Betrayed - Untiled - Страница 21
- Предыдущая
- 21/67
- Следующая
Мне приходиться разбивать мою историю, так как она слишком длинная и займет много времени для написания.
Как я тебе рассказывал ранее, жил я со своими тетей и дядей. Тетя Петуния была сестрой моей матери, Лили Эванс. Однако я не мог себе представить, как они могли быть сестрами. Думаю, что тетя Петунья завидовала маме из-за того, что та была ведьмой и имела силу, а она нет. Дядя Вернон являлся владельцем фирмы по производству и продажи сверл под название Груннингс. Так же у них был сын, который был старше меня на несколько месяцев, Дадли.
Десять лет моей комнатой была каморка под лестницей в доме номер 4 на Тисовой улице. Они думали, что я не достоин комнаты, тогда как у Дадли их было две.
Я никогда не возражал им, делал всю работу по дому и не только.
За несколько недель до того, как мне исполнилось одиннадцать, я начал получать странные письма, написанные зеленными чернилами. Вернон уничтожал их, не давая прочесть мне…»
В письме описывался в хронологическом порядке первый год Гарри. Она прочла о том, как Рон, а затем и Гермиона, стали его друзьями. Читала о Норберте, драконе Хагрида, лестника, которому и принадлежала посещённая ей сегодня хижина. О года его приключениях в конце года и встрече с Волдемортом.
В конверте она также нашла фотографию с его первой игры в Квиддич и то самое письмо с зеленными чернилами.
К тому времени, как она прочла, ужин уже закончился, и студенты начали возвращаться в башню. Она быстро засунула письмо и посылку в рюкзак, пока кто-либо их не взял.
– Кортни? Почему тебя не было за ужином? – спросила Анджела.
– Я получила письмо, и мне хотелось его прочесть.
– Ладно, ты голодна?
Желудок Кортни голодно заурчал, и девочка, смеясь, кивнула в знак согласия.
– Тогда пошли, папа показал мне, как пройти на кухню. Домашние эльфы будут рады дать тебе что-нибудь.
Кортни последовала за своей подругой к портрету с вазой фруктов. Анджела пощекотала грушу на картине, и тут же возникла ручка.
Когда они вошли, их приветствовал странно одетый, радостный домашний эльф.
На эльфе был свитер насыщенного красно-коричневого цвета и желтые брючки. На макушку он нахлобучил ярко-зеленную вязаную шапку. И, что было уж совсем смешно, домовик носил носки разного цвета: один красный, а другой когда-то был черным, но после многочисленных стирок этот цвет превратился в странную смесь нескольких оттенков серого.
– Чем вам может помочь Добби, мисс? – пропищал он.
– Добби, Кортни не была на ужине, ей нужно что-то поесть.
Добби подпрыгнул и щелкнул пальцем. Тут же, словно из неоткуда, появились три домашних эльфа, а через 20 секунд на столе появились тарелка супа, куча бутербродов и стакан тыквенного сока. Кортни посадили за стол, как почётную гостью.
– И, – добавила Анджела, – небольшой десерт для нас обоих.
Ровно через восемь секунд появились два куска сырного пирога. Слушая многочисленные рассказы Анджелы, Кортни ела. Покончив со всем, девочки принялись за пирог.
– Спасибо за все, Добби, – сказала Кортни, выходя из кухни. И они поспешили обратно в башню, пока их кто-либо не поймал.
Позже, ночью, Кортни аккуратно сложила письмо в сундук рядом с первым письмом, но при этом она совершенно забыла о посылке, лежащим у неё в сумке. После девочка написала несколько вопросов на пергаменте и лишь потом пошла спать.
На следующее утро, во время завтрака, незнакомая сова принесла ей письмо. Увидев почерк на конверте, ее глаза расширились. Письмо было от Гарри Поттера. Открыв конверт, девочка начала читать послание, держа его под столом для осторожности.
«Дорогая Кортни,
Я не могу сконцентрироваться ни на чем продуктивном для себя, так что решил лучше написать тебе письмо. Писать тебе очень сложно, приходиться вспоминать то, что я пытался похоронить в себе много лет. Однако, к моей собственной неожиданности, я нахожу, что уже не могу ненавидеть мир, который считал когда-то своим. Я не могу ненавидеть Рона Уизли и Гермиону Грейнджер детьми, которыми они были когда-то. Не пойми меня неправильно, я до сих пор не хочу видеть их лица. Я прожил без них 16 лет и буду жить совершенно счастливо остальную часть моей жизни. И я до сих пор ненавижу их за то, что они сделали мне, но я ни могу ненавидеть одиннадцатилетнего Рона Уизли, который пожертвовал собой, «проходя» шахматную доску. Я не могу ненавидеть одиннадцатилетнюю Гермиону Грейнджер, которая сжималась в угол ванной комнаты перед страшным троллем.
Я вспоминаю, сколько всего было хорошего. Я не хочу думать… или хочу… Я сам не понимаю себя.
Все равно, лето перед моим вторым курсом было одним из самых ужасных, особенно в этом посодействовал домашний эльф по имени…»
Это письмо было даже длиннее первого. У Кортни не было возможности дочитать письмо до урока, так что она взяла его с собой. Посмотрев в конец, она удивилась, что здесь был описан ни только второй год, но и третий.
Она продолжила читать на защите от темных сил вместо того, чтобы читать мифы и правду о вампирах.
Обходя класс, профессор Блек остановился на полпути и положил руку на плечо девочки. Пораженная, Кортни открыла рот, затаив дыхание. Сириус Блек показал пальцем на письмо, так что у неё не было выбора, и она отдала его профессору.
– Пожалуйста, останьтесь после урока, – сказал он тихо, чтобы не беспокоить остальных студентов.
Подумав, что кто-то будет читать ее письма, Кортни запаниковала и не могла сконцентрироваться на учебнике. Когда колокол пробил окончание урока, она хотела просто убежать, но знала, что ей обязаны были вернуть письмо.
Когда все студенты покинули класс, профессор закрыл дверь и попросил ее сесть на ближайшую к доске парту.
– Когда я даю задания, я надеюсь, что его будут выполнять. Десять баллов с Гриффиндора, мисс Барнс.
– Да, сер, – сказала Кортни, смотря на письмо, которое лежало на его столе. Она благодарила удачу за то, что профессор не снял баллы при всех и за то, что не показал письмо всем, как мог бы сделать.
– Могу я поинтересоваться, что интересного в этом письме, что вы не смогли подождать и прочесть его в другое время? – скорее всего, он видел только первые строчки.
Кортни, поежившись, сказала:
– Это от друга.
– Как долго вы получаете письма от этого вашего друга? – спросил профессор Блек.
Кортни пробормотала ответ, понимая, что профессор не будет рад.
– Я не понял, – сказал он строго.
– День. – Сказала Кортни немного громче.
– Ладно. Мне придется оставить это у себя, – сказал он и положил письмо в папку для бумаг. Повернувшись к ней и увидев потерянность на ее лице, добавил: – Не волнуйтесь. Я обычно не читаю чужую корреспонденцию. Вы получите его обратно в конце семестра.
– Но!..
– Мисс Барнс, я советую вам поспешить на следующий урок, иначе вы рискуете опоздать.
– Мне нужно это письмо, профессор… – сказала она безнадежно.
Профессор Блек поднял брови, уставившись на нее.
– Я сказал, что вы получите его к концу семестра. И если вы действительно хотите узнать, что ваш товарищ написал, тогда пошлите ему сову и попросите повторить всё ещё раз. Расскажите об ужасном и старом учителе, который не отдает вам его письмо. Вы не должны были приносить это в класс, мисс Барнс.
– Но я не могу попросить его повторить. Он может перестать писать, – Кортни была близка к тому, чтобы разрыдаться.
Наконец заметив, в каком состоянии была девочка, профессор перешел на мягкий тон и сказал:
– Успокойся, малыш. Это не конец света! Что может случиться такого важного?
– Я не хочу терять его доверия, профессор! Я была так удивлена, что он ответил на мое письмо, и не сказала об этом никому, боясь, что он прекратит писать.
– Кто, малыш? Или до твоего отца наконец-то дошел факт, что ты ведьма? – спросил Сириус, вспоминая встречу с Дэвидом Барнсом в тот вечер, когда он пришел объяснить Кортни о волшебном мире.
– Нет. Пожалуйста, могу я получить письмо обратно? – спросила она.
- Предыдущая
- 21/67
- Следующая
