Эта черная, черная смерть - Квиннел А. Дж. - Страница 10
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
Лимузин свернул в переулок и остановился перед зданием с небольшой неоновой вывеской «У Макси».
– Так вот, миссис Мэннерз, – сказал Кризи, – очень важно, чтобы сегодня вечером вы попытались контролировать вашу природную склонность к бескомпромиссности. – Он указал на бистро. – Ваша волшебная палочка не поможет мне получить от этих людей то, что мне нужно.
Они уставились друг на друга, потом она спросила:
– Вы не знаете, который теперь час?
– Знаю. Около десяти.
Она кивнула.
– Обычно я ужинаю в восемь. Я дьявольски голодна… Пойдемте.
Бистро было небольшим – всего восемь столиков, покрытых льняными скатертями в бело-синюю клетку. Вдоль одной из стен зала проходила стойка бара. Майкл сидел за угловым столиком с пожилой женщиной в длинном платье бирюзового цвета. Ее лицо было покрыто густым слоем косметики, на запястьях, пальцах и в ушах блестели золото и бриллианты. Черные волосы были искусно уложены на голове в сложную прическу. Тонкие губы покрывал густой слой яркой помады. Кроме них в зале было всего шесть человек. Судя по всему, они уже заканчивали свою трапезу.
Бармен вышел из-за стойки и странным образом приветствовал Кризи: оба мужчины обнялись левыми руками за шею и быстро, но крепко поцеловали друг друга в щеку. Потом Кризи обернулся и представил бармену Глорию. После этого ее познакомили с Николь и ее младшей сестрой Люсеттой. Кризи жестом попросил Раби откатить кресло Глории в другой конец комнаты. Майкл представил ее Блонди.
Следующие полчаса Глория держала себя с совершенно несвойственной ей мягкостью. Она сидела напротив Блонди, которая чувствовала себя, как рыба в воде. Люсетта подавала на стол, и очень скоро Глория заметила, что между ней и Майклом что-то происходит. Каждый раз, когда Люсетта ставила что-нибудь на стол, ее рука как бы невзначай касалась руки Майкла.
Сначала разговор шел главным образом между Блонди и Макси – они мыли кости старым друзьям и знакомым. Раби сидела справа от Глории, не говоря ни слова и почти не отрывая взгляда от Блонди. Вдруг Блонди обратилась к Глории на неплохом английском, но с очень сильным акцентом.
– Кризи рассказал мне о вашей дочери. Мне очень жаль, что так случилось. Много лет назад я тоже потеряла дочь. Боль ваша, конечно, никогда не пройдет, но со временем переносить ее станет легче.
– Сколько было лет вашей дочери?
– Она умерла в тот день, когда ей исполнилось шесть лет.
– А другие дети у вас были?
– Нет. После этого мне как-то расхотелось иметь детей… Да и времена были тяжелые. Случилось это как раз после войны, а в Италии тогда было трудно… Миссис Мэннерз, вы всегда были богаты?
Кризи пристально наблюдал за Глорией. Он увидел, как она покачала головой.
– Нет. Я знаю, что такое бедность.
Кризи заметил на ее губах бледное подобие улыбки.
– Как поет Эрта Китт, «Я была бедна, и я была богата… но быть богатой лучше».
Блонди раскатисто хохотнула. К этому времени остальные посетители уже ушли. Макси и Николь сели за стол, а Люсетта убрала с него посуду и принесла кофе и бутылку коньяка. Атмосфера за столом сразу же изменилась.
– Ну так что же мы имеем? – спросил Макси у Кризи.
– Мы имеем убийство. Как я уже говорил, убили единственную дочь Глории. Это случилось на берегу Замбези… неподалеку от Чети. Те места тебе, должно быть, хорошо знакомы.
– Да, я их знаю отлично. В семьдесят восьмом там полгода подряд была моя зона боевых действий.
Кризи повернулся к Глории и стал объяснять ей, что это означало.
– Как я рассказывал вам в самолете, Макси был одним из создателей и руководителей боевой части «Скаутов Селоуза». В семьдесят седьмом я какое-то время тоже в ней служил, но в другом месте, неподалеку от границы с Мозамбиком. Я хотел бы немного подробнее рассказать вам о том, что эта часть собой представляла. То был элитный отряд родезийской армии, названный в честь известного исследователя, следопыта и охотника девятнадцатого века. Часть эта была создана для того, чтобы перевербовывать захваченных террористов или, как теперь их принято называть, борцов за свободу, проникавших из Замбии через Замбези на северо-западной границе и из Мозамбика – на востоке, а потом снова засылать их в буш вместе с нашими бойцами, которые должны были изображать террористов, используя захваченное оружие и автоматы китайского производства. Естественно, белых скаутов Селоуза было совсем немного.
Он улыбнулся Макси через стол и продолжил:
– Если вам когда-нибудь довелось бы заглянуть в любой кабачок от Хараре до Кейптауна, в каждом из них нашлось бы немало белых, которые стали бы вам плести небылицы о том, что именно они-то и были скаутами Селоуза, готовыми покорить всю Африку. Но в этом соединении никогда не было больше сотни белых. Они совершали успешные нападения на штабы и тренировочные лагеря террористов по всей Замбии и Мозамбику. Не исключаю, что это были лучшие в мире следопыты – им не стоило никакого труда, не имея ничего, кроме собственных рук, провести в буше сколько угодно времени. Все дело в том, миссис Мэннерз, что после окончания войны и обретения независимости «Скауты Селоуза» были преданы забвению. Фотографий черных скаутов не осталось, потому что лица их скрывали маски. Практически все документы были уничтожены. Многие бывшие черные скауты занимают теперь высокие посты в органах власти страны, кое-кто вернулся в свои селения. Несколько лет после завоевания независимости новое черное правительство проводило поистине замечательную политику умиротворения между теми, кто боролся за независимость, и теми, кто выступал против. В стране создана единая армия, в которой служат бывшие скауты Селоуза.
Он снова обернулся к Макси и сказал:
– Расследуя обстоятельства этого убийства, полиция сделала все возможное, причем они там действительно очень старались, так как на них сильно давили американские власти, оказывающие сейчас стране основную помощь. Дочь миссис Мэннерз Кэрол провела несколько дней на природе вместе со своим белым другом из Южной Африки. Он был известным зоологом и исследовал в долине Замбези воздействие на жизнь дикой природы искусственного озера Кариба. Ему было тридцать пять лет, и он очень неплохо ориентировался в буше – настолько свободно, что предпочитал там оставаться без африканских помощников и принципиально никогда не брал с собой оружия.
Макси пробурчал что-то неразборчивое. Глория тут же спросила:
– Что вы сказали, мистер Макдональд?
Он перевел взгляд с Кризи на нее.
– Я просто выругался, миссис Мэннерз. Мне хорошо знаком такой тип людей. У них так проявляется синдром мачо – мужского превосходства и силы. Им нравится вот так бродить по бушу и общаться с природой. Это прекрасно, когда вам целиком приходится полагаться лишь на самого себя и брать на себя весь риск… но только когда вы один, без спутников, особенно если спутницей вашей стала городская девушка… и уж, конечно, не в этих местах, где в любой момент можно напороться на браконьеров, которые охотятся на слонов и носорогов.
Глория кивнула, но встала на защиту своей дочери.
– Я не могу целиком винить этого человека в том, что произошло. Его звали Клифф Коппен. Несколько недель он провел в Булавайо, и Кэрол без памяти в него влюбилась. Она прислала мне письмо, где говорилось, что сама хочет отправиться с ним в буш, но он запретил ей. В том же письме она сообщала, что знала, где он хочет разбить лагерь. Кэрол собиралась в путешествие к водопаду Виктория и думала нанять для этого «лендровер» с водителем, который потом привез бы ее в этот лагерь… Вы должны понять, мистер Макдональд, что моя дочь была решительной и настойчивой, к тому же очень красивой. Не думаю, чтобы этот идеалист зоолог был для нее подходящей парой.
Макси слегка улыбнулся.
– Она была ваша дочь, и этим все сказано.
Он снова взглянул на Кризи и задал ему краткий вопрос:
– Браконьеры?
– Возможно, но очень сомнительно. В тех местах осталось совсем мало носорогов. Кроме того, в отчете местной полиции было сказано, что всего за двое суток до убийства там проходил патруль, выслеживавший этих подонков. Они видели Клиффа Коппена с Кэрол и говорили с ними. Вокруг лагеря не было никаких следов. Очевидно, что мотивом преступления был не грабеж, потому ничего не пропало. Тела нашли только через три дня, а за это время там прошел сильный ливень.
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
