Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри. - Джером Клапка Джером - Страница 12

– Сумел накопить только на открытки, – мрачно сообщает Б. – А на саму поездку ничего не осталось.

Еще недавно путешественники таскали за собой пухлые тома с адресами бесчисленных родственников, друзей и знакомых, которым обещали присылать открытки. Повсюду – на уютной лесной опушке, на берегу переливающегося серебром моря, на крутой горной тропе – встречаются преждевременно постаревшие индивиды, на ходу бормочущие себе под нос:

– Хм, не помню, послал ли тете Гретхен открытку из последней деревни или отправил сразу две кузине Лизе?

Порой красочные открытки могли стать серьезным поводом для разочарования. Неинтересные, безликие городки наверняка требовали, чтобы их приукрасили, точно так же как некрасивые старые девы в фотоателье.

– Мне нужен портрет, который понравится друзьям, – заявляет подобная леди. – Неумелые фотографы умудряются снять так, что смотреть не хочется. Разумеется, я не прошу льстить. Просто постарайтесь доставить людям радость.

Услужливый фотограф старается изо всех сил: нос тщательно отретуширован, бородавка на щеке превращена в ямочку – не смог бы узнать даже собственный муж (если бы имелся в наличии). Точно так же действует и художник, создающий почтовую открытку, он тоже умело выдает желаемое за действительное.

– Если бы не нелепые новые дома, – рассуждает он сам с собой, – то эта улица вполне могла бы предстать во всем своем средневековом очаровании.

Мастер следует за воображением и рисует улицу такой, какой мечтает видеть. Любитель архитектурных изысков не ленится сделать крюк, чтобы взглянуть на понравившийся вид, а когда наконец находит то, что искал, и сравнивает с картинкой, приходит в бешенство. Я и сам однажды купил открытку с изображением рыночной площади одного старинного французского городка. Взглянув на пейзаж, решил, что еще ни разу не видел истинную Францию, и поехал за сто миль, чтобы приобщиться к истинной красоте. Постарался явиться в базарный день, в самое оживленное время. Пользуясь советами местных жителей, пришел в указанное место и внимательно посмотрел по сторонам. Потом спросил полицейского, где в их городе рыночная площадь. Полицейский ответил, что я на ней стою.

– Нет-нет, не эта, – возразил я. – У вас есть другая, большая и живописная.

Он сказал, что у них только одна рыночная площадь, и тогда я достал из кармана открытку.

– А где же девушки? – спросил я.

– Какие еще девушки? – не понял страж порядка.

– Вот эти. – Я показал открытку, на которой радовались жизни не меньше сотни девушек. Все как одна выглядели хорошенькими, а некоторых при желании можно было бы даже назвать красивыми. Веселые, бойкие француженки продавали цветы и разнообразные фрукты: спелые красные яблоки, прозрачный виноград, крупную темную вишню, сияющую клубнику – свежие, покрытые каплями серебристой росы плоды. Полицейский озадаченно заметил, что ни разу в жизни не видел на этой площади никаких девушек, и, мимоходом упомянув святых и мучеников, признался, что был бы рад найти в этой дыре хотя бы несколько смазливых мордашек. В реальной жизни на площади, вокруг фонарного столба, восседали шесть тетушек почтенного возраста. Одна, правда, сквозь усы курила трубку, но все остальные вполне походили на женщин. Две торговали рыбой. Точнее сказать, торговали бы, если бы нашелся хоть один покупатель. Изображенная на открытке ярко одетая толпа усохла до двух рабочих в синих блузах, о чем-то увлеченно беседующих в отдалении. Судя по активной жестикуляции, тема живо интересовала обоих. Кроме них в поле зрения попали еще двое: мальчик, предпочитавший двигаться спиной вперед – очевидно, чтобы не пропустить того, что творится сзади, – и унылая рыжая собака, потерявшая надежду дождаться, когда здесь вообще что-нибудь произойдет. Эти четверо да мы с полицейским – вот и все население площади. Кроме рыбы, рынок предлагал яйца и полдюжины чахлых куриц, свисавших с похожего на метлу устройства.

– А где же собор? – спросил я собеседника. Открытка являла взору величественное старинное сооружение в готическом стиле. Полицейский ответил, что когда-то здесь действительно стоял собор, но потом на его месте устроили пивоварню. Он ткнул пальцем в сторону, впрочем, часть оригинальной южной стены, кажется, сохранилась до сих пор. Возможно, управляющий согласится мне ее показать.

– А фонтан? – продолжал настаивать я. – И все эти голуби?

Он ответил, что разговоры о фонтане действительно велись и, кажется, когда-то даже существовал архитектурный проект.

Оставалось лишь сесть на ближайший поезд и уехать. С тех пор я никогда больше не отклоняюсь от заранее намеченного маршрута, чтобы воочию увидеть изображенный на открытке пленительный пейзаж. Не исключено, что и других путешественников постигло столь же острое разочарование и открытки с видами континентальной Европы утратили функцию путеводителя.

Отныне производители рассчитывают на притягательность вечного женского начала. Как правило, коллекционеры собирают изображения хорошеньких барышень. Благодаря щедрости своих корреспондентов я и сам стал счастливым обладателем почти сотни девушек, а если выражаться точнее, одной девушки во множестве разных головных уборов. В шляпах огромных и маленьких, а иногда и совсем без шляпы. Иногда она улыбается, а порой смотрит так, словно только что потеряла последний пенс. Вот разодета в пух и прах, а вот явно не успела привести себя в порядок. Как бы там ни было, а девушка точно одна и та же. Наверное, очень молодым людям никогда не надоест ее разглядывать, но лично я уже начинаю уставать. Наверное, сказывается коварно подступающая старость.

Знакомые молодые леди тоже начинают проявлять заметное недовольство. Должно быть, сердятся на художников за то, что те пренебрегают мужским началом. Почему бы не создать портреты молодых людей в шляпах различных фасонов – широкополых и с узкими полями. Молодых людей с лукавой улыбкой на губах. Молодых людей благородного вида. Девушкам не нравится украшать комнаты портретами красоток. Нет, они хотят, чтобы со стен смотрели молодые красивые джентльмены.

Но возможно, я напрасно ропщу. Отцу свойственно слышать то, что недоступно молодежи. В реальной жизни девушка остро ощущает недостижимость созданного художником идеального образа.

– Настоящие юбки никогда не ложатся такими складками, – ворчит мисс. – Ткань просто не сможет удержаться и обвиснет. И ноги не бывают такими маленькими. Это не наша вина, а закон природы. А талия! Где вы видели подобную талию? У человека все-таки должны быть внутренние органы. Разве сюда что-нибудь поместится?

Природа еще не достигла созданного воспаленной фантазией идеала. Молодой человек рассматривает открытку, любуется картинками в цветном календаре, который накануне Рождества дарит местный бакалейщик, обращает внимание на рекламу мыла и не без досады вспоминает подружку Полли Перкинс, а ведь бедняжка хороша настолько, насколько вообще можно быть хорошенькой в этом несовершенном мире. В результате молодой особе приходится учиться стенографировать и печатать на машинке, чтобы заработать на жизнь. Вывод: современная женщина пала жертвой художника.

Мистер Энсти рассказывает о молодом парикмахере, влюбившемся в восковой манекен. День и ночь юноша мечтал о ней – молодой леди с прекрасным бледным лицом, на котором застыло выражение невозмутимой благожелательности. Ни одна из знакомых девушек не могла сравниться с красавицей. Если мне не изменяет память, несчастный так и умер холостяком, до конца своих дней продолжая грезить о восковом идеале. К счастью, мужчинам столь неравная конкуренция не грозит. Если бы с каждого рекламного щита, с каждой открытки, с каждой страницы любого иллюстрированного издания на дам смотрели безупречные мужчины в прекрасно отглаженных брюках без пузырей на коленях! Скорее всего нам до конца пришлось бы самим готовить себе завтрак и застилать постель.