Идентификация Борна - Ладлэм Роберт - Страница 29
- Предыдущая
- 29/102
- Следующая
– Я согласна с тем, что политическая грамотность может иметь разное происхождение. А что вы скажете насчет карт? Вы просили меня купить вам карты. Что вам приходит в голову, когда вы их рассматриваете?
– Иногда названия, которые я там встречаю, вызывают в моем воображении картины, точно так же, как это было со мной в Цюрихе. Здания, отели, улицы… иногда лица. Но никаких имен. Лица без имен.
– Это говорит о том, что вы много путешествовали.
– Иногда мне тоже так кажется.
– Вы знаете это?
– Хорошо. Допустим, что я путешествовал.
– Каким образом вы путешествовали?
– Что вы имеете в виду?
– Что это было обычно: самолет, автомобиль – не такси, а когда вы сами за рулем.
– Я думаю, что и так и так. Почему вы об этом спрашиваете?
– Самолеты чаще всего могут объяснять большие расстояния. Вас всегда встречали? Вы припоминаете какие-нибудь лица в отелях, аэропортах?
– На улицах! – непроизвольно воскликнул он.
– Улицы? Почему улицы?
– Не знаю. Люди встречались со мной на улицах… в таких местах. Там, где темно.
– Рестораны, кафе?
– Да… и номера.
– В отелях?
– Да.
– А не конторы? Я имею в виду деловые конторы.
– Иногда, но это не как правило.
– Хорошо. С вами часто встречались люди. Их лица вы помните, но плохо. Как они такие? Мужчины? Женщины? Те и другие?
– Чаще всего были мужчины. Несколько раз женщины, но чаще мужчины.
– О чем шла речь?
– Не помню.
– Попытайтесь вспомнить.
– Не могу. Я не помню ни их голосов, ни слов. Возможно, что их и вовсе не было.
– Но расписания встреч были? Вы встречались с людьми, которые назначали вам свидания. Они ожидали встреч, и вы – тоже. Кто назначал эти встречи? Ведь кто-то должен был это делать?
– Телеграммы, телефонные звонки.
– От кого? Откуда?
– Этого я не знаю. Они просто попадали ко мне.
– В отелях?
– Думаю, что чаще всего.
– Что-то наподобие Тредстоун 71?
– Тредстоун…
– «Тредстоун». Это ваша компания, не так ли?
– Это название мне ни о чем не говорит. Я не смог найти эту компанию.
– Конкретнее!
– Я говорю очень конкретно. Этой компании нет ни в одном телефонном справочнике Нью-Йорка. Я туда звонил.
– Вы склонны считать, что это что-то необычное, но на самом деле это не так.
– С чего вы это взяли?
– Это может быть вспомогательное отделение какой-нибудь крупной фирмы. Такие ситуации распространены.
– Кого вы хотите убедить?
– Вас. Вполне возможно, что вас используют как мобильного представителя для заключения торговых сделок. Для этого имеются все данные: поступление на счет денег для реализации прямых сделок, которые были заранее одобрены. Кроме того, ваша организация труда и ваша ориентация в политике говорит о том, что ваш уровень в этой компании достаточно высок. Возможно, вы совладелец или крупный держатель акций.
– Вы делаете очень поспешные выводы.
– Но я не сказала ничего, что не подкреплялось бы логикой.
– Но есть один или два разрыва в ваших рассуждениях.
– Где?
– Этот счет имеет только приходные ордера, там никогда не было изъятия денег.
– Вы можете и не знать этого, потому что не помните. Выплаты со счета могут производиться с помощью депозитов.
– Я даже не знаю, о чем идет речь.
– Это знают специалисты. Что еще?
– Люди не должны пытаться убить кого-то за покупку каких-нибудь товаров по низкой цене. Они могут разоблачить, но убить – никогда в жизни.
– Они могут это сделать, если происходит гигантская ошибка.
– Вы говорите весьма убедительно.
– Я убеждена в этом, так как провела возле вас три дня. Вы говорили, а я слушала. Произошла огромная ошибка… Или разновидность заговора.
– В чем заключается этот заговор? Против кого он направлен?
– Это то, что вы должны выяснить.
– Благодарю вас.
– Скажите мне, пожалуйста, что приходит вам в голову, когда вы думаете о деньгах?
«Остановись! Не делай этого! Неужели тебе еще не ясно? Когда ты думаешь про деньги, ты размышляешь об убийствах».
– Не знаю. Сейчас я устал и меня клонит ко сну. Не забудьте отправить утром вашу телеграмму.
Наступила глубокая ночь. Начинался четвертый день, а сон все не приходил. Борн лежал, уставившись в потолок, в темном дереве которого отражался свет настольной лампы. Свет горел всю ночь. Мари просто оставляла его без всяких объяснений.
Утром она должна была уехать, и ему было необходимо четко представить собственные планы. Он должен оставаться в гостинице еще несколько дней, затем вызвать доктора и подготовить все для отъезда. После этого – Париж. Деньги теперь находились в Париже, и, кроме того, что-то еще притягивало его к этому городу: он ощущал это кожей. Окончательный ответ на все вопросы находился в Париже.
«Вы не беспомощный человек. Вы должны найти свой путь».
Что он хотел найти? Человека по имени Карлос? Кто такой Карлос и какое отношение он имеет к человеку по имени Джейсон Борн?
Он услышал легкое движение на живописном диване. Вглядевшись, он обнаружил, что Мари не спит. Наоборот, она внимательно смотрит на него.
– Вы не правы, и вы знаете это, – неожиданно заявила она.
– Относительно чего?
– Того, о чем вы думаете.
– Вы не знаете, думаю я или нет.
– Знаю, я вижу это по вашим глазам. Собирая факты, вы не уверены в их значении и поэтому боитесь их.
– Тем не менее они были! – негромко воскликнул он. – Объясните тогда Степпдекштрассе… Объясните толстяка в «Альпенхаузе».
– Я не могу этого объяснить, но вы тоже не можете. Вам нужно отвлечься от этих мыслей. Не надо быть тем, кем вы быть не можете, Джейсон. Забудьте об этом.
– Париж… – проронил он.
– Да, Париж. – Мари поднялась с дивана. Она была в желтом ночном халате, с перламутровыми пуговицами, начинавшимися почти у подбородка. Подойдя к нему ближе, она подняла руки и стала расстегивать пуговицы. Халат мягко упал на пол, когда Мари села на его кровать и склонилась над ним, уставившись в его глаза.
– Я хочу отблагодарить вас за мою жизнь, – призывно прошептала она.
– А я – за свою, – мгновенно возбудился он. В его воспоминаниях не осталось места для женщин, и поэтому она казалась ему всем, что он только мог вообразить.
Но они боялись говорить друг другу, что все это – только на остаток ночи до утра, может быть, на час или два. И лишь бог знал, как нуждались они в обыкновенной ласке и участии.
Они лежали, обнявшись, ничем не нарушая окружавшей их тишины. Наконец Мари подняла руку и приложила указательный палец к его воспаленным губам.
– Я хочу что-то сказать, но не желаю, чтобы меня прерывали. Пока еще я не отправила телеграмму Петеру. Пока…
– Минутку… – Он отвел ее руку от лица.
– Пожалуйста, не перебивай меня. Я сказала «пока». Это не означает, что я не пошлю ее. Может, это произойдет чуть позже. А сейчас я останусь с тобой, так как хочу проводить тебя в Париж.
Он с трудом нашел нужные слова:
– Предположим, что я против этого.
Мари повернулась, прижимаясь к нему всем телом.
– Это не твое желание. Это говорит компьютер внутри тебя.
– На твоем месте я бы не был таким уверенным.
– Но ты – это не я. Я же вижу все способы, какими ты стараешься удержать меня от этого поступка. Ты говоришь о стольких разных вещах, о которых тебе не хочется разговаривать. В конце концов, нам пора сказать друг другу все, что мы не успели сказать за эти несколько дней. Сейчас я не могу от тебя уехать. Ты нуждаешься во мне, и ты вернул мне жизнь.
– С чего ты взяла, что я в тебе нуждаюсь?
– Я могу сделать для тебя очень много такого, чего ты сам сделать не в состоянии. Это все, о чем я думала в течение нескольких последних часов. Тебе придется иметь дело с банками, счетами и с множеством других вещей, в которых я разбираюсь лучше тебя. Возможно, раньше ты знал это, но не теперь. Есть и еще кое-что… У меня имеется определенное положение в правительственных учреждениях Канады. Я могу вполне официально получить доступ к различной информации, а кроме того, могу рассчитывать на определенную защиту. Международная финансовая система терпит кризис, в результате которого страдает и Канада. Это еще одна причина, почему я в Цюрихе. Я занимаюсь насущным анализом ситуации, чтобы поддержать принятие правильных решений на государственном уровне во взаимоотношениях с нашими союзниками, а не только прослушиванием теоретических дискуссий на конференциях.
- Предыдущая
- 29/102
- Следующая
