Чаша терзаний - Ogg Gita - Страница 25

— Северус, — прошептала я.

И пришла тьма.

Северус Снейп лежал, распростершись на полу, а его убийцы — Тёмный Лорд и преданная ему змея, уже давно находились в Запретном лесу, ожидая свою главную жертву. Темнота перед глазами начала понемногу рассеиваться и он увидел, что в комнате кто-то есть. Усилием воли он смог сесть, тряхнул головой и снова поднял взгляд на того, кто стоял перед ним.

— Лили, — выдохнул Снейп.

Видение было настолько ярким, что он мог различить в её глазах маленькие лучащиеся огоньки, и всё же это было только видение. Она была такой же прекрасной, какой он помнил её, и лишь лёгкая грусть чуть-чуть меняла её черты. Снейп подался ей навстречу и дотронулся до платья, рука прошла насквозь. Он поспешно отдёрнул руку, и тихо сказал,

— Лили, я предал тебя.

Она покачала головой и улыбнулась. В воздухе зашелестело, словно прозрачный мотылёк трепетал своими крыльями. Она заговорила,

— Ты всегда был мне другом, Северус, и всегда им останешься, но ты должен отпустить меня. Иди, ты ещё успеешь.

Она исчезла, будто и не приходила вовсе. Снейп провёл рукой по лицу и поднялся. Он, пошатываясь, вышел из хижины. Далеко впереди на земле он увидел кого-то. Сделав несколько шагов вперёд, он присмотрелся и побежал. Спотыкаясь и поскальзываясь на влажной траве, он добежал и бросился на колени перед недвижимым телом.

— Эни! — закричал он, и его голос эхом отозвался в утренней тишине.

Он сгрёб её в охапку и прислушался. Дыхания не было. Её глаза были закрыты, а лицо расслаблено. Она будто спала спокойным, безмятежным сном. Он прижал её к себе и стал качать как маленького ребёнка.

— Что же ты наделала, Эни, — шептал он. — Что ты наделала. Как же я теперь без тебя. Зачем мне всё, если тебя не будет рядом.

Его голос сорвался. Он стал целовать её глаза, волосы, губы.

— Я не мог опоздать — прошептал он и закричал. — Зачем ты снова бросаешь меня! Не поступай так со мной, Эни! Вернись, ты так нужна мне!

Как отрезанный кадр фотоплёнки идеальная темнота упала вниз и уступила место безграничному свету. Я поняла что стою. Даже не стою, а просто нахожусь в вертикальном положении. Кроме света, заполнявшего собой всё вокруг, не было ничего. Это всепоглощающее «ничего» окутало, словно саван, и стёрло чувство времени, заменив его чувством ожидания. Внезапно, в самом центре не имеющей границ белизны появилась крошечная женская фигура. Очень плавно она стала приближаться, приобретая знакомые очертания, и вскоре остановилась прямо передо мной.

— Ну, здравствуй, Эни, — сказала она и печально улыбнулась.

— Лили… Что же это?

Она не ответила, а просто взяла меня за руку. Я всё поняла по её глазам, но страха не было, как, впрочем, и надежды.

— Я так виновата перед тобой, Лили, — сказала я. — Я так виновата перед вами.

Она снова улыбнулась.

— Ты не виновата. Никто не виноват. Я очень благодарна тебе, Эни. Мой сын жив, а это единственное, чего может желать мать.

Мне хотелось плакать, но откуда-то пришло понимание, что здесь это невозможно.

— Ты возьмёшь меня с собой, Лили? — прошептала я.

Она отрицательно покачала головой.

— Не сейчас. Я в долгу перед тобой — пришло время отдать долг. Уходи. Он зовёт тебя, слышишь? Уходи!

Она толкнула меня с такой силой, что я закашлялась.

Засвеченный кадр разорвало пополам, и вернулась темнота. Но она уже не была такой безусловной. Я снова закашлялась не в силах набрать в грудь воздух.

— Я не могу дышать, — сказала я вслух и открыла глаза.

На меня смотрел Северус. Он улыбался, и слёзы текли по его щекам. Я протянула руку и стёрла их.

— Почему ты плачешь?

Он прижал меня к себе и тихо сказал,

— Я люблю тебя.

Я обняла его, несколько минут мы слушали только дыхание друг друга, потом я немного отстранилась.

— Мы должны помочь им, — я указала в сторону Хогвартса.

— Я не могу туда вернуться, — грустно сказал он. — Не считай меня трусом, я уже сделал всё что мог. Теперь он должен завершить всё один.

— Ты думаешь, у него получится?

— Я уверен.

Он поднялся и протянул мне руку.

— Боюсь, я больше никогда не вернусь сюда, — проговорил он. — Ты со мной?

Я вложила в его ладонь свою и сказала,

— Навсегда.

Много позже, когда мы в объятиях друг друга лежали на кровати маленькой лондонской гостиницы, впервые за долгие годы я не пыталась скрыть свою любовь к нему, хотя всё ещё не до конца верила в то, что всё закончилось и можно отдаться своему чувству без оглядки на запреты и обстоятельства.

— Хочешь, я прямо сейчас расскажу тебе, так же как и ты рассказала мне? — сказал он вдруг.

— Что расскажешь?

— Когда ты заняла место в моём сердце.

— Хочу.

— В тот самый день, когда ты стояла у кабинета Дамблдора, бледная и усталая и на твоей груди красовалась эта ужасная надпись.

— Ты говоришь неправду, — засмеялась я.

— Нет, я говорю правду.

— Тогда зачем же ты обругал меня? — я посмотрела ему в глаза и хитро прищурилась.

— Потому что твоя майка действительно была ужасной, — он принял игру.

— Я так не думаю, — сказала я и чмокнула его в нос. — Ты же обратил внимание и даже прочитал.

Он улыбнулся и перевернул меня на спину,

— Скорее меня заинтересовало то, что под ней.

— О, Мерлин, — притворно застонала я. — А Вы, оказывается, не так просты, профессор. Ругали девушку, а сами раздевали её глазами.

— Да, я тот ещё негодяй, — сказал он и снова стал целовать меня.

Когда мы вдоволь насладились друг другом, я нежно погладила его по щеке и тихо спросила,

— А всё же, что на самом деле произошло с тобой тогда?

Он взял мою руку и прикоснулся к ней губами,

— Я сам не знаю. С того самого вечера я так часто стал думать о тебе, что сам себя боялся. Представляешь, я даже был уверен, что ты навела на меня чары или подлила мне что-то. Я ведь и противоядие пил, а однажды даже попросил Дамблдора помочь мне избавиться от этого, правда, не признался, кого подозреваю.

— Ты параноик, Снейп, — я ласково провела рукой по его груди.

— Вот-вот, он тогда сказал мне то же самое.

— Но я всё равно люблю тебя.

— И за это я готов простить тебе всё что угодно.

— Что, например?

— Например, что ты позволяла себе так дерзко со мной разговаривать.

— Я не считаю себя виноватой. И поделом тебе. Тем более что я никогда не позволяла себе этого на людях, ты же, напротив, пытался, чтобы нас окружало как можно больше ушей.

Он задумался.

— А ты знаешь, ты ведь права. Значит, это я виноват?

— Конечно ты, — я запустила руки ему в волосы и взлохматила их.

Он внимательно посмотрел на меня и сказал,

— Но я ведь люблю тебя.

— И за это я готова простить тебе, что угодно!

Впервые я увидела, как он смеётся.

— Скажи, как у тебя это получается? Всегда, когда мы о чём-то спорим, я неизменно остаюсь побеждённым.

Я улыбнулась и пожала плечами.

— Зато во всём остальном победитель — ты.

— И хочу им оставаться, — прошептал он, покрывая меня новыми поцелуями.

Прошло несколько месяцев с тех самых пор, как мы поселились в небольшом гостиничном номере. Северус каждый день уходил куда-то, а я оставалась и просто ждала его. Я не требовала никаких объяснений. Я всё еще боялась, что моё тихое счастье может оказаться ненастоящим.

Возвращаясь ко мне, он каждый раз приносил «Прорицатель», и мы вместе садились его читать. Северус не ошибся, Гарри действительно справился сам. И теперь наш мир собирал себя по кусочкам. Газета рассказывала нам о том, как началось восстановление школы, как проходили суды над Упивающимися. Многие из них снова избежали кары, но теперь это было уже неважно. Журналисты неистово возмущались, что Гарри наотрез отказался давать какие-либо интервью.