поинтересовался, могли бы мы сегодня вечером встретиться. Он не возражал и я, оставив машину, на стоянке перед городом и захватив последний лист из тетради Руджеро, вместе со Стеном пешком дошел до известного мне адреса. Александра Владимировна, открыв двери, радушно пригласила нас внутрь и провела в гостиную, поинтересовавшись:

– А вы сегодня без вашей очаровательной спутницы?

Но увидев, как изменилось мое лицо, и как-то по своему истолковав это, добавила:

– Вы проходите в гостиную, профессор Вас ждет, а я сейчас для вас сварю кофе.

Войдя в гостиную я увидел невысокого плотного мужчину, по которому было видно, что за шестьдесят он уже перевалил, но вот как далеко было совершенно непонятно, и поздоровавшись представился:

– Сергей Попов.

– Я – Алексей Владимирович, и, сударь, позвольте, мы же русские люди и давайте обращаться друг к другу по имени-отчеству.

– Вы знаете, Алексей Владимирович, за то время, что я живу не в России, я уже, к сожалению, привык к тому, что обращаются лишь по имени, но я отвлекся – Сергей Николаевич.

– Вот теперь совсем другое дело, сударь Сергей Николаевич, так что же Вас конкретно привело ко мне – профессиональный интерес, хобби?

– Честно говоря, и сам не знаю, как охарактеризовать причину, приведшую меня. Дело в том, что о вас я узнал из записей одного моего знакомого, недавно погибшего. Причины его смерти я не знаю и даже предположить не могу. Связывал нас общий интерес к геральдике и истории ордена тамплиеров, так что чего же больше в цели моего визита – желания понять причину, по которой он записал ваши координаты, или же узнать что-то для себя, я никак не могу решить.

– Как, вы говорите. звали вашего знакомого?

– Сеньор Гатти.

Профессор на минуту задумался. В комнату вошла Александра Владимировна с подносом на котором стояли чашки с кофе, сахарница и корзинка с различным домашним печеньем:

– Как же, помню такого, – и он внезапно перешел на другую тему, – а как вы, сударь Сергей Николаевич, отнеслись бы к рюмочке коньяка, или бы Вы предпочли что-нибудь иное?

– О коньяке к кофе я самого высокого мнения.

Он встал, подошел к резному шкафу и достал из него бутылку очень странной формы и две маленькие рюмочки.

– Не откажетесь? Это местный напиток и я его называю коньяком, скорее по привычке, но качество превосходное, – сказал профессор, обращаясь ко мне, и добавил, обращаясь к жене, – голубушка, Александра Владимировна, будь так добра, принеси нам лимончик.

Алексей Владимирович вернулся на свое место, не спеша налил в рюмочки жидкость темно-янтарного и мы выпили. Напиток был действительно великолепен, он напомнил мне мягкий ароматный армянский коньяк, так нравившийся мне в былые времена.

– Так вот, сеньор Гатти, – сказал профессор, возвращаясь к прерванной беседе, – звонил мне перед самым моим отъездом в Америку и мы договорились, что он снова позвонит мне, после моего возвращения, но он так и не отозвался, хотя после того, что вы сказали, понимаю почему.

Александра Владимировна принесла тарелочку с нарезанным лимоном и мы выпили еще немного коньяка.

– Алексей Владимирович, у меня с собой последняя страница из тетради сеньора Гатти, на которой он записал Ваш телефон, но признаюсь меня больше всего интересовало бы Ваше мнение о гербе, нарисованном там же.

Я достал и передал профессору копию последней страницы. Алексей Владимирович достал из футляра очки в роговой оправе и какое-то время ее рассматривал, затем откинулся на спинку кресла и некоторое время о чем-то размышлял. Я огляделся. Стен, лежавший в начале нашего разговора у моих ног, перебрался поближе к читавшей на диване Александре Владимировне. Теперь же она тихонько с ним разговаривала и, как мне показалось, время от времени давала ему домашнее печенье. Я потихоньку показал Стену кулак, но этот паршивец изобразил, что он ужасно занят разговором с Александрой Владимировной и моих намеков не понимает.

– Ну что же, сударь Сергей Николаевич, – он говорил, как бы продолжая размышлять и колебаться, – похоже, не знаю уж как, но вы оказались причастны к одной из самых темных и уж не знаю почему, но, точно знаю, очень опасной странице истории.

Увидев сомнение в моих глазах, не понимающего, какие опасности могут скрываться в истории событий, более чем пятисотлетней давности, добавил:

– Сергей Николаевич, не посчитайте, пожалуйста мои слова за причуду старого профессора, таковой архивной крысы, которая от однообразия существования, начинает себе придумывать опасные приключения.

– Что вы, Алексей Владимирович, просто я подумал, что сегодняшняя жизнь приносит с собой опасностей не меньше, чем то, что уже стало историей много лет назад.

Профессор вновь задумался, взяв рюмочку коньяка, отпил из нее, и что-то уже окончательно решив для себя, продолжил:

– Так вот, если Вы готовы выслушать старого профессора, то я расскажу Вам историю своей жизни, и Вы увидите, насколько причудливо переплетаются порой события многовековой давности с современностью.

– Алексей Владимирович, мне очень интересно и я с удовольствием выслушаю Ваш рассказ, а то, что Вы приняли за скепсис, не более, чем отголосок событий последнего времени, произошедших вокруг меня и не имеющих к истории совершенно никакого отношения.

– Так вот, я начну я с событий, произошедших еще до моего рождения, но как Вы увидите, все же имеющих отношение к этой истории, – сказал профессор, начиная свой рассказ, в котором действительно прошлое столь причудливо сплелось с настоящим.

…Родители Алексея Владимировича встретились в Крыму, во время эвакуации остатков армии Врагеля в Константинополь. Казалось, сама судьба сталкивала их от момента входа в Севастополь подразделения военного инженера Владимира Андреевича Егорова.

• Предыдущая
• 35/78
• Следующая