Путешествие стипендиатов (илюстр) - Верн Жюль Габриэль - Страница 38

• Предыдущая
• 38/75
• Следующая

Часов около пяти вечера на северо-западе был замечен пароход, шедший параллельным курсом и собиравшийся, по-видимому, обогнать парусник.

За штурвал в этот момент стал Корти, так как Гарри Маркел сосредоточился на том, чтобы избежать сближения с судном. Поэтому «Стремительный» повернул на один румб, чтобы пароход не пересек его курс.

Корабль, шедший под французским флагом, развевавшимся на грот-мачте, оказался легким крейсером французского военно-морского флота. Луи Клодьон и Тони Рено были бы счастливы поприветствовать его и получить ответное приветствие. Но поскольку из-за маневра Гарри Маркела суда разделяло расстояние в добрую милю, ни о каком приветствии не могло быть и речи.

Что же касалось крейсера, шедшего с большой скоростью курсом норд-вест, то он, по-видимому, направлялся к Антильским островам. Но вполне вероятно, что он мог идти и в один из южных портов Соединенных Штатов, например, в Ки-Уэст, крайнюю точку Флориды, порт, где запасаются провизией и топливом суда всех стран.

Вскоре крейсер оставил «Стремительный» далеко позади и еще до заката солнца последние его дымки растаяли у горизонта.

— Счастливого плавания, — процедил сквозь зубы Джон Карпентер, — и дай Бог больше никогда не встретиться!… Не люблю я плавать с военными кораблями рядом…

— Не больше, чем я очутиться под конвоем полиции!… — добавил Корти. — В любой момент эти типы готовы тебя спросить, откуда идешь, да куда, да зачем, а сообщать им все это мне иногда ох как не хочется!

Сен-Бартельми — единственное владение Швеции в Вест-Индии, занимает южную оконечность гряды, где лежит английский остров Ангилья и франко-голландский Сен-Мартен. Как уже говорилось, достаточно было бы самого незначительного поднятия морского дна, примерно на двадцать пять метров, чтобы все три острова слились в один массив длиной около семидесяти пяти километров. И не будет ничего удивительного, если сей феномен в скором времени и произойдет. В связи с этим Роджер Хинсдейл заметил, что подобное поднятие морского дна могло происходить в зоне всех Антильских островов — как Наветренных, так и Подветренных. Вполне возможно, что когда-то очень давно эти острова представляли собой единое целое, образуя континент, расположенный у входа в Мексиканский залив и, кто знает, быть может, даже соединялись с Американским континентом?… И что произошло бы с этой территорией, если бы на ней захотели водрузить свои флаги Англия, Франция, Голландия и Дания?…

Вполне вероятно, что был бы применен принцип доктрины Монро[174], дабы привести эти страны к соглашению и разрешить вопрос в пользу Соединенных Штатов. Вся Америка — американцам, и никому более! И к сорока звездам, украшавшим в тот период их национальный флаг[175], американцы добавили бы еще одну!

Что касается острова Сен-Бартельми, то из-за небольших размеров он заслуживает скорее название островка, поскольку его длина не превышает десяти километров, а площадь составляет всего двадцать один квадратный километр.

Остров Сен-Бартельми защищен фортом Густав. Столица острова, Густавия, — город, не имеющий пока большого значения, но вполне способный его приобрести, поскольку он чрезвычайно выгодно расположен в цепи Малых Антильских островов, в самом центре маршрутов каботажного плавания. В этом городе девятнадцать лет назад и родился Магнус Андерс, семья которого уже лет пятнадцать как обосновалась в Швеции, в Гетеборге.

Остров повидал флаги многих государств. С 1698 по 1784 год он был французским, затем Франция уступила его Швеции в обмен на концессию на складские помещения на берегу пролива Каттегат, точнее, в Гетеборге, и на некоторые политические уступки, но, хотя по этому договору остров и стал шведским, поскольку был заселен норманнами еще в незапамятные времена, по духу, традициям и нравам он продолжал оставаться французским и, надо полагать, таковым и останется навсегда.

Когда солнце исчезло за горизонтом, Сен-Бартельми еще не был виден. Так как до острова оставалось не больше двадцати миль, то не было никакого сомнения, что «Стремительный» станет на якорь еще на заре, хотя ветер и утих и за ночь удастся пройти немного.

Тем не менее уже в четыре часа утра юный швед покинул свою каюту и, взобравшись на грот-марс[176], перелез потом на брам-рей[177].

Магнус Андерс хотел первым возвестить о появлении на горизонте своего родного острова, и не было еще и шести часов, когда он заметил большой известняковый массив, высотой метров в триста, возвышавшийся в самом центре Сен-Бартельми. И тогда он закричал «Земля! Земля!» так оглушительно, что все его друзья тут же высыпали на палубу.

«Стремительный» тотчас взял курс на западный берег Сен-Бартельми, дабы войти в порт Каренаж[178], главный и единственный на острове.

Хотя бриз несколько утих и следовало держаться ближе к берегу, парусник шел довольно ходко и вскоре оказался в спокойных прибрежных водах.

Сразу после семи часов на вершине холма, в том самом месте, где колонисты обычно поднимали шведский флаг, появилось несколько человек.

— Это обычная утренняя церемония, — сказал Тони Рено, — подъем шведского флага сопровождается пушечным выстрелом…

— Меня удивляет, — заметил Магнус Андерс, — что этого не произошло раньше!… Ведь флаг поднимают с восходом солнца, а оно вот уже часа три как сияет на небе!

Замечание было вполне справедливое, и возникло даже сомнение, о той ли церемонии идет речь.

В порту Густавии есть прекрасная стоянка для судов с осадкой в два-три метра, поскольку она хорошо защищена песчаными отмелями от океанского наката.

Прежде всего пассажирам бросился в глаза крейсер, встреченный ими накануне. Он стоял на якоре посреди гавани, с погашенными огнями и убранными парусами, как судно, отдыхающее после долгого пути. Это чрезвычайно обрадовало Тони Рено и Луи Клодьона, ибо они рассчитывали попасть на борт крейсера и были уверены, что им окажут хороший прием. Однако вид крейсера не слишком обрадовал Гарри Маркела и его сообщников и даже внушил им серьезное беспокойство.

«Стремительный» был уже всего лишь в четверти мили от берега, и даже если бы Гарри Маркел и не захотел заходить в порт, то как бы он смог это объяснить своим пассажирам, ведь Сен-Бартельми был одним из обязательных пунктов маршрута?… Так что желал он того или нет, — а в общем-то Гарри Маркел был встревожен гораздо меньше, чем Джон Карпентер и остальные бандиты, — но парусник уже искал проход между рифами, когда раздался пушечный выстрел.

И тут же на вершине холма был поднят флаг.

Но каково же было изумление путешественников (а Магнус Андерс просто оцепенел от неожиданности), когда все увидели, что вместо шведского флага на мачте заполоскалось на ветру французское трехцветное полотнище!

Что до Гарри Маркела и его команды, то если они и выказали некоторое удивление, то скорей поддавшись общему чувству, ибо какая, в сущности, им была разница, чей флаг развевается на флагштоке.

Для них существовал только один флаг — пиратский «Веселый Роджер», под сенью которого они станут бороздить на «Стремительном» воды Тихого океана.

— Да это же французский флаг!… — воскликнул Тони Рено.

— Неужели французский?… — эхом откликнулся Луи Клодьон.

— А может быть, капитан Пакстон ошибся, — предположил Роджер Хинсдейл, — и привел судно на Гваделупу или Мартинику?…

Никогда Гарри Маркел не совершил бы подобной ошибки. «Стремительный» действительно пришел на Сен-Бартельми, и именно в порту Густавия он бросил якорь спустя три четверти часа.

Магнус Андерс был конечно же огорчен. Как же так? Когда «Стремительный» посещал Сент-Томас, Санта-Крус и Сен-Мартен, его друзья, датчане и французы, могли видеть флаги их стран, а вот сейчас, когда он, швед, мечтал ступить на родную землю, флага его родины там не оказалось…

• Предыдущая
• 38/75
• Следующая