Сделка Райнемана - Ладлэм Роберт - Страница 32

• Предыдущая
• 32/135
• Следующая

Узнав об этом, Пейс по-иному взглянул на дело. Выражение его лица явно говорило о том, что он понял одно: чем бы ни занимался в данный момент его начальник, это было вовсе не то, что казалось ему. Для выполнения обычных своих функций военному департаменту подобные люди не требовались.

Начальник «Фэрфакса» не стал вдаваться в подробности, осознав со всей очевидностью, что ему предстоит пересмотреть в одиночку целую гору личных дел. И поинтересовался лишь, каким кодом следует обозначать в донесениях полученное им задание.

Свенсон, по-прежнему сидя в кресле, склонился над картой, которая вот уже более трех часов лежала перед ним на столе…

– Пусть это будет «Тортугас», – сказал он, немного подумав.

Альтмюллер внимательно, с лупой в руке разглядывал печать на коричневом конверте. Чтобы лучше видеть, он зажег лампу. И остался доволен: печать была подлинная.

Курьер немецкого посольства в Аргентине прилетел из Буэнос-Айреса через Сенегал и Лиссабон и вручил конверт лично ему, как было условлено. Поскольку курьеру предстояло вернуться назад, Альтмюллер, не желая давать ему повод для обид, поговорил с ним о том о сем в легкой, ни к чему не обязывающей манере. И высказал ему, пусть и в завуалированной форме, свои сожаления по поводу того, что перечислением денежных средств посольству ведает министерство финансов. Но что он, Альтмюллер, мог с этим поделать? Тем более что, как говорят, посол – давнишний приятель Шпеера.

Оставшись один, Альтмюллер переключил все свое внимание на конверт. Срезав верхний край пакета, он извлек из него плотный лист. Письмо было написано четким и твердым почерком Райнемана.

«Дорогой Альтмюллер!

Служение рейху – большая честь для меня. Весьма благодарен тебе за обещание, что о моем участии в операции будут уведомлены многие из старых моих друзей. Верю, что ты сделаешь в этом направлении все, что только возможно в сегодняшней ситуации.

Думаю, тебе небезынтересно будет узнать о том, что мои суда под нейтральным парагвайским флагом совершают регулярные рейсы в прибрежных водах Южной и Центральной Америки от Пунта-Дельгады на юге до самого Карибского моря. Возможно, ты сочтешь нужным воспользоваться данным обстоятельством. Кроме того, у меня имеется несколько судов, в основном малых и средних размеров, с мощными двигателями. Они могут быстро перемещаться в прибрежных водах, заправляясь на моих складах горючего, и покрывать большие расстояния в короткий срок. Конечно, их не сравнить с самолетами, но зато их передвижение может совершаться в глубокой тайне, в то время как аэродромы находятся под неусыпным надзором. Даже нам, нейтралам, приходится постоянно обходить стороной заслоны.

Надеюсь, что приведенная тут мною информация послужит в какой-то мере ответом на твои несколько странные, не вполне понятные мне вопросы.

В будущем прошу тебя излагать свои мысли более точно. И скажу еще – можешь не сомневаться в моей верности рейху.

Замечу также, что мои компаньоны из Берна сообщили мне, что у твоего фюрера в последнее время появились признаки усталости. Этого следовало ожидать, не так ли?

Помни, мой дорогой Франц, что идея всегда и неизменно превыше человека. И сейчас мы сами можем убедиться лишний раз в том, что главное – это идея, но отнюдь не человек, носитель ее.

Жду твоих писем.

Эрих Райнеман».

До чего же высокопарен он, этот Райнеман!.. Взять хотя бы, к примеру, такие слова: «Можешь не сомневаться в моей верности рейху»… «Мои компаньоны из…» «Появились признаки усталости»… «Этого следовало ожидать»…

Или вот еще: «Главное – это идея, но отнюдь не человек»…

В своем послании Райнеман дал ясно понять, сколь широкими возможностями он обладает, сколь крепкое положение занимает в мире финансов, сколь «законен» проявляемый им интерес ко всему, что касается их общих дел, и сколь глубока его преданность Германии. Подчеркнув все эти обстоятельства, он поставил себя выше самого фюрера. И, таким образом, вынес приговор Гитлеру – для вящей славы рейха. Без сомнения, у Райнемана есть фотокопии его письма. И он, конечно же, заведет досье, куда будет заносить буквально все, что только связано с операцией в Буэнос-Айресе. Чтобы, воспользовавшись им в один прекрасный день, возвести себя на вершину власти в послевоенной Германии. А то и во всей Европе. В его руках ведь будет оружие, гарантирующее ему претворение в жизнь любых амбициозных планов.

И в случае победы антигитлеровской коалиции, и в случае ее поражения. Союзников не может не тревожить мысль о такой перспективе, поскольку никому не известно, как поведет себя Райнеман: постарается ли забыть об операции или же, воспользовавшись доверенной ему тайной, вознамерится вдруг прибегнуть к шантажу.

Так-то вот, подумал Альтмюллер. Он неплохо знал Райнемана. Этот человек неизменно добивался успеха, за что бы ни брался. Его отличала исключительная методичность буквально во всем. Он никогда не порол горячку: скрупулезно изучал все детали, прежде чем сделать очередной ход. И еще его отличало необычайно богатое воображение.

Альтмюллер вновь взглянул на слова Райнемана: «В будущем прошу тебя излагать свои мысли более точно».

Франц усмехнулся. Райнеман прав. Он, Альтмюллер, и в самом деле излагал свои мысли крайне туманно. Но тому имелись свои причины, и весьма веские: ему самому не было ясно, за что он берется, или – что будет, вероятно, точнее – на что именно толкают его. Он знал только то, что ящики с карбонадо должны быть тщательно проверены, а на это нужно время. Больше, чем представляет себе Райнеман, если только информация, которую Франц получил из Пенемюнде, соответствует действительности. Согласно этой информации, американцам ничего не стоит поставить низкокачественный борт, отличие которого от качественного материала может заметить только специалист. Такие же, не отвечающие требуемым техническим характеристикам, промышленные алмазы рассыплются при первом же соприкосновении со сталью.

Если бы операцию проводили одни англичане, то оснований для подобных опасений было бы несколько меньше.

Американцам удалось-таки добиться согласия своей разведслужбы на осуществление сделки. Если только она сама не причастна к ней. В последнем, впрочем, Альтмюллер сомневался. Эти американцы – отъявленные прохвосты. Они предъявляют требования к своим промышленникам и верят, что те непременно выполнят их. И однако же им придется закрыть глаза кое на что: в Вашингтоне чересчур уж много лицемерно разглагольствуют о бесхитростных, пуританских чертах в характере американцев.

Американцы эти ведут себя словно дети. Дети же, когда сердятся или чем-то недовольны, могут быть очень и очень опасны.

Содержимое ящиков с промышленными алмазами необходимо проверить самым тщательным образом.

И не где-нибудь, а в Буэнос-Айресе.

Если будет принято окончательное решение о совершении сделки, то следует подумать еще и о том, как избежать риска, связанного с транспортировкой борта или карбонадо: во время перевозки они могут взлететь в результате бомбового удара в воздух или же утонуть в море. Поэтому было бы вполне логично спросить Райнемана, какими путями можно будет вывезти тайно товар. Вероятно, разумней всего было бы переправить борт в Германию на самом безопасном в современных условиях транспортном средстве.

А именно – на подводной лодке.

Райнеман поддержит такую идею. Оценит ее по достоинству, увидев в субмаринах надежное средство связи, которое можно будет использовать и в дальнейшем.

Альтмюллер в волнении принялся ходить по комнате, пытаясь размять затекшую от долгого сидения в кресле спину. Взгляд его задержался на кресле, в котором еще несколько дней назад сидел Иоганн Дитрихт.

Дитрихта уже нет в живых. Своенравный и незадачливый, он был найден в залитой кровью постели. Поскольку быстро распространившиеся слухи о бурно проведенном им накануне вечере порочили имя этого человека, было принято решение похоронить его тело как можно быстрее и тем самым покончить с разговорами о погибшем промышленнике.

• Предыдущая
• 32/135
• Следующая